Черная Салли - Кальма Н. - Страница 3

• Предыдущая
• 3/30
• Следующая

– Вечерний выпуск! Крушение Восточного экспресса! Налет на банк! Ранено четверо!! – кричали во всю силу легких газетчики.

По широкой мостовой двигалось молчаливое стадо автомобилей. В лимузинах сидели нарядные белые леди и джентльмены в цилиндрах. Усталые, сгорбленные «сэндвичи» несли на спине и на груди большие желтые афиши:

«Подвязки Дьюли носит сам президент».

Неба не было видно. Небоскребы стояли, как гигантские стальные корабли. Их плоские крыши блестели, как будто на них лежал снег.

Кучка ребят растерянно оглядывалась по сторонам. Даже миссис Аткинс чувствовала себя не так спокойно и уверенно, как всегда. Дюжий полисмен подошел к ним.

– Прошу не мешать уличному движению. Будьте любезны разойтись, – сказал он, притронувшись к фуражке.

– Мы в цирк, – закричали ребята, – в цирк идем!

– Цирк за углом направо. Будьте любезны разойтись, – повторил полицейский.

Они повернули направо. Сначала показалось высокое здание Карнеджи-холла. В этом здании миссис Аткинс была как-то на концерте. Она вспомнила, что ей и другим неграм пришлось тогда сидеть на галерке: вниз цветных не пускали.

«В цирке этого, разумеется, не будет, – подумала миссис Аткинс, – это только в театрах и на концертах…»

Перед ребятами замелькали гигантские разноцветные афиши с изображением тигров, слонов, прыгающих собак и клоунов в высоких колпаках.

Вот и цирк – огромное серое сооружение с круглым куполом посредине. Высокий капельдинер, весь обшитый золотыми галунами, как придворный, проверял билеты. Миссис Аткинс протянула ему розовые бумажки. Он посмотрел на них, потом кинул взгляд на столпившихся за учительницей ребят.

– Цветные в ложи не допускаются, – сказал он сухо, – неграм придется уйти. Сегодня на галерку билетов нет.

Что такое?

Ребята стояли ошеломленные. Миссис Аткинс опустила голову.

Вдруг кто-то крикнул:

– Цветных не пускают? И миссис Аткинс тоже не пустят? Тогда и мы не пойдем, ребята!

Это кричал Стан. Лихорадочные пятна загорелись у него на щеках.

– Плевать, ребята, бросим их билеты и уйдем отсюда!

– Уйдем! Бросим! – раздались дружные голоса.

Билеты очутились у Стана в руках. Миг – и розовые обрывки усеяли лестницу.

– Вот вам ваши билеты! – азартно кричали ребята прямо в лицо раззолоченному капельдинеру, который глупо таращил глаза.

Хмурые, ребята молча шли по улице.

– Что же я теперь буду делать? – плаксиво сказала вдруг Нэнси. – Мама дала мне никель, чтобы я купила в цирке чего-нибудь вкусного, а мы в цирк не попали.

Ребята невольно рассмеялись, и у всех сразу отлегло от сердца. Тони принялся рассказывать Чарли о техническом клубе. Девочки глазели в окна магазинов. Беппо читал вслух рекламы:

– «Пей кока-кола», «Кури папиросы только нашего изготовления»…

Однако миссис Аткинс видела, что, как ни храбрится Стан и все остальные мальчики и девочки, все же им очень жалко, что они не попали в цирк.

– Пропал интересный вечер, – сказал Беппо, щелкая на языке резинкой, – Когда еще удастся увидеть слонов, и клоунов, и другие вещи…

Остальные молча вздохнули.

– Так, может, ты хочешь вернуться? – сказал Стан. Щеки у него снова вспыхнули. – Иди к капельдинеру, попроси у него прощения, и он тебя пустит в ложу. Ты же белый!… Иди!

Но Беппо покачал головой:

– Олух! Кто говорит о том, чтобы вернуться? Я только сказал, что хорошо было бы увидеть или услышать что-нибудь интересное…

– У меня есть предложение, – сказал вдруг Чарли. – Знаете что? Идем к нам и попросим нашу бабушку Салли что-нибудь рассказать…

– Вот здорово! – закричал Нил. – Чарли, ты всегда что-нибудь такое придумаешь. Бабушка замечательно рассказывает про войну.

Все посмотрели на миссис Аткинс.

– В самом деле, недурное предложение, – сказала учительница. – Если кому-нибудь из вас это интересно, идемте к нам.

– Всем, всем интересно! – с жаром закричали ребята, сразу оживившись.

Среди чахлого газона стоял небольшой аккуратный домик с занавесками на окнах, похожий, как близнец, на своих соседей. Домик был бы совсем обыкновенным, если бы не огромные черные надписи «Верх» и «Низ», пересекающие его стены.

Жирные буквы надписи оказывались то над окном, то посреди двери. Обитатели домика давно уже свыклись с этим. Соседи также не удивлялись, так как у большинства из них были такие же надписи на домах.

Бедняки, населявшие Ямайку, использовали пустые ящики, в которых автомобильный завод Уайта перевозил по железной дороге грузовики. Такой ящик, опрокинутый и поставленный на землю, мог служить домом для целой семьи. В нем прорезали отверстия для окон, настилали пол и вешали занавески. Возле каждого дома был разбит сад, если можно назвать садом клочок травы, узкую грядку цветов и два или три недоразвитых деревца. Цементная дорожка, ведущая к двери каждого домика, торжественно называлась «аллеей».

Дом миссис Аткинс внутри был разделен пополам перегородкой. В одной половине помещалась учительница с бабушкой Салли. Эта половина считалась парадной: здесь стоял круглый стол, большое мягкое кресло для бабушки и несколько простых стульев для остальных. На полке лежала стопка книг; несколько фотографий было развешано по стенам. Около кровати стояла передвижная лампа на высокой ножке и шкаф-сундук, в котором висели немногие платья миссис Аткинс и праздничные курточки ее сыновей.

На половине мальчиков, кроме двух кроватей, был простой, весь изрезанный перочинными ножами стол, скамейка, на которой они в детстве поочередно ездили верхом, и полки с учебниками. На стене висели всякие необходимые вещи: поломанное игрушечное ружье, два огромных змея из цветной бумаги, три картинки с изображением охоты на тигров, деревянный меч и рядом фотография миссис Аткинс. В углу беспорядочной кучей валялись удочки, хлыстики, палки, зазубренная пила, рубанок, сломанная мышеловка – все имущество Нила и Чарли.

Дом миссис Аткинс был гордостью всей Ямайки, потому что там посреди двора рос огромный столетний вяз. Ямайцы утверждали, что вяз помнит первых поселенцев в этой части Америки. Так как сам вяз ничего не говорил, а только шелестел листьями, то проверить, правду ли говорят ямайцы, было невозможно. Вяз был такой же достопримечательностью Ямайки, как и бабушка Салли, сидевшая под ним с утра до позднего вечера.

Бабушку Салли знали решительно все; каждый проходивший, будь то взрослый или совсем маленький ребенок, завидя под вязом белую курчавую голову и черное лицо старой негритянки, непременно кричал:

– Как вы поживаете, бабушка Салли?

Или, если это были пожилые негры:

– Как ваше здоровье, сестра Дотсон? Бабушка поднимала глаза от шитья или ©т вязанья, кивала головой и широко улыбалась.

– Ух, откуда такая уйма ребят? – весело воскликнула бабушка, когда школьники, предводительствуемые миссис Аткинс, появились у старого вяза.

Она сидела, как всегда, с шитьем в руках. Руки негритянки напоминали ветви старого вяза – такие же узловатые, крепкие и темные. На бабушке было синее платье с белым передником, в котором было столько карманов, что почти не оказывалось свободного кусочка материи. В этих карманах хранилось бесчисленное множество интересных и нужных вещей: катушки и клубочки ниток, лоскутки, обрывки лент и веревочек, резинки, бумажки от конфет и самые конфеты, сберегаемые для внуков, пуговицы всех размеров и видов, ножницы и даже подушечка для булавок. Кроме того, на груди бабушки был наколот целый панцирь из булавок и иголок. Несмотря на этот воинственный вид, лицо ее сохраняло свойственное всем старым негритянкам выражение бесконечного терпения и добродушия.

Учительница нежно поцеловала бабушку и прошептала ей что-то на ухо. Старая негритянка покачала головой, потом оглядела ребят, и веселые морщинки запрыгали у нее вокруг глаз.

• Предыдущая
• 3/30
• Следующая