Запретный мир - Громов Александр Николаевич - Страница 19

Юмми молчала, сберегая дыхание. Воины Земли и Волка, дружески болтавшие о всякой всячине большую часть пути, теперь молчали как немые. Шли быстро, но сторожко, высылая вперед разведчиков. Лучники натянули тетивы, приготовив луки к бою. Пограничье… Самые опасные места. Здесь не шутят. Здесь Мать-Земля решает, кому топтать ее и дальше, а кому отправиться к предкам, оставив в могильном кургане ненужное более тело.

Семнадцать воинов и она, Юмми, топтали тропу след в след. Путь свернул влево от реки. Двое высланных вперед каркнули по-вороньи, в ответ подвыл волком Куха, вожак отряда. Нашли?

Нашли поляну и спадающую с верхушки большой лиственницы странную ткань невероятного огненного цвета, неизвестно для чего схваченную провисшими белыми ремнями. Предмет из Запретного мира… Он будет снят, хотя бы для этого пришлось свалить толстенное дерево, и сожжен дотла. Так сказал дедушка, а значит, так и будет. Но потом. Сначала нужно догнать чужака.

На стволе лиственницы – прибитая вонючая крыса. Так крысохвостые обозначают границы своих владений. Яснее всяких слов: мол, сунешься дальше – с тобой будет то же, что и с крысой.

Здесь чужак сидел у костра, совсем недавно. Хуккан сдул пепел с еще горячих угольков. А один ли был чужак? Вот примятое место, а вот еще одно, побольше… Двое! На краю поляны нашлись следы обоих – очень разные, но ни у Волков, ни у крысохвостых таких следов не бывает. Значит, дедушка не обманулся в худших подозрениях – чужаков действительно двое. Здесь, на этой поляне, они встретились. Отсюда они пошли вместе…

Один из них хромает. Это хорошо. Тем легче настичь.

– Вперед идите, – негромко сказал Куха двоим соплеменникам. Волки хорошо знакомы с повадками крысохвостых, им и вести разведку. А о том, чтобы дозорные хорошенько смотрели по сторонам, Куха не сказал – незачем зря колыхать воздух. Если и есть где-то беспечные люди, то только не в племенах, граничащих с крысохвостыми. Беспечный рожден, чтобы тешить врага, спускающего из-за куста тетиву, больше он ни на что не годен.

Но нет времени красться по-лисьи. Рейд во владения врага будет дерзок и стремителен, словно внезапный удар копьем. И так же молниеносно надо уйти, свершив необходимое.

В овражке спрятали тощие котомки с лепешками и сушеным мясом – походной пищей воинов. Легкий, но излишний груз. Обеих собак, шикнув на них, увели с поляны и привязали к деревьям. Четвероногие братья Волков умны, натасканы на охоту, но в набеге от них больше шуму, чем проку. Пусть полежат здесь.

Шаги дозорных перестали быть слышны. Куха в сомнении вертел головой, склонял ее набок, слушал тишину. Воины забыли дышать. Кивок – все в порядке, можно идти, вернее, неслышно бежать по горячему следу.

Скоро… Теперь уже очень скоро.

Прямо посреди вытоптанного стадами поля нелепым чирьем одиноко выпирал невысокий крутой бугор, сложенный красно-черным гранитом. Пояс гор, раскинувшийся вширь где на пять, а где и на десять дневных переходов, в длину же никем не измеренный, любит пошутить: то нагромоздит скопище лесистых сопок, прижавшихся друг к другу тесно, как опята, то воздвигнет одну, но неприступную кручу, а то и смилостивится над людьми, раздвинет горы вокруг уютной долины – но и тут пошутит по-своему: возьмет да и вытолкнет из мягкой земли гранитный кулак высотою в десять, а то и двадцать человеческих ростов.

Каменный взгорбок был стар, ветры, вода и корни сумевших прорасти и выжить на граните сосен расширили трещины, раздвинули огромные валуны. Некоторые скатились к подножью, другие еще держались, заклинив друг друга, образовав естественное укрытие, очень пригодное для того, чтобы прятаться от стрел.

Этим и занимались восемнадцать человек, вовремя успевших укрыться меж глыб. Нет, всего семнадцать… Один не добежал, ткнулся носом в траву с засевшей в затылке стрелой, подергался и замер. А стрелы летят… Не с одной стороны – со всех четырех, так что трудно укрыться даже в нагромождении глыб. Вот еще один из укрывающихся судорожно дернулся, получив стрелу, а куда получил – издали не разглядеть.

Солнце палило. Время перевалило за полдень. В такую погоду лежать бы на пляже, потягивая холодное пивко, да время от времени окунаться…

Отряд человек в полсотни растянулся широким кольцом. Лучники не спеша выцеливали прячущихся. Круглые щиты, отороченные по низу странного вида шнурками, висели у лучников за спиной, не мешая гнуть луки. Шевельнулось что-то между камней – тявкнули тетивы, стрелы кучно пошли послушными дугами. Успел ли укрыться неосторожный – неясно…

Кажется, не успел.

Ответных стрел не было. Высунься кто из укрытия – тут и смерть безумцу. Вначале осажденные пробовали отстреливаться, затем затаились, будто и нет их. Но готовы выскочить разом, чуть что.

Медленно-медленно сжималось кольцо.

В низкорослом ольховнике, прячась в зеленеющем подросте, лежали двое. Один, одетый в кричаще-красное и оттого старающийся как можно плотнее вжаться в планету и не маячить, шепотом спросил другого, не по сезону облаченного в валенки, драную телогрейку и треух:

– Ну, что там?

– Все то же, – низко пророкотал Витюня. Шепотом он говорить не умел. – Из луков стреляют.

– Да тише ты!

– Я и так тихо. Сам не дергайся.

– Слепень в шею кусает, сволочь…

– Потерпишь.

– Это ты потеешь, вот они и летят на запах. И клещей в этих кустах, наверно, как блох в дворняге…

– Угу.

Юрик заворочался.

– Ты не молчи, ты говори, что там делается. Мне же не видно.

– Нечего в красном ходить… – От раздражения, неостановимо вырастающего, как цунами в бухте, Витюня сделался разговорчив. – Во! Еще одному попало. Сверху. Вон тот гад стрелы вверх пускает. Умелый.

– Как минометные мины?

– Во-во. Тем, что на бугре, каюк, я думаю.

– Блин, посмотреть бы… разобраться…

– Лежи.

– Я и лежу.

Юрик медленно потянул руку к шее, но слепень был начеку и с низким гудением дал деру. Понятно, только на время.

– Сволочь…

Витюня не обратил внимания. Он во все глаза смотрел, как воинственные дикари со щитами, отороченными – теперь в этом не было сомнений – не чем иным, как крысиными хвостиками, все теснее сжимают кольцо вокруг гранитного бугра. Стрел они не жалели, по-видимому собираясь напрочь истребить прячущихся за камнями.

Но почему?! Зачем?..

От удивления даже перестала болеть голова.

Бред, бред!!

О чем бы ни болтал прилегший рядом трепач, какие бы вольные домыслы он ни строил, Витюня больше привык доверять здравому смыслу. Но как раз здравый-то смысл и отказывался воспринимать происходящее!

Сначала было плохо. Совсем плохо. Потом вроде стало чуть-чуть лучше, потому что нашелся этот болтун с подвернутой лодыжкой и хотя бы стало с кем поговорить, но почти сразу после этого сделалось еще хуже, чем было. Нелепые фантазии торговца бюстгальтерами подтверждались. Дикая страна, дикие нравы… Не успели Витюня с Юриком кое-как дохромать до этой обширной плеши среди лесов и обогнуть ее краем леса (идти по открытому пространству не решились), как позади завыли и завопили в полсотни глоток, и Юрик шепнул, что не худо бы затаиться и понаблюдать.

Завел болтун. Все-таки надо было идти берегом реки. Или нет?..

Меньший отряд дикарей, как мрачно заподозрил Витюня, шел, вернее, бежал по их следам с намерением настичь и в азарте погони, а может быть, и по холодному расчету, рискнул выбежать на открытое. Тут-то его и ждали. Тут-то неведомых преследователей и взяли в кольцо вот эти… с хвостами. Знамо дело, тоже дикари, но какие-то другие. И пошло-поехало…

Как дикарская засада не заметила двоих, пробирающихся вдоль опушки, – то неизвестно. Не заметили, ну и слава богу.

Юрик не утерпел, поднял голову и раздвинул листву.