Путница - Громыко Ольга Николаевна - Страница 25

• Предыдущая
• 25/128
• Следующая

Когда же преследователям удалось вырваться на более-менее свободное место, «святых» и след простыл.

Крыса притаилась на карнизе невысокой переулочной арки, откуда внезапно спрыгнула Рыске на макушку.

Девушка, еще не оправившаяся от недавнего потрясения, завизжала и закрутилась, мотая головой, словно на нее упал клок горящей пакли.

– Эй, эй, потише! Я уже семь лет коров не объезжал.

Рыска все-таки стряхнула его на землю:

– Ты!!!

В следующий миг перед ними уже стоял человек, но никто из троицы этого словно не заметил – все одновременно набросились друг на друга с обвинениями.

– Совсем спятил?!

– На себя погляди, висельница! Вы на кой в тюрьму поперлись, идиоты?

– Тебя спасать!

– А я просил?

– А то нет!

– Нет, – и глазом не моргнул Альк.

– А кто бы нам деньги вернул, если б ты сдох? – отомстил Жар за это наглое заявление.

– Ах вот, оказывается, в чем дело, – протянул саврянин, презрительно изломив правую бровь.

– И вовсе не в этом! – перебила Рыска. Худенькая, растрепанная, взволнованная, она напоминала взъерошенного котенка, шипящего на белого долговязого пса. – Мы за тебя перепугались, крыса ты бессовестная! Зачем ты сцепился с наместником? – Девушка угрожающе шагнула вперед, Альк попятился, сохраняя высокомерно-брезгливую гримасу.

– Он первый начал.

– Если б ты не напился, как свинья, ничего бы не было! Мог бы просто отшутиться и отказаться!

– «Уйди, противный, я сегодня занят»? – Саврянин похабно подмигнул Жару, тот скривился и отвернулся.

– Спел бы ему пару песенок, потом улучил бы момент и удрал!

– Чтобы я, Альк Хаскиль, пел для какого-то ринтарского извращенца?! – Саврянин еще выше задрал подбородок.

Жар мрачно подумал, не врезать ли ему – уж больно красиво подставляется, – но стало жалко кулака, и так все тело ноет.

– Ага, а для потаскух, значит, не стыдно?

– Я для себя пел.

– Врешь! Я видела, как ты на них глазел!

– И скрипела зубами от ревности?

– Что-о-о?! – поперхнулась Рыска. Альку пришлось отступить еще на шаг и на всякий случай выставить вперед локоть. – Да нас из-за тебя чуть не повесили!

– А без меня повесили бы точно.

Страсти слегка охладели. Жар выбыл из спора еще на упоминании о наместнике, саврянин тоже не шибко ярился, – видать, все-таки чувствовал за собой вину.

Рыска посопела, пошмыгала носом, но все-таки встала перед Альком и… низко ему поклонилась, коснувшись земли правой рукой.

Опешил не только саврянин, но и Жар, успевший отвыкнуть от весковых обычаев.

– Это чего такое? – недоверчиво спросил Альк, подозревая, что его замысловато прокляли. Как говорили на юге Ринтара и севере Саврии, «чтоб ты здоровенький был, сволочь!», рассчитывая, что это услышит Саший и из вредности сделает все наоборот.

Но Рыска была предельно серьезна.

– Спасибо, что спас меня и моего друга от верной смерти, добрый человек, – прочувственно и напевно произнесла она обрядовую фразу. – Наши дети, внуки и правнуки будут помнить и славить твое имя.

Жар впервые увидел саврянина таким огорошенным. И пожалуй, мало кто из Альковых знакомых мог похвастать тем же. У белокосого аж лицо вытянулось, на миг став растерянно-мальчишечьим.

– За ворюгу можешь не благодарить, – фыркнул Альк, быстро взяв себя в руки и снова отгородившись глумливой ухмылкой. – По мне – пусть бы висел.

– Но перегрыз-то ты обе веревки!

– А откуда мне было знать, на какой кого подвесят? – продолжал отпираться саврянин, перебрасываясь с Жаром мрачными взглядами.

– Слушай, почему ты вечно пытаешься казаться хуже, чем есть?! – возмутилась Рыска. Между прочим, Альку полагалось поклониться в ответ и тоже сказать что-нибудь душевное, а не ерничать! Можно подумать, ей легко было признать его заслуги, спрятанные под горой пакостей!

– Это ты идеализируешь людей.

– Чего?

– О людях, говорю, слишком хорошо думаешь, – сварливо перевел на «весчанский» Альк.

– А это разве плохо?

– Это глупо. Если наши поступки кому-то помогают, то это всего лишь означает, что нам они тоже выгодны. И благодарить за это нет смысла.

– Поэтому от тебя никогда доброго слова не дождешься?

– Я тебе за неделю уже три раза «спасибо» сказал и два – «пожалуйста».

– А ты их считаешь?! – Рыска потрясенно приоткрыла рот.

– Нет, – неожиданно рассмеялся Альк, пальцем поддевая ей подбородок. – Я тебя дразню. Придумала… кланяться.

– И вообще, какого Сашия мы тут уже лучину торчим?! – спохватился Жар. – Драпать надо из города, пока норы не заложили!

Саврянин кивнул, радуясь возможности закончить этот дурацкий разговор, и развернулся:

– Нам туда. – Место было безлюдное, дару почти ничего не мешало. Даже наоборот, что озадачивало Алька с самого начала.

В присутствии Рыски его видунские способности не только не ослабевали, а как будто даже усиливались. И ее, похоже, тоже. Ну второе еще можно понять: человеческий облик не избавлял Алька от роли «свечи», и девчонка потихоньку потягивала из него дар. Далеко не всегда болезненно или вообще ощутимо – но оттого не менее оскорбительно. Как будто тебя внаглую обкрадывают, с невинным таким весчанским личиком и честными-пречестными глазами.

Но чтобы «свеча» использовала путника?!

Проходя под натянутой поперек улицы бельевой веревкой, Альк подпрыгнул и сдернул с нее штаны. Короткие и драные, но Жар завистливо присвистнул: обычный прохожий нипочем бы до них не достал.

– А вон то платьишко можешь?

Едва компания завернула за угол, как раздался удивленный и возмущенный вопль обокраденной прачки.

– Поздно, – буркнул Альк.

– И впереди ничего такая рубашечка, на той же высоте…

– Слушай, тебя еще не отвернуло от веревок? – Саврянин приостановился, натягивая добычу.

– Наоборот – я к ним уже как-то попривык, – съязвил Жар.

– Ничего, с таким ремеслом ваша разлука будет недолгой, – зловеще пообещал ему Альк и, помолчав, с мальчишечьим самодовольством добавил: – Ну теперь ты убедился, что я умею лазить по столбам?!

По уму, следовало обойти «Очаг» по большой дуге, однако там осталось все имущество друзей. Вещи – Саший бы с ними, но без коров далеко (а главное, быстро!) все равно не уйдешь.

Пришлось рискнуть.

– И где? – мрачно спросил Альк, глядя на значительно оскудевшую коровязь. Теперь там стояли всего две коровы, рыжая и белая, с таким же теленком-сосунком. Заячьи бои закончились, гости разъехались.

– Может, хозяин в коровник перевел, – неуверенно предположил Жар. Сараев при «Очаге» не было.

– Нет, – отрезал видун. – Ждите здесь.

– А ты куда?

Саврянин, как всегда не отвечая и не проверяя, послушались ли его, направился к воротам.

Друзья переглянулись и – откуда только силы взялись! – кинулись за ним.

– Альк, погоди!!! Давай лучше…

Хлоп! Дверь, подло захлопнутая проклятущим саврянином, больно саданула Рыску по колену, а Жара по носу. Внутри кто-то возмущенно воскликнул – похоже, вышибала; грохнул об пол стул.

Вор, гнусаво матерясь в зажатый ладонью нос, подергал за ручку двери, но та не шелохнулась. По-видимому, от толчка упал на крюки запор – нарочно замыкаться, отрезая путь к отступлению, Альку не было резона.

– Если там опять сидит наместник… – в ужасе прошептала Рыска, закусывая ноготь.

Жар ударил дверь плечом, но только посадил на него еще один синяк. Бревенчатый забор в полтора человеческих роста пинать тем паче не имело смысла. При желании в «Очаге» можно было держать вражескую осаду, используя росшую во дворе ель как вышку.

Вор подпрыгнул, пытаясь достать до верха забора и подтянуться, но подточенная тяжелым днем ловкость ему изменила. Только в смоле испачкался – бревна оказались сосновые, свежие. Оставалось лишь прильнуть ухом к щели и молиться.

• Предыдущая
• 25/128
• Следующая