Головорез - Брюер Стив - Страница 27

• Предыдущая
• 27/61
• Следующая

Соломон нахмурился — единственный знак того, что под гладко выбритым черепом шла мыслительная работа.

— Я возвращусь в Приют Головореза, как только улетит Дороти, — сказал Дон. — В этом разводе ты будешь моими глазами и ушами, Соломон. Я сказал Прайсу, что ты сегодня с ним встретишься. Поговори еще раз с Грейс, может, она все же пойдет на попятную. И разузнай побольше об этой Крус. Может, есть что-нибудь, что мы сможем использовать против нее, что-нибудь, что заставит ее заткнуться.

— Я проверил ее вчера, — сказал Соломон. — У нее вроде все чисто.

— Должно же быть что-нибудь полезное для нас, — не согласился Дон. — Всегда есть.

— Да, сэр. Вам нужна моя помощь с Эбби? Забрать ее тело из полиции, и все остальное?

— Этим по моему поручению уже занимаются другие. А ты сосредоточься на Грейс и ее адвокате. Этот развод угрожает всей семье. Тебе ведь известно, как я предпочитаю поступать с подобными угрозами?

— Пресекать их в корне.

— Не в бровь, а в глаз.

Виктор Амаду постучал в дверь апартаментов в величественном отеле Святого Франциска и ждал целую минуту, прежде чем посол Клод Мирабо соблаговолил открыть. Не говоря ни слова, посол отвернулся, и Виктор вошел.

Номер был просторный, гораздо роскошнее той комнаты, в которой Виктор всю ночь ворочался с боку на бок. Парчовая обивка стен, латунные лампы и старинная мебель придавали номеру старомодный вид. Огромная кровать все еще хранила отпечаток длинного тела посла. За высоким окном открывался вид на голубое небо, небоскребы и идеальные пальмы на Юнион-сквер.

Мирабо сел за круглый стол у окна, сквозь тюлевые занавески которого струился солнечный свет. На столе теснились остатки обильного завтрака — блюда и графины, недоеденные фрукты и хлебные корки, — и от запахов в животе у Виктора заурчало. Он выпил скверного кофе у себя в номере, но еду заказывать не стал. Посол перехватил его взгляд.

— Ты ел? — спросил он по-французски.

— Нет, — ответил Виктор. — Перехвачу чего-нибудь попозже.

— Всегда следишь за бюджетом. В этом отношении ты образцово-показательный сотрудник.

Виктор почувствовал, что Мирабо его провоцирует, но просто ответил:

— Merci.

Посол кисло ему улыбнулся. У Мирабо была очень темная кожа, высокий лоб и такое выражение лица, словно он только что проглотил жука. Он принадлежал к тому же племени, что и президент Будро, и очень на него походил. Виктор слышал, что эти двое мужчин — дальние родственники, и ему нравилось думать, что только по этой причине посол получил столь важный пост. Уж точно не благодаря умственным способностям или дипломатическим талантам.

— Сядь, — велел Мирабо. — Расскажи, что узнал.

Виктор сел за неубранный стол напротив посла, который отхлебывал кофе из тонкой чашки. Своему телохранителю он кофе не предложил.

— К сожалению, немного, — сказал Виктор. — По моим сведениям, Майкла Шеффилда действительно не было в городе, когда мы приезжали к нему в офис. Его отца также в городе не было. Он, видимо, живет в сельской местности, севернее Сан-Франциско. Я пытаюсь узнать точное местонахождение.

Посол нахмурился:

— Нам необходимо их найти. Нам необходимо сесть и побеседовать с ними.

Виктор поборол искушение закатить глаза:

— Вы действительно надеетесь отговорить этих людей от их плана?

Посол Мирабо, нахмурившись, откинулся на стуле. Длинные пальцы теребили запонки.

— Не сбрасывай так быстро со счетов дипломатию, — сказал он. — Переговоры помогают решить многие проблемы. Не все мы люди действия, как ты.

Еще один удар по гордости Виктора. Он уже десять лет работал в службе безопасности при посольстве в Вашингтоне, тысячу раз защищал его от всяческих угроз, но Мирабо обращался с ним, как со слугой. Посол считал, что не нуждается в охране. Он верил, что популярность президента Будро — и, в широком смысле, ставленников Будро — настолько прочна, что никто не осмелится посягнуть на его посольскую жизнь. Что лишь доказывало его глупость.

— Я вышел на еще одного человека, — сказал Виктор. — Соломона Гейджа. Он, судя по всему, работает непосредственно на Шеффилда-pere[5] и, возможно, приведет нас к ему.

Мирабо одобрительно кивнул:

— Ты разговаривал с ним?

— Пока нет. Я только вчера вечером разузнал о нем в консульстве. Мы видели его в «Шеффилд энтерпрайзиз». Очень высокий мужчина с бритой головой.

Посол покачал головой, давая понять, что не помнит. Виктор не удивился. Мирабо не замечал почти ничего, кроме звука собственного голоса.

— Сегодня утром я получил телеграмму, — сказал Мирабо. — Президент недоволен нашей медлительностью. Нам нужно уладить это дело. Нерешительность в отношении Гомы уже дает о себе знать.

— Каким образом?

— Это показывают опросы общественного мнения. — Посол махнул рукой. — Лоран наступает нам на пятки.

Жак Лоран был соперником президента Будро на приближающихся выборах. Реформатор. Сам Виктор полагал, что хорошая доза реформ — это именно то, что нужно его стране, но люди Будро пытались изобразить Лорана коммунистом, оппортунистом и демагогом.

Виктор постарался нахмуриться, как посол, хотя в груди у него екнуло.

— Вся эта история с Гомой всего лишь способ привлечь внимание, — заявил Мирабо, — но если мы заставим Шеффилдов свернуть их поддержку, это будет триумф. Президент сможет выступить по телевизору и по радио и рассказать народу, как мы утерли нос Гоме, перехитрили американцев. И ты сам понимаешь, насколько это важно.

Виктор кивнул, опасаясь, что голос его выдаст.

— Если мы не сумеем решить проблему здесь, — продолжал посол, — велика вероятность, что Гома победит. А нам не нужен военный переворот, как в прежние времена. Нигер достаточно настрадался.

С этим Виктор был полностью согласен. Он поднялся со словами:

— Я сделаю все от меня зависящее.

— Конечно, — сказал посол. — И побыстрее, а? Судьба правительства президента Будро в твоих руках.

Виктор кивнул и повернулся к выходу, думая, что он и глазом не моргнет, если правительство Будро стухнет и рухнет. Но ради народа Нигера он остановит Гому, даже если придется рискнуть жизнью.

Соломон услышал крики, едва дворецкий открыл тяжелую дубовую дверь особняка в Си-Клиффе. Звучал голос Грейс, более громкий и на октаву выше, чем обычно. Слов было не разобрать, но тон говорил сам за себя.

Чарльз выглядел смущенным. На фоне белых волос и черной одежды его кожа ярко розовела.

— Видимо, вернулся хозяин дома, — сказал Соломон.

— Это длится уже час.

— И все в таком духе?

— Идет по нарастающей!

Соломон шагнул в прихожую, и Чарльз не сделал попытки помешать ему. Скандал наверху продолжался.

— Ты поднимался наверх?

Чарльз покачал головой:

— Мне не платят за участие в боевых действиях. А вам платят?

— Можно и так сказать.

Внезапно голос Майкла возвысился и перекрыл голос Грейс:

— Ах ты, сука!

Затем последовал безошибочно узнаваемый звук удара плоти о плоть.

Соломон чертыхнулся и бросился наверх по устланной ковром лестнице.

Грейс закричала, и за дверью в конце коридора опять раздался глухой шлепок. Соломон промчался по коридору и толчком распахнул дверь. Майкл, в синем костюме, при галстуке и запонках, лупил свою жену рядом с кроватью под балдахином.

Майкл застыл, занеся правую руку для нового удара. Левой рукой он притягивал к себе Грейс за длинную ночную рубашку того же бледно-желтого цвета, что и волосы Грейс. Женщина руками загораживала лицо от ударов. У нее была рассечена губа, и кровь ярко выделялась на фоне светлой кожи.

— Какого черта? — заорал Майкл на Соломона. — Что ты здесь делаешь?

— Отпустите ее.

— Пошел ты. Тебя это не касается.

• Предыдущая
• 27/61
• Следующая