Чудесный мир - Батуев Андрей Михайлович - Страница 13
- Предыдущая
- 13/29
- Следующая
Совушка все больше привыкала ко мне. Она уже совсем не боялась, хорошо знала свою кличку, охотно шла на руки и заметно радовалась, когда я возвращался домой.
И вот случилась беда. Сестра-хозяйка, меняя белье, нашла, что в комнате душно, и распахнула окно. О сове она, разумеется, не подумала. Вернувшись поздно вечером домой, я не нашел своей Совушки. Хотя было ясно, что сова улетела, я долго и бессмысленно обшаривал все уголки. Расстроенный, я поздно лег и никак не мог заснуть. Только под утро, когда стало светать, я задремал. И вдруг сквозь сон чувствую: кто-то медленно тянет у меня из-под головы подушку. Спросонья я даже растерялся. Открываю с опаской глаза и вижу прямо у своего лица два огромных янтарных глаза. Смотрю и себе не верю: ведь это Совушка вернулась! То-то была радость!
Влетев в комнату, сова села на край моей подушки-думки, и та под тяжестью птицы стала двигаться.
Я поспешил закрыть окно и стал угощать свою любимицу мясом. Но Совушка даже не взглянула на мясо. Лишь утром, найдя на газете под насестом погадку, я понял, что моя Совушка не зря потеряла время, отсутствуя из дома. Основной пищей болотных сов являются мыши. Непереваренные остатки шерсти, зубов или когтей совы отрыгивают в виде небольшого комка, называемого погадкой. Вот эта погадка и объяснила мне, чем занималась Совушка ночью.
«А что, если и сегодня оставить открытым окно?» Но уж очень ярко было в памяти ощущение горечи утраты и радости возвращения Совушки. Целый день я мучился в противоречиях: а если не вернется? Но любопытство биолога подзадоривало: где ты найдешь еще такой случай проверить привязанность птицы к человеку? Ведь не в Ленинграде. Там столько домов и окон! Действительно, домик, в котором я жил, стоял на опушке леса, и раз сова сама вернулась, почему она покинет меня в другой раз? Принять решение мне помогла Совушка.
Вечером, придя домой, я застал ее сидящей на подоконнике. Птица явно стремилась на улицу. «Совушка!» — позвал я. Она повернула ко мне голову, и я почесал ее около клюва. Обычно ей это нравилось. И на этот раз она нежно-нежно запищала, выражая свое удовольствие, но уже через минуту опять вернулась к окну. Я предложил ей вареное яйцо. Нехотя поковыряв его, сова решительно подошла к стеклу и толкнула его головой. Весь ее вид как бы говорил: «Ну, выпусти же меня! Ведь мыши куда вкусней того, чем ты меня здесь кормишь!» Я решился и тихо отворил раму. Совушка шагнула вперед и вдруг бесшумно нырнула огромной тенью за окно. Я видел, как она, словно призрак, пронеслась над освещенной луной поляной и исчезла в направлении овощехранилища. Опять опустела моя комната! Я вышел на улицу. Ночь была лунная, теплая. Кругом неистовствовали зеленые кузнечики. Казалось, это стрекочут сами кусты. Бесшумно трепеща крыльями, проносились летучие мыши. Я долго бродил, а на душе было нехорошо.
«Вернется или не вернется?» — неотступно сверлила мысль.
Стало светать. В воздухе повеяло свежестью; как-то незаметно исчезли летучие мыши, а со стороны леса еще доносился голос козодоя.
«Надо ложиться!» — решил я и, еще раз посмотрев в сторону овощехранилища, куда полетела Совушка, пошел домой.
Проснулся я поздно. Солнце уже заглядывало ко мне в окошко, а на насесте, глубоко втянув голову в плечи, спала Совушка. Совы, как и голуби, не убирают во время сна клюв в плечевое оперение.
Я уже собирался все рассказать своим ученикам, но ребята опередили меня и сами рассказали о виденном ими под утро интересном случае. На их крыльце спал кот. Неожиданно с воздуха на кота бросилась какая-то большая птица и, ударив его лапами в затылок, взмыла вверх. Ошеломленный внезапным нападением, кот поспешил укрыться под домом.
Ребята были очень заинтересованы происшествием. Пришлось объяснить им, что совы иногда нападают на кошек, так как, питаясь мышами, видят в них конкурента.
Свыше тысячи мышей уничтожает сова в год, сберегая нам наше зерно. Можно ли после этого не охранять ее?
Убедившись, что Совушка признала мою комнату своим домом, я теперь каждый вечер выпускал ее на охоту. Но, бывая дома, старался возможно больше заниматься птицей, чтобы она не отвыкла от меня. Если ребята убивали полевку или находили мертвого птенца, я угощал ими свою воспитанницу, стремясь поддерживать ее привязанность ко мне.
Настал день возвращения в Ленинград. Вместе с нами в большой папочной коробке на новое место жительства ехала и Совушка. Я поселил ее в своей комнате в большой открытой клетке. Днем она обычно дремала, а когда наступала ночь и я гасил свет, вылетала «на охоту». Правда, мышей у меня не было и охотиться было не на кого, но такова уже сила привычки, и Совушка всю ночь бодрствовала. Как ни странно это может показаться, но птицы тоже скучают без общества, и Совушка не раз мне это доказала. Часто под утро она усаживалась на краю моего дивана и махала крыльями до тех пор, пока я не открывал глаза. «Ах ты, безобразница!» — бранил я свою пернатую приятельницу, а она довольно урчала и шла ко мне на руки.
Постепенно с годами Совушка подстроилась под режим моей жизни и стала дневной птицей. Теперь она часто сидела на стенных часах, причем так неподвижно, что один мой знакомый принял ее за чучело: «Как же оно у вас без подставки держится и не падает?»— спросил он. «Это же живая сова!» — ответил я и, видя на его лице недоверие, постучал по столу рукой и позвал: «Совушка!» И в то же мгновение мнимое чучело бесшумно слетело, громко стукнув по столу огромными когтями. С какой поспешностью мой приятель отдернул руку! «Ну и ну!» — только и смог сказать он, внимательно рассматривая мощные когтистые лапы.
Пять лет прожила у меня Совушка. Она была все такая же нарядная, доверчивая и ласковая, но, постоянно получая корм от человека, утратила свою прежнюю стремительность хищницы. Известно, что сова, сидящая на высоком дереве, слышит мышь, идущую во влажной траве, и бьет ее на слух без промаха. А Совушка, когда ей принесли в мышеловке попавшуюся за хвост мышь, сперва подбежала к ней, но, увидев, что мышь живая, стала удивленно крутить головой и отступать. Тогда, на даче, она бы мгновенно скогтила мышь, а сейчас не знала, как ей поступить с живой добычей. Даже могучий врожденный инстинкт под влиянием новой среды претерпел изменения!
Однажды я тяжело заболел, и мне было уже не до совы. Когда температура спала, наступило облегчение, я позвал Совушку, но она не откликнулась, не зашевелилась. Я встал и заглянул в клетку, где ее обычно кормили. На полу лежала моя Совушка, уже совсем остывшая.
Когда так долго с вами живет ручное животное, потеря его воспринимается очень тяжело. Я никак не мог привыкнуть к отсутствию Совушки и часто ловил себя на том, что взглядываю на стенные часы не потому, что мне надо узнать время, а потому, что там, на часах, всегда сидела она.
Но почему же она умерла?
Голодная сова не рвет свою добычу на части, как это делают дневные хищники — соколы, коршуны, а глотает ее целиком, всегда по шерсти, то есть заглатывает с головы. У сов очень большой рот, и они могут глотать огромные куски. Так, например, филин может проглотить целого ежа.
Когда я заболел, то женщина, приходившая готовить мне обед, решила сама позаботиться о сове и дала ей кусок солонины. Проголодавшаяся сова проглотила большой кусок целиком, и этого было достаточно. Для птиц соль в большом количестве смертельна. Так не стало моей Совушки. Но она жила у меня не напрасно. Я хорошо узнал, какой понятливой и доверчивой может стать даже взрослая болотная сова при внимательном и чутком уходе.
- Предыдущая
- 13/29
- Следующая
