Истории, которые заставят тебя покраснеть (сборник) - Крылов Григорий Александрович - Страница 9
- Предыдущая
- 9/28
- Следующая
– Она сказала, что раньше 6:30 не появится. Понимаешь, ей ведь трудно выбрать из двух своих платьев...
Гардероб моей Габриэль состоял в основном из джинсов, свободных рубашек и свитеров на несколько размеров больше, чем нужно. Любимой ее обувью были кроссовки, хотя иногда она и надевала ковбойские сапожки. Косметикой она почти не пользовалась, почти никогда не носила туфлей на высоких каблуках (разве что в тех случаях, когда хотела меня соблазнить). Очень редко (и только для того, чтобы доставить мне удовольствие) надевала она одежду чуть более женственную. Правда, таковой у нее было немного (что было достойно сожаления!), но что уж тут поделаешь?.. Она знала, что когда одевается по-женски, я просто таю. Но она мне не раз говорила, что в «женских тряпках» (как она их называла) она чувствует себя неловко.
– Не сомневаюсь, посмотреть будет на что, – сказал я. – Габриэль может быть такой хорошенькой, в особенности когда...
Но предложение это я не успел закончить. Да и все остальные разинули рты. Все мужчины в баре тут же замолчали. И не удивительно! В зал вошла какая-то кинодива – разговоры мигом прекратились, а похотливые взгляды мужчин прилипли к ней. Она была эротической мечтой, обретшей плоть...
У нее были огненно рыжие волосы, спадавшие до самой талии, длинное черное платье, которое сидело на ней, как вторая кожа, и имело вырез, заканчивающийся у бедра, а еще на ней были невероятные черные туфли на немыслимо высоких каблуках. Ногти ее сияли алым лаком, и точно такого же цветом отливали губы. Единственной драгоценностью на ней была нитка жемчуга на длинной, хрупкой, невообразимо прекрасной шее. Не смотреть на нее было нельзя, не желать ее – невозможно. У нее было ослепительное обаяние и невозмутимая уверенность супермодели. Макияж идеально подчеркивал ее до странности необычные зеленые миндалевидные глаза и тонкие брови – такие же рыжие, как и ее волосы. Даже ее очки добавляли небольшой штрих к ее таинственному облику. Глаза ее были чуть ли не слишком зеленые... а эти губы!
Первым в себя пришел Стефан. Он потряс головой, словно чтобы развеять туман, и громко сглотнул слюну, а я все еще пребывал в состоянии замешательства и не отрывал глаз от таинственной женщины, следя за каждым ее движением. Она прошла к стойке, уселась там в одиночестве и устроилась поудобнее. У меня было странное ощущение, что я уже видел ее где-то прежде. Но где? Такую я бы ни за что не забыл! Прошло секунд тридцать моих напряженных воспоминаний – я уже представлял себе ее без платья, в одних только этих убийственный туфлях, шелковых чулках и очках. К моему великому смятению, я почувствовал, как у меня в штанах произошло шевеление – начало могучего и неудержимого восстания. Мне даже показалось, что я хоть лоб разбей в покаянии – бугор у меня в штанах никуда и не денется. Я заставлял себя думать о моей возлюбленной – все впустую.
Пытаясь хоть как-то отвлечься от присутствия этой сексбомбы, я призывал в свое воображение образы той женщины, которой всегда восторгался – даже по утрам, когда ее лицо еще чуть припухлое и не отошло от сна. Той, которую я ни на мгновение не прекращал любить, даже приходя домой и видя ее развалившейся в кресле перед телевизором, даже когда она вся покрыта потом после класса аэробики, даже когда она вся сплошной комок нервов – сидит за рулем автомобиля. Я никогда не изменял ей, если не считать редких случаев вроде сегодняшнего, когда я бываю ошарашен появлением юной красавицы и позволяю себе немного увлечься... А разве найдется мужчина, у которого не бывает таких фантазий?
Наверно, Стефан испытывал то же (за исключением чувства вины разве что), потому что он придвинул свой стул к столику и пробормотал:
– Нужно издать закон, который запрещал бы делать подобные вещи. Ха! Я знаю, что ты влюблен, но что ты будешь делать, если такая женщина выберет тебя – тебя!
Я тревожно сглотнул слюну.
– Не знаю... Я наверняка не ее тип, а кроме того.
– Месье Франсуа Дюпюи просят к телефону!
– Спасение пришло в последнюю минуту! Наверно, это Габриэль.
Это была не Габриэль. Звонила ее подружка Мартин, которая сообщила, что Габриэль в пути и мне нужно потерпеть еще совсем немного. Она только что ушла от нее, Мартин, но на улицах пробки, и, возможно, на дорогу ей понадобится еще час. Я был разочарован, но от моего разочарования не осталось и следа, как только я увидел, что рыжеволосая смотрит на меня и, кажется, не без интереса. Да нет! Этого не может быть... Я вернулся за столик, тщетно пытаясь скрыть румянец, появившийся у меня на щеках.
– Еще выпить хочешь?
– С удовольствием. Это была Габриэль?
– Нет, Мартин.
Я объяснил ему ситуацию, и он тут же выразил мне сочувствие и утешил, сообщив, что побудет со мной еще немного.
– Для этого и существуют друзья, – заметил он.
Насчет дружеских чувств в данной ситуации я был не очень уверен, но тем не менее поблагодарил его.
К нашему столику приближался официант с подносом.
– Мистер Дюпюи, красивая дама у стойки хотела бы предложить вам выпить.
– Очень мило с ее стороны, но я жду мою девушку.
– Дама так и подумала, когда увидела вас у телефона, но тем не менее она просит вас принять выпивку.
В глазах у официанта бегали чертики, и у меня возникло ощущение, что отделаться от него будет нелегко. Поэтому я принял выпивку, чтобы не обидеть прекрасную незнакомку.
Я постарался встретиться взглядом с этой женщиной мечты, чтобы поднять свой стаканчик в дружеском приветствии, но она была целиком погружена в разговор с еще одним мужчиной, который нашел ее обаятельной. На меня она не обращала внимания. Стефан внезапно завелся.
– Слушай, почему всегда ты? У тебя и без того уже есть великолепная девушка, а у меня – только моя подушка да кулак. Почему?
Стрелки часов показывали 6:30.
Рыжеволосая продолжала разговор с тем же типом, но тот начал пьянеть на глазах. Было совершенно очевидно, что у него на уме. Я подумал, что, может, мне следует подойти и поблагодарить ее за угощение. Хороший повод избавить ее от навязчивого собеседника. Я мог бы попросить официанта поднести ей выпивку от моего имени, но я свою удачу знаю: в самый неподходящий момент сюда заявится Габриэль, и я буду выглядеть полным идиотом. Мои размышления прервал Стефан – он собрался уходить. Он заставил меня пообещать, что я дам ему знать, если мои планы внезапно изменятся, и я прекрасно понял, что он имеет в виду: не брошу ли я Габриэль ради рыжеволосой.
– Хорошо... Я дам Габриэль еще минут тридцать...
Мне все это уже стало надоедать. Габриэль сначала надавала бог знает сколько соблазнительных обещаний, а сама заставила меня в мой же день рождения помирать здесь от скуки. Мне вдруг пришло в голову, что она все это и запланировала: посиди-ка, мол, дружок и покипи от возмущения и разочарования – поддался, глупый, на соблазнительные посулы. А может, она даже хотела испытать меня – не поддамся ли я на практически непреодолимые искушения.
Оставшись один, я мог без помех восхищаться этой шикарной девицей. Я ждал, когда она повернет голову в мою сторону, чтобы я мог выразить ей свою благодарность. Мужчина, который пытался ее уболтать, наконец-то сдался и исчез. Она повернулась в мою сторону, но меня не видела. Казалось, ее здесь нет – она где-то в другом мире, в другом баре, в другом городе. Затем она обвела зал быстрым взглядом, словно проверяла – нет ли где скрытой камеры, чтобы принять наиболее выигрышную позу. Наконец, она устроилась наилучшим образом. Со своего места я видел, как вырез ее платья разошелся, обнажив верхушку кружевного чулка на бедре. Одна босоножка небрежно раскачивалась у нее на кончиках пальцев, и это движение завораживало меня. Замерев, я скользнул взглядом по ее телу, задержался на пышных грудях – она оперлась ими на руку, и они чуть ли не вылезали из выреза ее платья. Я как зачарованный смотрел на длинную прядь ее огненно рыжих волос попавших между нежной кожей и материей.
Мое воображение рисовало мне мучительно-сладкие картины – я представлял себе, как наматываю эту прядь на пальцы. Нет, женщинам нужно запретить носить такие волосы. Чувства мои были обострены, но обострены избирательно. Я больше не слышал назойливого шума, стоящего в баре, – только кровь моя бурлила, приливая к паху. Я не видел ничего, кроме этого божественного явления. Я воображал, как она парит надо мной в огромной кровати с атласными простынями, рыжая грива ее волос у меня на глазах, во рту... Черт побери, в штанах у меня просто лом образовался.
- Предыдущая
- 9/28
- Следующая
