Под защитой камня - Ауэл Джин Мари Антинен - Страница 10
- Предыдущая
- 10/224
- Следующая
Джондалар, казалось, вовсе не заметил легкого напряжения, возникшего между двумя женщинами, он слишком увлеченно вспоминал о том, что его просили передать его матери, вспоминал ту женщину, о которой она ему никогда не рассказывала.
— Привет тебе просили передать не Ланзадонии. Путешествуя, мы столкнулись с одним племенем, и нам пришлось провести у них много времени, хотя мне совсем не хотелось там задерживаться… Но это уже другая история. Когда мы с ними прощались, их жрица сказала: "Когда увидишь Мартону, скажи, что Бодоа передает ей сердечный привет".
Упомянув это, вероятно, подзабытое уже имя, Джондалар надеялся увидеть удивленную реакцию своей сдержанной и властной матери. Ему хотелось, разумеется, разбавить их добродушную беседу веселой шуткой, но он совершенно не ожидал того, к чему привели его слова на самом деле.
Глаза Мартоны широко раскрылись, а сама она сильно побледнела.
— Бодоа! О, Великая Мать! Бодоа? — Она прижала руки к груди, словно ей вдруг стало нечем дышать.
— Мама! С тобой все в порядке? — встревожено спросил Джондалар, вскакивая и склоняясь над ней. — Извини. Я не думал, что это так потрясет тебя. Может, позвать Зеландони?
— Нет, нет, все в порядке, — медленно сказала Мартона, переводя дух. — Я очень удивилась. Просто не ожидала, что мне еще придется услышать это имя. Я даже не знала, жива ли она. А ты… близко с ней познакомился?
— Она сказала, что вы с ней вместе могли бы стать женами Джоконана, но я подумал, что она, вероятно, преувеличивает или просто память подводит ее, — сказал Джондалар. — Ведь тогда ты, наверное, рассказала бы мне о ней? — Эйла бросила на него насмешливый взгляд. Она не знала, что он не поверил словам Ш'Армуны.
— Это слишком тяжелые воспоминания, Джондалар. Бодоа была мне как сестра. Я была бы счастлива разделить очаг с ней и Джоконаном, по наш Зеландони выступил против этого. Он сказал, что они обещали ее дяде, что она вернется в родное племя после обучения. Ты говоришь, она стала служительницей? Значит, может, это было к лучшему, но тогда она ушла от нас в расстроенных чувствах. Я умоляла ее подождать смены сезона, перед тем как пересекать ледник, но она даже слушать не стала. Как хорошо, что она благополучно переправилась, и мне очень приятно, что она передала мне сердечный привет. Как ты думаешь, она говорила искренне?
— Да, в этом я уверен, мама. Но ей не суждено было вернуться в свой дом, — сказал Джондалар. — Ее дядя уже покинул этот мир, и ее мать также. Она стала Ш'Армуной, но поддалась гневу и злоупотребила своим призванием. Она помогла дурной женщине стать вождем, хотя не представляла, какое зло может принести Аттароа. Сейчас Ш'Армуна расплачивается за это. По-моему, она глубже осознала свое призвание, помогая своей Пещере пережить ужасное время, хотя ей, возможно, придется быть вождем, как и тебе, мама, пока она не воспитает достойную смену. Бодоа — замечательная женщина, кроме того, она изобрела способ превращения глины в камень.
— Глины в камень? Джондалар, а ты, случайно, не стал странствующим Сказителем? — спросила Мартона. — Даже я не знаю, можно ли тебе верить, ведь ты рассказываешь совершенно невероятные истории!
— Поверь мне. Я говорю правду, — сказал Джондалар со всей серьезностью и без малейшей усмешки. — Я не стал странствующим Сказителем и не собираюсь ходить по Пещерам, приукрашивая реальные истории и предания, чтобы сделать их более интересными, но я побывал в разных краях и узнал много нового. — Он мельком глянул на Эйлу. — Ты поверила бы тому, что люди могут ездить на спинах лошадей или дружить с волком, если бы не увидела это своими глазами? У меня много в запасе таких историй, которым ты с трудом сможешь поверить, и я еще покажу тебе такое, что ты не поверишь собственным глазам.
— Ладно, Джондалар. Ты убедил меня. Я не буду больше сомневаться в твоих словах… даже если сочту, что им трудно поверить, — сказала она, и Эйла впервые увидела ее обаятельную озорную улыбку. Эта женщина вдруг мгновенно помолодела, и Эйла поняла, от кого Джондалар унаследовал свою улыбку.
Взяв свою чашку, Мартона медленно потягивала вино, давая им возможность закончить обед. Когда они доели, она убрала их миски и шампуры, дала им влажный мягкий кусок кожи, чтобы они протерли свои столовые ножи, перед тем как убрать их, и подлила в их чашки еще вина.
— Тебя так долго не было с нами, Джондалар, — сказала она сыну. Эйла почувствовала, что она очень тщательно подбирает слова. — Я понимаю, что у тебя наверняка накопилось множество историй о твоем Путешествии. И у тебя, Эйла, также, — сказала она, бросив взгляд на молодую женщину. — Видимо, понадобится много времени, чтобы поведать обо всех ваших приключениях. Я надеюсь, вы поживете у меня… какое-то время. — Она выразительно взглянула на Джондалара. — Вы можете оставаться здесь хоть навсегда, но, возможно, вскоре вам покажется, что у нас немного тесновато. Наверное, вам захочется построить свой собственный дом… поблизости… со временем.
Джондалар усмехнулся.
— Да, мама, мы построим. Не беспокойся. Я не собираюсь вновь уходить отсюда. Эта Пещера — мой дом. Я хочу здесь жить, мы оба хотим, если никто не будет возражать. Именно это ты, наверное, хотела услышать? Мы с Эйлой пока еще не прошли Брачный ритуал, но мы пройдем. Я уже поговорил с Зеландони — она заходила сюда, пока ты ходила за вином. Мы особенно ждали возвращения сюда, чтобы Зеландони соединила нас, связала наш семейный узел во время Брачного ритуала на Летнем Сходе. Я ужасно устал от странствий, — с горячностью добавил он.
Мартона радостно улыбнулась.
— Так приятно будет увидеть ребенка, рожденного у твоего очага, Джондалар, возможно даже, он будет от твоего духа, — сказала она.
Он с улыбкой посмотрел на Эйлу.
— Возможно, — сказал он.
Мартона надеялась, что он подразумевал очевидное, но не стала уточнять. Он сам должен рассказать обо всем. Ей лишь хотелось, чтобы он не был таким уклончивым и осознал, каким важным событием для нее будет появление детей у очага ее сына.
— И возможно, тебе будет приятно узнать, — продолжил Джондалар, — что Тонолан оставил, по крайней мере, одного ребенка своего духа, если и не своего очага, уж в одной Пещере точно, а может, и больше. Он понравился женщине по имени Филония из племени Лосадунаи, где мы с ним гостили, и вскоре она обнаружила, что Великая Мать благословила ее новой жизнью. Сейчас она живет со своей семьей, и у нее двое детей. Ладуни сказал мне, что, когда стало известно о ее беременности, все мужчины их племени обратили на нее особое внимание. Она сделала свой выбор, но назвала своего первенца, свою дочь, Тонолией. Я видел эту девочку. Она очень похожа на Фолару в детстве.
Очень жаль, что они далеко живут, да к тому же за ледником. Их так просто не навестишь, хотя, когда я возвращался из Путешествия, мне казалось, что от них до дома уже сравнительно близко. — Он задумчиво помолчал. — Меня никогда особо не привлекали чересчур длинные путешествия. И я никогда не забрался бы в такую даль, если бы не Тонолан… — Вдруг он заметил, как изменилось лицо его матери, и улыбка его растаяла, когда он сообразил, с кем он говорит.
— Тонолан родился у очага Вилломара, — заметила Мартона, — причем я уверена, что он сын именно его духа. Он всегда был непоседой, с самого детства. Он все еще путешествует?
Эйла вновь отметила, как осторожно Мартона задает вопросы, скорее она даже не спрашивала, а уточняла ситуацию. И тут ей вдруг стали понятны причины того, почему Джондалара обычно слегка беспокоило откровенное и непосредственное любопытство Мамутои. Это племя, называвшее себя Охотниками на Мамонтов, удочерило ее, и она старательно пыталась изучить его привычки, которые, однако, отличались от привычек людей племени Джондалара. Хотя Клан называл всех похожих на нее людей Другими, Зеландонии отличались от Мамутои, и различия между ними не ограничивались только языком. Ей придется осознать и принять эти различия, если она хочет жить с ними.
- Предыдущая
- 10/224
- Следующая
