Запретный мир - Громов Александр Николаевич - Страница 5

Иные из молодых бойцов, почуяв во вчерашней сшибке слабость чужого оружия, кричали во всеуслышанье: быть плосколицым битыми! Те, кто постарше и поопытней, хмурились, растолковывая глупым: сильная числом орда может справиться с оружными одним дрекольем, была бы нужда. Одно спасение – узость ущелья…

Лучников среди врагов почти не оказалось, зато позади темной массы плосколицых три-четыре десятка воинов заранее раскручивали ременные пращи – готовились бить через головы своих. Там же надоедливо дребезжал бубен: явно чародеи плосколицых призывали на помощь духов болот.

Растак не стал тратить время на попытки вступить в переговоры. Если бы люди с востока пришли не с войной, их послы явились бы первыми, еще вчера. С дарами, а не с оружием. Нет, Растак ни за что не позволил бы и послам ступить на землю своего народа. Переговорить на ничейной земле – да. Согласился бы. За подарок указать пришельцам удобный путь в земли соседей – тоже да. Но это совсем иное дело.

Гнев туманил голову вождя. Будь врагов меньше, он приказал бы атаковать и повел бы воинов сам. Любой воин Земли легко одолеет в открытой схватке двоих, даже троих плосколицых. Но если врагов десятеро на одного и вдобавок в лесу может ждать засада – сиди за завалом и не подставляй без нужды голову.

Растак скрипел зубами от ярости.

В полете стрелы перед валом плосколицые на миг замерли. И вдруг – огласив горы воем, ринулись на штурм все разом.

Ударили тетивы, навстречу врагам скользнули стрелы. Стрелки били уверенно, на выбор. Щиты плосколицых оказались плохой защитой – десятки чужаков остались лежать на подъеме, прежде чем воющая толпа с разбегу втиснулась в проход между скалами и темной волной хлынула на ощетиненный копьями вал.

Сшиблись. С воем, с ревом, в котором уже никто не слышал ни бубна чужого чародея, ни команд вождя, ни собственного крика. С неслышным визгом твердая кованая медь скользила по камню, копье, находя тело врага, выдергивалось прежде, чем раненый успевал схватиться руками за древко, и, пока топор товарища довершал начатое, жадно искало новую цель. Били булавой; сойдясь вплотную, резались ножами. Со скал, куда Растак с утра отправил часть женщин и подростков, на головы плосколицых летели камни и дротики, пущенные неумело, но смертоносные вот так – сверху, в сумасшедшую толчею в узости прохода. С оглушительным треском накренилось и ухнуло вниз со скалы подрубленное дерево.

Ни один из плосколицых не ступил за вал. В короткой ответной вылазке воины Земли перекололи отползавших раненых, повыдергали из трупов стрелы, подобрали оружие. Хоть и плох боевой снаряд чужаков – оставлять врагу не годится, а запас рук не оттянет.

Убитых плосколицых насчитали до сотни, но и своим досталось. Бойцы, в горячке боя не заметившие ран, спешили к травницам или перевязывали себя сами – приматывали ремешками бересту с жевком горькой ивовой коры. Кто-то из старух выл над покойником. Растак сосчитал взрослых мужчин, способных держать оружие. Сотня и еще двенадцать, включая запасной отряд. Все ли здесь? Нет, не все. Нет пастухов при стадах, нет сберегаемых от всякой напасти мастеров-плавильщиков, нет еще пуще сберегаемого старого чародея Скарра с учениками – внуком и правнуком, нет часового у невидимой Двери. Нет охотников, ушедших на восход, и не будет: если кто-то из них и не попался орде, в долину ему сейчас все равно нет дороги.

Женщины, подростки. Их вдвое больше, чем воинов. Многие из них сегодня в первый раз взяли в руки оружие мужчин, и многие – в последний.

Плосколицые копились у леса. Кричали и выли они по-прежнему, но изменили тактику. Не меньше двух сотен чужаков, вооруженных только пращами и запасом камней в кожаных поясных мешках, внезапным броском достигли удобного рубежа для обстрела. Почти не понеся потерь, они успели развернуться широкой цепью перед проходом и раскрутить пращи. Жужжащий рой камней вынудил лучников попрятаться за вал, и сейчас же часть пращников переключилась на скалы, заставив защитников укрыться кто куда. Без крика сорвалось с кручи женское тело с разбитой камнем головой. Кто-то вопил от боли, баюкая раздробленную кисть.

Обстрел продолжался ровно столько, сколько понадобилось орде, чтобы приблизиться вплотную. Схватка показалась долгой, как жизнь. На гребне вала враг мог сражаться только равным числом, но место убитых врагов тотчас замещалось живыми. Был момент, когда вал был прорван посередине, и Растак в отчаянии швырнул в бой запасной отряд – десяток лучших воинов, вооруженных топорами и короткими мечами из особой меди, сплавленной с драгоценными добавками, что иногда с большим трудом удается выменять у дальних людей с юга. Женщины, визжа, по двое и по трое набрасывались на скатившегося с вала чужака и, не давая опомниться, метили камнем в лицо, рвали чем придется, навалившись, топили в подпруженном валом ручье. Плосколицые отступили и на этот раз.

Солнце уже припекало вовсю, когда начали возвращаться гонцы, отправленные Растаком за помощью к соседям. Племя Выдры отказало в помощи, напомнив о прошлых обидах. Вождь племени Соболя не удостоил посланца ответом. Вождь Медведей обещал помочь, но медлил, ссылаясь на необходимость держать границу с крысохвостыми. От многочисленных людей Вепря, живущих на закат и полуночь, пришло всего полтора десятка бойцов, очень похожих на соглядатаев: насколько велика беда соседей и не пора ли ударить в спину? Но сейчас каждый человек был на счету, и Растак, хоть и потемнел лицом, не отослал назад жалкую подачку.

Лишь после того, как солнце упало за Двуглавую, стало понятно, почему враги до самого заката не решились на новое нападение. Шарили у подножья Плешивой, малыми силами пытались вскарабкаться на Полуденную и отступили, увидев высланный Растаком отряд, – но на штурм вала не шли. В сумерках редколесье зашевелилось – к плосколицым подошло новое подкрепление. Дозорные на вершинах гор доносили, что видели не только толпы воинов, но и множество детей и женщин, а одному из них будто бы удалось разглядеть вдалеке за лесом небольшое оленье стадо.

Это было уже серьезно. Не привычный грабительский набег – переселение целого племени, а то и союза племен, гонимого неведомой бедой. Сила страшная. Вряд ли плосколицым понравятся горы, им нужны оленьи пастбища. Согнав с привычных мест людей Земли, Медведя и Вепря, они не задержатся здесь – потоптав посевы, уничтожив запасы, сожрав овец и коз, пройдут дальше на закат, погонят стада оленей туда, где пояс гор мало-помалу понижается, а потом кончается вовсе. Там обширные, пригодные для пастбищ равнины, леса, болота, медленные реки в топких берегах. На закате живут племена одного языка с людьми Земли, но ведущие свой род от разных предков: Бобра, Горностая, Ястреба. Есть и не помнящие родства, приносящие жертвы Солнцу или деревянным богам, а то и просто деревьям, битым огнем с неба.

С десяток рабов из тех, кто по отдаленности родных мест посчитал для себя более выгодным ждать конца рабского срока, нежели бедствовать в бегах, согласились взять в руки оружие в обмен на свободу, место у очага и голос в делах людей Земли. Их Растак поставил на вал, заткнув самые опасные бреши в обороне. Небольшие отряды испытанных бойцов перехватили удобные пути подъема на Плешивую и Полуденную.

Только утром вождь понял, что ошибался, предполагая отбиться своими силами. С рассветом малая, но все равно намного превышающая числом защитников часть врагов ринулась на вал, один отряд попытал счастья на Плешивой и немедленно отступил перед горсткой защитников и опасной кручей; большая же часть атаковала Полуденную. Не слишком яростно, скорее осторожно, даже медлительно взбирались отряды врагов на поросший редким сосняком склон. Нащупав уязвимое место, не спешили, опасаясь ловушек, высылали вперед пращников, не желая нести ненужных потерь, – но все-таки поднимались. Медленно. Неуклонно. Страшно.

Растак неслышно стонал. Большая сила ломала малую. Сколько людей можно снять с вала и послать в помощь малому отряду, отжимаемому к вершине Полуденной? Десяток, два? Не поможет. Воинов, как всегда, хватило бы на войну с соседями, но не с тысячной ордой. Куда там! Вал в ущелье еще можно защищать, наполовину силами женщин и подростков, – но как помешать плосколицым перевалить через не такую уж высокую и куда менее крутую, чем хотелось бы, гору? Нет людей, и врага не отбросить – можно лишь задержать. Ненадолго. Еще до полудня орда, истребив стойких, обратив в бегство малодушных, ворвется в долину… если только старый бессердечный чародей Скарр, упрямо не обращавший вчера внимания на многозначительные взгляды вождя, а сегодня все понявший сам и поспешивший за помощью, не успеет открыть Дверь…