Духовное сообщество - Калинаускас Игорь Николаевич - Страница 33
- Предыдущая
- 33/46
- Следующая
Может, сначала разберемся с человеком просто?
Вы задали вопрос с позиции исследователя. Исследователь не вовлечен и потенциально сохраняет возможность сказать и это, и то… Реализующий вовлечен. Он сознательно или полусознательно отказался на время вовлеченности от всего остального, он перестал быть интересующимся, изучающим, делающим. Поэтому, если вы уже вступили на путь реализации конкретного варианта, вы вовлечены. А если вы хотите быть полувовлеченным – полунаблюдателем, то в результате имеете полузнание.
Этого знания достаточно, чтобы различать и анализировать, но не достаточно для глубокого проживания. Путь надо реально пройти, и только пройдя, можно встать в позицию интегрирующего. Хотя строго я доказать это, конечно, не могу.
– Если не исследовать, а реализовать, то, залетев в какую-нибудь яму, на чью помощь надеяться?
И.Н. – Для этого во всех традициях существует правило наличия инструктора.
– А без инструктора медитировать невозможно?
И.Н. – Возможно. Либо ты надеешься на самого себя, либо с позиции игры, т.е. с контролируемой глубиной погружения. Но сам факт вмешательства наблюдателя меняет реальность. Инструктор нужен, чтобы отдавать функцию контроля, консервативную функцию, консервативное начало нашей психики. Снимать контроль – идти на риск. Одно дело – риск от эмоциональной вовлеченности, которая может кончиться и психушкой, другое дело – сознательный риск, когда ты обеспечиваешь себе ситуацию, знаешь технику безопасности, знаешь, как убрать контроль из себя и создать его вовне. Настоящую глубину можно постичь только так. Тот, кто ведет медитацию, есть всегда. Когда медитируешь один, то ты разделяешься на двух – один медитирует, другой ведет медитацию, то есть ты одновременно субъект и объект. Но для того чтобы погрузиться, нужно иметь возможность снять с себя функцию контроля, создать такую ситуацию, может быть, с помощью каких-то специальных приспособлений. Но это всегда риск, всегда. Я приводил примеры таких медитаций как полное растождествление со своими инструментами: В темной, как темнота, темноте… Естественно, без внешнего обеспечения это реализовать невозможно. Если только не повезет, и ты не уснешь от усталости, и во сне не вернешься в нормальное состояние. Если очень глубоко погрузиться, то не знаешь, как выбраться даже во сне. Во времена, когда мы этим активно занимались, я поймался во сне. Двенадцать раз во сне я выскакивал из одной реальности в другую, делая какие-то усилия, пока не повезло, пока не попал домой. Поэтому нужна компания друзей с достаточной подготовкой. У одной девчонки, которая хотела самостоятельно медитнуть, проявился интересный рефлекс, когда она в медитативном состоянии приехала к нам через весь город, чтобы ее вытащили. Видимо, какая-то ограниченная часть ее вела и привела. Она потом вспомнила эпизод, как к ней приставали в ночном городе пьяные, но отстали, увидев ее какие-то не такие глаза. Когда мы с ней установили словесный контакт, она начала капризничать, чувствуя себя уже в безопасности: Вы меня вытаскиваете… Ах, зачем… Мне здесь так хорошо… Один мой товарищ своего подопечного, нарушившего инструкцию, вытаскивал около двух с половиной часов, используя контрастный душ и прочие экстренные способы. Спустя два часа удалось наладить словесный контакт. Дальше уже легче. Я сам, к несчастью, имею такой негативный опыт, но сделал это в окружении друзей, людей подготовленных. Меня вытаскивали три с половиной часа. Они трудились как лошади. Это дело серьезное.
Другое дело – медитативное состояние как некий способ активизации умственного или эмоционального процесса, легкое медитативное погружение.
Вот это – игра, это театр, по-моему. Игра в том смысле, что это нечто среднее между искусством и жизнью. Как театр – немного искусство, немного жизнь. Практическая психология – немного наука, немного искусство. Такие пограничные вещи. В данном случае это пограничная вещь.
– А надо ли вообще вытаскивать?
И.Н. – Как объяснить? Такой вопрос не возникает. Есть ответственность. Есть договор. Есть обращение за помощью. У меня товарищ был один в Москве. Любил эти дела. Так у них в группе просто был врачпсихиатр, который вместе с ними занимался. Когда кто-то залетал, то они любой ценой старались довести этого человека к своему врачу, потому что он знал, как быстро и эффективно из этого состояния человека вынуть, без использования всех тех лекарств, которые сразу автоматически начинают использовать, если доставить человека в больницу или вызвать скорую.
– В состоянии веселого сумасшедшего ты все помнишь?
И.Н. – Конечно.
– Кто контролирует твое состояние?
И.Н. – Ни инструктор и никто другой не контролирует твою внешнюю ситуацию.
– Инструктор держит твое состояние?
И.Н. – В его присутствии, конечно, легче, потому что знаешь, что он в крайнем случае тебя вытащит. Это состояние так построено, что ты действительно внешне сумасшедший. Действительно. И это не контролируется. Если будешь контролировать, то ты не войдешь в это внутреннее состояние.
– Сам не контролируешь и никто другой?
И.Н. – Внешнее поведение никто не контролирует.
– А кто контролирует внутреннее состояние?
И.Н. – То внутреннее состояние, ради которого это делается, – никто.
Ты входишь в него, и все.
– А контроль?
И.Н. – Так ты к этому же готовился. Не раз-два, взяли и ввели.
Было предварительное обучение, тогда нужен был контроль. Это завершающая ступень обучения в определенной традиции.
– При введении повторно в это состояние остается ли память о том, что было раньше?
И.Н. – Я могу войти в это состояние хоть сейчас. Это то, чем я владею. Конечно, я все помню. И внешнюю часть поведения тоже помню. Тогда я был действительно сумасшедший. Теперь я могу дозировать глубину погружения. Но в первый раз я дозировать не мог. Нужно было принять это решение, рискнуть. Преодолеть страх сойти с ума. А теперь я могу дозировать степень погружения. И чем меньше погружение, тем меньше внешних проявлений этого состояния. Это просто такая технология.
Есть своеобразная форма медитации, она обычно используется как часть пути трансформационного – это медитация на пустоту. Не путешествие по субъективной реальности, а выход как бы за пределы любого содержания, так называемая пустотная медитация. Принцип Великой Пустоты. Она тоже требует соответствующей подготовки. В этом деле всегда есть риск. И инструктор должен знать, подходит эта технология этому человеку или не подходит, как его провести и прочее. Здесь вопрос ответственности, договора, условия обговариваются. Иногда договор очень простой: Или ты пройдешь, или сойдешь с ума. Согласен? Согласен. Все. Бывает и так.
Поэтому вечная идея многих моих друзей и меня самого – создание профессиональной команды. Такая мечта есть у многих – создание команды профессиональных исследователей субъективной реальности. Но это, я думаю, останется мечтой. Потому что таких людей собрать в команду…
Профессионал, он и есть профессионал. Он уже автономен в какой-то степени. Но, может быть, когда-нибудь нам что-нибудь такое близкое удастся, это было бы очень интересно. Поэтому я сторонник того, чтобы описания эти становились доступными людям, чтобы в определенном смысле упрощать ситуацию, упрощать отношение к этому, упрощать технологию, извлекать оттуда максимум того, что может быть общедоступным, просто общедоступным.
Итак, мы выяснили: в этом варианте путей основное – это постижение внутренней реальности. Основным требованием на этих путях является покой, умение быть покойным, умение снизить до максимального предела уровень внутренних шумов, выработать устойчивость, умение деконцентрироваться. Основное техническое средство – медитация.
Что нужно здесь усвоить? Главное – что медитация как таковая есть образ жизни человека, идущего по такому пути. Образ жизни… Все.
Остальное – это медитативные упражнения. Это нужно четко развести.
Потому что в тех восточных книгах о медитациях, которые мы читаем, чаще всего это не разводится. Нужно четко для себя усвоить, что это огромная разница. Сядем, помедитируем – это выражение несколько условное, потому что сесть помедитировать, в строгом смысле слова, – это нонсенс.
- Предыдущая
- 33/46
- Следующая
