Черный Камелот - Кайл Дункан - Страница 27

• Предыдущая
• 27/65
• Следующая

– Я постараюсь.

– Я знаю. Но нам нужно поработать над этим вместе... Представим себе, что нам нужно разыграть небольшую пьеску. Прежде всего хотелось бы выяснить, известно ли ему о ваших ногах.

– Точнее говоря, об отсутствии, – с горечью произнес Джексон и тут же извинился: – Простите. Мне все кажется, что я к этому привыкну, но...

– Понимаю, – кивнул Колвин.

На телефоне опять замигала красная лампочка. Колвин схватил трубку.

– Да? Правда? Вот молодцы! Обязательно. В штаб, куда же еще.

Он положил трубку и улыбнулся.

– Ну что? – спросил Кларк.

– В телефоне-автомате, разумеется, уже никого не было. Но в Ковентри полицейские, судя по всему, неплохо соображают.

Они увидели по дороге мужчину, который шел, оглядываясь через плечо. На всякий случай решили его взять.

– Ну и?

– Он ирландец.

– В Ковентри полно ирландцев, – пожал плечами Джексон.

Колвин взглянул на часы.

– Если это наш человек, прекрасно. Если полиция ошиблась, мистеру Джексону позвонят вновь. Действовать будем следующим образом. Вы, Кларк, останетесь с мистером Джексоном. Попробуйте разработать вместе сценарий. Я же отправляюсь в городской штаб полиции и поболтаю с задержанным.

Конуэй сидел в комнате для допроса. Это был маленький кабинетик, темный, унылый, стены выкрашены в зеленый цвет – одним словом, типичное полицейское помещение. В одних странах они светлее, в других темнее, в одних чище, в других грязнее, иной раз на полу бывают видны какие-то зловещего вида пятна. Но у помещений для допроса есть нечто общее. Во-первых, в них всегда или слишком холодно, или слишком жарко. Причина понятна – чтобы задержанный чувствовал себя неуютно. Во-вторых, минимум мебели: лишь стол со стулом для следователя и в противоположном углу (и то не всегда) – стул для допрашиваемого.

В комнате, где сидел Конуэй, работало центральное отопление, поэтому было слишком жарко. Однако не похоже было, что эту комнату слишком сильно отапливали по специальному расчету – скорее всего, во всех помещениях полицейского управления было одинаково жарко. Конуэй сидел перед столом, на котором красовалась пепельница с двумя окурками, оставшаяся после предыдущего допроса. За спиной репортера, у двери, застыл молчаливый констебль.

Конуэй был испуган, но не встревожен. Причины этого парадокса были вполне ему ясны: испугался он из-за неожиданного ареста; с другой стороны, невозможно было доказать, что он замешан в чем-то криминальном. Репортер ждал следователя с колотящимся сердцем, но мозг у него работал совершенно спокойно.

Колвин вошел почти бесшумно, уселся за стол и приказал полицейскому:

– Оставьте нас.

Конуэй сказал:

– Я ирландский гражданин. Я не совершил никакого преступления. Протестую против незаконного задержания.

– И вы наверняка требуете, чтобы вызвали представителя вашего посольства, да? – вежливо осведомился Колвин.

– Я надеюсь, что меня немедленно отпустят, – сказал Конуэй. – Во всяком случае, так поступил бы любой мало-мальски разумный человек. Надеюсь, что вы из таких. Если я ошибаюсь, то придется беспокоить посольство.

– Ясно. Очень рациональный подход. – Колвин сцепил пальцы и пристально посмотрел на Конуэя. – Мне кажется, у вас немалый опыт в подобных делах.

– Вы не первый полицейский, с кем мне приходится беседовать.

– Не сомневаюсь. – Колвин открыл паспорт задержанного и перелистал страницы. – Я вижу, вы много путешествуете. Где именно вам приходилось общаться с полицией?

– В разных местах.

– Вы и в Испании были? Насколько я слышал, там полиция работает основательно.

– Когда в стране гражданская война, полиция – не самое страшное, с чем приходится сталкиваться, – ответил Конуэй.

– Еще бы. Вы там были в качестве журналиста?

– Да.

– На стороне республиканцев?

– Нет.

– Значит, на стороне немцев? – заинтересовался Колвин. – Вы провели там достаточно много времени.

– Два года.

– Но это было еще до мировой войны. Были ли у вас там проблемы с полицией?

– Ничего серьезного. Время от времени меня вызывали для беседы. Полиция там приглядывает за гражданами нейтральных стран. Кстати говоря, я и теперь гражданин нейтральной страны.

– Знаю. Но наша страна находится в состоянии войны. А это много меняет. – Голос Колвина посуровел. – Иные законы, чрезвычайное положение и все такое.

– В Германии то же самое. Только еще строже, чем у вас.

– И жестче, чем у нас, – согласился Колвин.

Он ждал, пока ему доложат о результатах обследования телефонной будки. Может быть, Конуэй оставил там окурок, еще что-нибудь... Но это не будет доказательством. Даже отпечатки пальцев ничего не докажут.

– По-моему, вы похожи на шпиона, – сказал он и с удовлетворением отметил, что Конуэй судорожно сглотнул – кадык у него дернулся вверх и вниз.

– Полицейским всегда кажется, что журналисты – шпионы, – парировал ирландец.

– А вы шпион или нет?

– Не говорите глупостей. Я корреспондент, работаю репортером уже много лет. Уверяю вас, что многие крупные газеты заинтересуются моим арестом.

– Вы имеете в виду ирландские националистические газеты вроде «Айриш индепендент»?

– Я на них не работаю.

– Почему вы бежали по улице? От кого вы скрывались?

Все они работают одинаково, подумал Конуэй. Отвлекают внимание незначительными вопросами, потом атакуют в лоб.

– Знаете, человеческое существо может передвигаться двумя способами: ходьбой и бегом. Во втором случае передвижение происходит быстрее. Я тоже иногда бегаю.

– Просто бегаете, и все? Неожиданный импульс охватывает вас, и вы пускаетесь в бег?

– Да, представьте себе.

– Особенно если рядом появился полицейский автомобиль?

– До сих пор у меня не было такой реакции, – ответил Конуэй. – Но если полиция собирается вести себя со мной подобным образом и дальше, возможно, я возьму это себе за правило.

Он слишком уверенно держится, подумал Колвин. Возможно, это признак невиновности. Но опыт в беседе с полицейским и невиновность как-то плохо сочетаются между собой.

– Что вы делаете в Ковентри?

– Хотел написать статью об ирландцах, которые помогают англичанам выиграть войну.

– Почему именно Ковентри?

– Я был еще в Лестере и Брэдфорде.

– Понятно. Значит, ездили в Брэдфорд? – Колвин снова зашелестел страничками паспорта. – Посетили Британию, вернулись в Ирландию, приехали вновь. Зачем вы уезжали в Ирландию?

– Хотелось попить хорошего ирландского пивка, – ответил Конуэй.

– Вы гурман?

– Думаю, что да.

Дверь приоткрылась. Колвин поднялся и вышел. Снаружи стоял сержант. Он отрицательно покачал головой:

– В телефонной будке ничего, сэр. Ее утром, должно быть, мыли. Ни единого окурочка. Хотите, наши эксперты поработают там как следует?

– Не нужно.

Колвин вернулся в кабинет и снова сел напротив Конуэя.

– Так вы любите ирландское пиво?

– Я ведь ирландец.

– Далеко же вы за ним отправились.

– Еще раз повторяю, я ирландец.

– Как же вы за границей обходились без него столько лет?

Конуэй ухмыльнулся:

– Послушайте, совершенно очевидно, что я ни в чем не виноват. Почему бы вам не признать этот факт?

– Отвечайте на вопрос.

– Про пиво? Да, за границей я ужасно без него мучился. Весь покрывался сыпью. Поэтому я и уехал из Германии.

Колвин посмотрел на репортера жестким взглядом. Он никак не ожидал встретиться с таким тертым типом.

– Есть одна вещь, которая меня интригует.

Конуэй выжидательно молчал.

– Дело вот в чем. Все время я пытался разобраться в вашем характере. Нарочно обозвал вас лжецом, шпионом, дал понять, что не верю ни единому вашему слову. А вас, судя по всему, это совершенно не тревожит. Вы и не думаете обижаться.

– Понимаете, все полицейские одинаковы. Им хочется, чтобы ты вышел из себя. Все вы ведете себя примерно по одному сценарию. У нас с вами сейчас акт первый. Акт второй начнется, когда придет большой, сильный, грубый полицейский, который начнет мне угрожать.

• Предыдущая
• 27/65
• Следующая