Я - охотник - Верещагин Олег Николаевич - Страница 6

• Предыдущая
• 6/33
• Следующая

Ник открыл глаза. И вдруг с усилием четко и уверенно сказал:

— Все было не так. Я и менту говорил, но он не поверил. А у меня нет никакой амнезии. Ты можешь сейчас сгонять за медсестрой, чтобы мне успокоительное вкололи, только выслушай — я правду говорю! Я правду говорю, а мне не верят, только по головке гладят и фигню разную слюнявую бормочут!

— Не волнуйся, не волнуйся, ты что?! — испугался Никовой вспышки Витька: — Я слушаю. Слушаю же, ну! Закрой глаза…

— Да постой ты, — Ник держал глаза открытыми: — Я правда на них с монтировкой… Думал: вы же недалеко, сейчас отмахаю одного-двоих неожиданно, а там подоспеете с Серегой. Только… — Ник сглотнул: — Вить, понимаешь, это были не люди. Один из них ко мне так прыгнул и ударил. Не по затылку, а… куда-то, не помню — куда. И все. Я вырубился наглухо.

— Это тебя одним ударом так? — недоверчиво спросил Витька и осекся. Помолчал секунду, вглядываясь в лицо друга и повторил: — Это были… кто?

— НЕ ЛЮДИ, — раздельно повторил Ник. — И мне по фигу, веришь ты, нет — только дослушай, я тебя. прошу. Это были оборотни. Как из «Серебряной пули». На двух ногах, в плащах, но как волки.

— Маски, — предположил Витька осипшим голосом. Почему-то он в тот момент не усомнился в том, что Ник на самом деле что-то ВИДЕЛ. — Маски, как те, которые Серега из Москвы привез. Помнишь, в январе физичка чуть двойню в коридоре не родила?

— Не бывает таких масок. Не то что в Москве — даже в Голливуде, — Ник упорно держал глаза открытыми, и были они умоляющие, и умоляли об одном: доказать ему, Нику, что все, им виденное, — и вправду чушь. Доказать… или поверить. — И еще запах. Как от огромной мокрой собаки. Я его даже лучше, чем так… глазами помню.

— Коль… — осторожно сказал Витька и замолчал, глядя в пол. Потом добавил: — Ты пойми — не бывает так. В жизни так не бывает.

— Может, им только на руку, что не бывает, — пошевелил губами Ник. Еле слышно, Витька уловил сказанное по движению губ: — Вить, я боюсь. Я не за себя. Вить, это они крадут людей. По-моему, они обосновались в нашем городе. Вить, они… я их видел, правда видел. Они ЕСТЬ, Вить. Они ЗДЕСЬ, понимаешь, Вить, Вить! Они любого… могут…

— Коль, по-моему, тебе плохо, — осторожно прервал его Витька, но Ник скривился и простонал:

— По-до-жди-и… Потом — что хочешь… думай. Дослушай, — он немного бессознательно играл в героя боевика, произносящего свои последние слова за миг до смерти, но слова эти были серьезны, и Витька послушно замолчал:

— Я потом в себя ненадолго приходил. От боли. Помню, что очень-очень больно стало, я даже закричал и глаза приоткрыл. Человек. Там был человек. Он надо мной наклонялся. Ему луна в спину светила, лица совсем не помню, только по-моему, это тин. Нашего возраста. Вот тут, — рука Ника скребнула простыню на груди, — у него надпись. Фосфорес… фос… светящаяся. Два слова: «ВСТРЕЧАЙТЕ ДОКТОРА!»

— Встречайте доктора? — тупо переспросил Витька…

...Он усомнился в том, что Ник бредит, именно после этих слов. Если Витька хоть что-то понимал в том, что такое бред — то в бреду не может быть ничего четкого, точного.

Очень хотелось Витьке уехать. Вечером вместе с Ленкой на дачу. Предки будут до потолка прыгать. Можно и Катьку с собой сговорить. На недельку. Даже нужно. Нечего ей тут оставаться. Только пусть мать ее родакам позвонит, нажмет на чистый воздух, природу и постоянный контроль.

«Я что, боюсь? — вдруг подумал Витька удивленно: — Я… поверил?!»…

... — Вить, сделай что-нибудь, — громко сказал ему Ник уже в спину, и Витька оглянулся. Ник смотрел на него с подушки из своих бинтов: — Витек, сделай что-нибудь. Я правду говорю! Я правду говорю! Семнадцать человек — это не все! Будет больше! Вить, я правду говорю!!!

...Витька передернул плечами и поднял глаза. Катюха смотрела, с обидой:

— Ты меня не слушаешь, — заявила она и надулась. Ленка ехидно хихикнула. Витька сердито сказал:

— Сходи к Нику, как пускать начнут. Слышишь, Лен?

— Может, и схожу, — независимо отозвалась Ленка. — Ну, мы еще будем тут сидеть — или пойдем? Мне же вещи на дачу собрать нужно.

Ей показалось, что брат что-то хочет сказать — во всяком случае, он уже открыл рот, но тут же тряхнул головой и снова закрыл его.

Все четверо поднялись. Серега, поставив на стул ногу в кроссовке и перетягивая шнурок, убито сказал:

— Не, вы как хотите, а я типа виноватым себя чувствую перед Ником. Дернуло нас перед этим мостом разбежаться. Вот теперь он на кровати загорает. Ну не, я к нему тоже сползаю, чего ждать, пока пускать начнут, туда-сюда…

«А если бы мы не разбежались, что было бы? — мысленно спросил себя Витька. — Может, мы сейчас все лежали бы в палате с Ником? Или на кладбище. Молча и неподвижно. Нет, не на кладбище — хоронят ведь на третий день…» Он вдруг отчетливо представил себя в гробу в своей комнате — и это было так страшно, что он уронил на пол куртейку Катьки, которую подавал ей.

— Ты сегодня вообще, — обиженно заявила Катюха и сорвалась к выходу, на бегу натягивая куртку. Витька проводил ее рассеянным взглядом.

Около дверей девчонка врезалась в рослого молодого мужчину в хорошем пиджаке. Тот с улыбкой негромко сказал: «Па-ардон, милая барышня», — и, посторонившись, подождал, пока она выйдет, внимательно осмотрел зал кафе. Решительно направился к стойке, больше ни на кого не обращая внимания…

... — А где его машина? — спросила Ленка, когда они вышли в жаркий июньский полдень.

— Чья? — не понял Серега.

— Того мужика, которого Катька чуть не завалила, — пояснила Ленка.

— А с какого перепугу у него должна быть машина? — удивился Серега. Ленка со смехом пожала плечами:

— Не знаю. Просто он так выглядел, словно его тут «линкольн» ждет… Ну что, разбегаемся? Ты бы хоть на дачу к нам заглянул, Серый.

— Жизнь затоптала, — философски ответил Сергей. — Она типа требует, чтобы я зарабатывал на нее.

— Кто? — очнулся Витька.

— Жизнь! — заржал Серега. — Ну, может, и проберусь. Огородами. Типа ждите. Витек, так ты отчаливаешь сегодня? Что Катюхе передать?

— Я не знаю, может, еще и не поеду, — Витька махнул рукой. — Увидимся. Пошли, Лен…

Витька топал рядом молча, сунув руки в карманы джинсов, и Ленка видела, что там — в карманах — они сжаты в кулаки. Лицо брата выглядело так, словно они шли не из кафе, а с похорон. Чтобы развеселить Витьку, Ленка начала рассказывать ему о событиях прошлой ночи, но обнаружила, что Витька не слушает ее до такой степени, что даже не считает нужным поддакивать, обиделась до предела, и замолчала, мстительно думая: вечером уедет, и пусть этот кретино-бамбино торчит в городе с Катькой, которая на него обиделась, пока уши не посинеют. А варенье возит и с уговорами ездит пусть кто-то другой. И пусть…

— Ой, — непроизвольно вырвалось у Ленки.

— Что? — молниеносно и резко обернулся Витька.

— Вот, — Ленка указала себе под ноги.

На тропинке — а точнее, у самого забора, ограждавшего кладбище, в пыльной траве — лежали три или четыре шарика. Ленка заметила их только потому, что смотрела вниз. Витька хмыкнул:

— Подшипники… — но все-таки нагнулся — шарики посверкивали очень заманчиво, словно разбежавшиеся капельки ртути. Как и большинство мальчишек, Витька и сам не знал, зачем собирает разную металлическую дребедень вроде тех же подшипников, болтов или гаек. Но — собирал.

Шариков оказалось четыре — один закатился к самому забору. Все еще сидя на корточках, Витька, сложил их на ладонь и поднял глаза на Ленку:

— По-моему, это серебро, — неуверенно сказал он. — Тяжелые очень… и без никелировки, а блестят.

— Разве бывают серебряные подшипники? — удивилась Ленка. Брат выпрямился и пожал плечами:

— Не знаю. Может, это и не подшипники. От украшения какого-нибудь.

— Наверное, вернуть надо, — предположила Ленка, беря один шарик. Он оказался на самом деле холодным и увесистым.

• Предыдущая
• 6/33
• Следующая