Факел чести - Аллен Роджер Макбрайд - Страница 32

• Предыдущая
• 32/73
• Следующая

И вдруг все прекратилось. Оба мужчины что-то говорили, но я их не слышал. Подсознание вопило от ужаса и требовало: беги! спасайся! Но я был привязан к стулу…

Мир вновь заполыхал. Агония придала мне силы. Судорожным усилием мышц я разнес стул в щепки, разорвал ремни и вскочил, вопя от боли.

Споткнувшись, я рухнул на пол, ударившись ладонями — или тем, что, как подсказывала мне боль, давно уже превратилось в почерневшие культи. Удар вызвал новую, еще более острую боль.

Я кричал, выл, стонал, не останавливаясь, чтобы перевести дух.

Перекатившись по полу, я увидел охранников — две объятые пламенем башни, медленно приближающиеся ко мне.

Взвыв в животной ярости, я бросился на них, успел схватить первого за горло и в маниакальном порыве свернул ему шею. Выхватив у поверженного противника лазер, я прикончил второго охранника, водя лучом по его телу до тех пор, пока тот не упал, действительно превратившись в обугленный труп.

Две гранаты, висящие у него на поясе, сработали, подбросив труп к потолку и пробив дыру в полу.

Мгновенно обернувшись, я выстрелил в стеклянную стену. Оба мужчины бросились на пол, но я последовал за ними лучом. Луч рассек перегородку, задел провода, и свет, который я лишь смутно замечал с тех пор, как оказался в огне, мигнул и погас.

Сжав лазер, я заковылял к двери, через которую меня ввели сюда, и наткнулся на еще одного пылающего солдата. Я прикончил его, не давая сойти с места, выхватил лазер из его кобуры и сорвал с пояса гранаты, не зная, взорвутся они в моих горящих руках или нет.

Еще двух попавшихся на пути охранников я превратил в обугленное месиво.

Но пламя продолжало бушевать, охватывая все, что я видел и чувствовал. Я обливался потом, и этот пот горел, а вместе с ним и влажная одежда. Кровь, выступающая из порезов на руках, тоже мгновенно вспыхивала.

Визжа и вопя, почти не сознавая, что делаю, я полз, хватаясь за стены, вставал и брел по коридорам. Неподалеку что-то зашевелилось, и я выстрелил, не останавливаясь и не глядя, куда попал. Коридор становился все длиннее, превращаясь в кошмарный туннель, оранжево-алый от пламени, подобный чудовищному пищеводу монстра, порождения ночи, проглотившего меня целиком.

Что-то преградило мне путь. Лишь через некоторое время я понял, что это дверь коридора, ведущего к камерам. Уже решив взорвать ее гранатой, я вспомнил, что при этом могу погибнуть сам.

Я рвался прочь, я должен был сбежать отсюда. Лазером я срезал замок, и дверь распахнулась. По другую сторону появился горящий охранник. Он потянулся за оружием, но я успел выстрелить первым.

Впереди появилась еще одна запертая дверь. Сжечь ее к чертовой матери, как первую? Но дверь уже горела. Может, это выход? Я должен выбраться отсюда! Я пустил луч лазера в замок.

— Эй, ты что, спятил… Господи, да это же парень, который был с нами!

— Какая разница — он взломал дверь!

Они приближались, и я уже прицелился…

Удар пришелся мне в затылок, и я упал, вопя от боли во всем обожженном теле. Почему боль не утихает? Смутно я понимал, что до сих пор нахожусь в сознании, но прогнал эту мысль, измученный болью. Боль была слишком сильна. Почему она до сих пор не убила меня? До меня доносились слова, смысл которых я едва понимал.

— Он спалил охранника! Отобрал у него лазер и гранаты и вырвался оттуда!

— Тогда чего же мы ждем?

— Возьми ключи, пиротехник!

— Смотри, здесь кругом мертвые охранники! Давай сматываться, пока не поздно!

— Это же Ларсон! Господи, что они с ним сделали?

Мне было все равно. Боль лишила меня последних сил, и при этом не стихала, не покидала меня. Я дергался, извивался, напрягая все мускулы. Я не мог потерять сознание, но мог заснуть. И видеть сны.

Во сне меня преследовал огонь.

Я проснулся среди ночи, окруженный приятной прохладой. Ноги, руки, все мое тело казалось сплошной раной, но оно было целым и холодным.

Чьи-то руки подняли меня и понесли, вскоре передав другим рукам. За моей спиной слышалась стрельба. Меня бережно положили на необыкновенно приятную холодную поверхность металлической скамьи грузовика.

— Я сказал, положи его на место! Не смей трогать!

— Эй, полегче.

— У него снова начнутся судороги.

Меня обступили голоса, силуэты людей — слишком смутные и неопределенные. Вторым ощущением была боль от ссадин и синяков и усталость. Мускулы превратились в тугие, саднящие узлы.

— Смотри, у него шевелятся веки. Кажется, он просыпается.

— Отлично. Может, наконец-то его удастся расспросить, — отозвался кто-то с режущим слух акцентом.

Разговор шел обо мне. К губам прижался край стакана с водой, и я машинально глотнул. Первый глоток пробудил жажду, и я торопливо допил весь стакан.

— Пока хватит, — заявил тот, что говорил с акцентом. Рука в белом отняла у меня стакан. — Ты можешь говорить?

— Да.

— Вот и хорошо. Но не напрягайся.

— Что со мной?

Поверх руки из воздуха материализовалось лицо, коричневые и зеленые пятна мундиров, странные фигуры. Переминаясь с ноги на ногу, они обступили первое из лиц и смотрели на меня. На лице, нависшем надо мной, появилась улыбка.

— Этот вопрос я хотел задать тебе. Похоже, наши приятели-гардианы хотели выпотрошить тебе мозги?

— Да, так оно и было. Они заставили меня видеть пламя, заставили считать, что я пылаю — так, что я до крови искусал губы, лишь бы не умолять их потушить этот пожар, избавить меня от дыма и вони…

Точный и хлесткий удар пришелся мне по щеке.

— Прекрати! Не вспоминай об этом! Это действие имплантата. Он уже рассосался, но память о нем еще осталась. Ты не сможешь выжить, помня о том, что случилось.

Игла впилась мне в руку.

— Это транквилизатор. Он поможет тебе расслабиться.

Я прерывисто и глубоко вдохнул, кивнул и вновь погрузился в приятную прохладу.

— Если ты хочешь расквитаться с ними, прежде отдохни. — Стакан с водой вновь прижался к моим губам, и я попытался поднять руку, чтобы взять его. Но рука не поднялась, прижатая к ложу ремнем. — Расслабься, отдохни. Ты заслужил этот отдых. Потом я объясню тебе, как забыть о случившемся.

После долгого сна я проснулся со зверским аппетитом. На Новой Финляндии был уже полдень, судя по яркому свету, льющемуся в комнату сквозь широкое окно. В комнате преобладали белые, солнечно-золотистые или нежно-зеленые тона, успокаивающие и неяркие. Я лежал в постели и размышлял.

Мысли мои вертелись вокруг двух предметов: думать о первом из них было приятно, а о втором — мучительно. Ответственность за судьбу пяти тысяч солдат тяжелым грузом лежала у меня на плечах. Теперь солдаты были уже на месте и могли действовать самостоятельно, а мне предстояло отойти на второй план войны и избавиться от беспокойства.

И тем не менее во всем происходящем было что-то не так. Содеянное мной представляло собой палку о двух острых концах, то и дело всплывающих передо мной.

Вчера я убил самое меньшее десять человек. Где-то осталось десять семей, ждущих сообщения, письма, гостя в мундире, который скажет им, что их сын или брат погиб от руки чужака.

Я наконец-то понял, чем плохо быть военным.

Вместе со скрипом двери в комнату вплыли запахи горячего кофе, оладий, сосисок. Появился врач, который осматривал меня прежде.

— Среди твоих друзей было несколько человек с твоей планеты. Они приготовили завтрак, который, как они сказали, тебе понравится. На мой взгляд, он тяжеловат.

Завтрак действительно был обильным, но как раз соответствовал моим аппетитам.

Я умял его без остатка. Казалось, прошло несколько месяцев с тех пор, как я ел в последний раз, и желудок стремился наверстать упущенное. Наконец я проглотил последнюю сосиску и улегся в постели с кружкой самого лучшего кофе во вселенной.

— Ну, теперь хорошо?

— Великолепно.

— Вот и славно. А сейчас возьми себя в руки: то, что я сделаю, испугает тебя. Попробуй подготовиться к этому испугу заранее. — Врач вытащил из кармана зажигалку — изящную, довольно тяжелую вещицу цвета потемневшего серебра. Врач шевельнул большим пальцем, и зажигалка выплюнула язычок пламени.

• Предыдущая
• 32/73
• Следующая