Нити зла - Вудинг Крис - Страница 14

Угли тлели в очаге, окрашивая комнату в цвет артериальной крови. Здесь снимали и выделывали кожу. Повсюду лежали глубокие, коварные тени, порождаемые ровным свечением. Некогда главный ткач настоял, чтобы стены очистили до голого камня и убрали с пола черный, полуглянцевый лаш. Теперь там лежали грубые, тяжелые кирпичи. Шестиугольная комната заканчивалась высоко вверху решеткой из бревен, почти терявшейся в темноте. Сверху свисали цепи и крючья. Они спускались почти до самого пола и, колеблемые потоком поднимающегося теплого воздуха, тихо позвякивали.

Между балками покачивались, медленно и беззвучно поворачиваясь, странные предметы. Некоторые висели достаточно близко к огню, чтобы можно было разглядеть кое-какие детали, подсвеченные красным. Пластины человеческой и звериной кожи, натянутые на ужасные в своей изощренности каркасы… Другие, по счастью, оставались неузнаваемыми: простые геометрические фигуры, обтянутые кожей неизвестного происхождения. Третьи — более гротескные и искусно выделанные. Под потолком висела птица, выполненная из кожи женщины. На украшенной клювом голове проступали искаженные, невнятные, но все еще узнаваемые черты: пустые груди, беспомощно растянутые между распростертыми крыльями, свисающие длинные черные волосы. Тот, кто некогда был мужчиной, замер в позе хищника, раскинув крылья, как у летучей мыши, тоже из человеческой кожи. Две сшитых вместе полосы змеиной шкурки заменили ему лицо. Сложная конструкция из мелких животных вращалась рядом. С левой стороны с каждого зверька сияли шкуру, и там поблескивали волоконца мышц, а с правой до сих пор пушился мех…

На стенах, как трофеи, Каир развесил незаконченные работы или те фрагменты, которые особенно нравились ему. Черные провалы на черепах — когда-то глазницы — слепо пялились в полусумрак покоя. Не важно, как изменилась форма существа, невозможно забыть, у кого украли то, что теперь — только высушенное, растянутое полотно. Память усиливает чувство ужаса. Чугунная стойка возле очага, дьявольское в своей изощренности сооружение, способное служить растяжкой для кожи существа любого вида и размера. Камни под ней окрасились в темный, ржавый цвет.

Похожий на кучу тряпья с мертвым лицом, Какр сидел, скрестив ноги, у очага и плел Узор.

Он — скат, плоское крылатое существо, пылинка в этом мире черных волн. Он висит в темноте, чуть-чуть вибрируя, не двигаясь, пока не найдет нужный ему путь. Вокруг него со всех сторон — завитки и воронки, маленькие вихри, потоки и каналы, волны, которые он только ощущает, но не видит. Это жестокое, смертельное движение в любой момент может захватить его и разорвать на тысячи частиц. Чудовища, живущие в Узоре, его не задевают, но где-то в отдалении он чувствует и их тоже…

Какр слеп здесь, в этой беспросветности. Но вода течет вокруг него и сквозь него, скользит по холодной коже и просачивается в рот, через жабры проходит в живот, смешивается с кровью. Перед мысленным взором ткача потоки сворачивались, завивались и образовывали воронки так, как не может этого делать ни вода, ни ветер. Они пересекались друг с другом, и в хаотической пустоте появлялись узелки.

Одно мгновение потребовалось, чтобы проложить путь поразительной математической сложности: трехмерный тоннель из струящихся по его воле потоков, чтобы в кратчайшее время и с наименьшими усилиями доставить Какра в пункт назначения. Физическое расстояние не имеет значения в мире Узора, но человеку свойственно устанавливать порядок в хаосе. Какр именно таким образом понимал непостижимый и необъяснимый процесс.

Человеческий рассудок не способен вынести соприкосновение с неискаженной материей Узора, притягательной и всепоглощающей. Новички из ткущих Узор, столкнувшись с чистой и ошеломляющей красотой Творения, ярчайшим его веществом, могли навсегда раствориться в этом ужасающем экстазе. В материальном мире нет снадобья, способного подарить такое же счастье. Во время первых попыток только самые сильные удерживались в сознании и сопротивлялись притяжению Узора. Других постигала печальная участь. Они становились безумными, но счастливыми пленниками узорчатой вселенной, фантомами в мире сплетающихся потоков, в то время как их тела жили, подобно растениям. С самого начала ткущих учили представлять себе такой Узор, с которым они справились бы. Кому-то виделась бесконечная паутина, кому-то — разветвленные бронхиолы, кому-то — здание невероятных размеров с перепутанной сетью измерений, где любая дверь могла вести в любое помещение. Кто-то видел в Узоре сон, который нужно посмотреть до конца, чтобы достичь цели.

Какр выбрал свой способ. Жидкая, вечно движущаяся среда никогда не даст забыть, насколько опасен Узор. Даже после стольких лет он прокручивал где-то на краю сознания гипнотические мантры, которые не позволили бы ощущению благоговения перед чудом, происходящим вокруг, увлечь его. Ведь эти коварные чувства легко ослабили бы самоконтроль и увели туда, откуда нет возврата. Теперь Какр четко представлял себе карту маршрута. Взмах крыльев бросил его вниз, прямо в поток. Течение подхватило его. Оно неслось быстрее мысли, мудрее инстинкта. Какр нырнул в пересекающийся поток и вынырнул на еще большей скорости. Здесь потоки пересекались часто-часто, десятки их сменялись так быстро, что казались единым целым. Он мчался, как импульс, сквозь синапсы человеческого мозга, мог разглядеть каждый завиток, каждый поворот течения, с потрясающей грацией лавировал в этом переплетении, все быстрее и быстрее, и…

…мир расцвел, зрение вернулось к Какру, грубые человеческие чувства сменили более тонкие, которые помогали ориентироваться в Узоре. Комната. Неровные стены, словно какой-то кретин дрожащей рукой вымерял расстояния. Насмешка над симметрией. Вырезанные из камня иглы, как сталагмиты, торчали из пола — лес странных обелисков, поэма на бессмысленном языке.

В нишах покоились старые угасшие светильники, новые разливали печальный свет. Темнота и тени здесь словно пропитались древним знанием, которое сочилось со стен. Далеко внизу, в рудниках, ворочались отвратительные твари — Какр почувствовал это. Чувствовал он и бред других ткачей. Здесь, в горном монастыре Аддерах, цитадели ткущих, ощущалось единение всех носителей масок Истины во имя общей Цели. Ощущалось сильнее, чем когда-либо прежде.

Какр в этой комнате был призраком, висящим в воздухе расплывчатым пятном. Только его маска проявилась четко. Капюшон и лохмотья виделись рассеянно: мешало расстояние. Еще трое ткущих стояли перед ним. Случайно выбранное трио. Он не встречал прежде ни одного из них. Все трое носили такие же балахоны из хаотически сшитых лоскутков, каждый наряд в своей бессмысленности отличался от другого. Эти трое ответили призывам главного ткача и явились сюда. Они выслушают его и выскажут свои мнения, А потом разнесут дальше по сети то, что передаст им Какр. Настало время привести мир в движение.

— Главный ткач, — начал первый из ткущих, носивший маску из кожи и кости, — нам необходимо знать, что предпринимает сейчас император.

— Я многое могу рассказать вам, — прохрипел Какр.

— Опять неурожай, — произнес второй, с маской скалящегося демона, выкованной из железа. — Грядет голод. Что нам делать?

— Император Мос теряет терпение, — ответил Какр. — Он сердится из-за того, что мы ничего не предпринимаем, чтобы остановить болезнь растений. Он все еще не подозревает, что это мы распространяем заразу. Я надеялся, что запасов хватит еще на какое-то время… Но земля изменяется даже быстрее, чем мы предполагали.

— Положение серьезное, — сказал первый ткущий.

— Нам не удастся это скрыть. Об ущербе твердят на всех углах. Он очевиден. Кое-кто уже добрался до источника заразы. Мы не сможем заставить замолчать всех. Люди задают вопросы, и многие из них — те, до кого мы не дотянемся… — Какр мерцал в воздухе, то появляясь, то исчезая.

— Если бы узнали, что голод — наших рук дело, то весь Сарамир только бы и ждал возможности нас уничтожить, — заметил обладатель железной маски.