Книги Великой Альты - Йолен Джейн - Страница 29

• Предыдущая
• 29/93
• Следующая

– Ишь ты, принц из замка, – пробурчала Пинта ему в спину, как будто это было ругательство.

Дженна все еще дивилась величию этого хейма, когда Армина внезапно остановилась перед какой-то дверью. Дверь была покрыта еще более густой резьбой, чем ворота, только вместо фигур на ней были знаки: яблоко, ложка, нож, игла, нить…

– Духовный Глаз! – сказала Дженна. – Смотри, Пинта, – все это предметы из Игры.

Пинта обвела пальцем изображение ножа.

– Войдемте, – сказала Армина, качнув своим хохолком. – Надо поговорить с Матерью.

Дженна глубоко вдохнула несколько раз, сменив паучье дыхание, с которым поднималась по лестнице, на более мерное латани. Это успокоило ее, и она заметила, что Пинта дышит с ней и лад.

– Боитесь? – улыбнулась Армина. – Нашей-то Матери? – Она толкнула дверь, вошла в темную комнату и так быстро припала на одно колено, что Карум налетел на нее. Девочки, все так же глубоко дыша, вошли неспешно и преклонили колени рядом с Арминой.

Дженна вглядывалась в тускло освещенную комнату. Между двумя занавешенными оконными щелями стоял большой стул, и на нем что-то шевелилось.

– Мать, прости мне это вторжение, но я привела троих, чье присутствие может быть опасно для нас. Решай сама.

За этим последовало долгое молчание. Карум проглотил слюну, Пинта переступила с ноги на ногу. Фигура на стуле вздохнула.

– Зажги лампы, дитя мое. Я задремала. Твои сестры всегда гасят их, когда я сплю, – точно мне не все равно, день теперь или ночь. Я нюхом чувствую, что лампы потушены – и когда они горят, то тихонько шипят.

Армина зажгла лампы факелом, захваченным из сеней, и раздвинула занавески на окнах. На стуле стала видна темная фигурка, маленькая, как ребенок, но это была старушка. Дженна никогда еще не видела таких старых – личико коричневое и сморщенное, словно орех, на голове редкие белые волосы. Слепые глаза, серые и матовые, напоминали влажный мрамор.

– Ты прощаешь меня, Мать? – без особого трепета спросила Армина.

– Плутовка ты, Армина, – знаешь ведь, что я всегда прощаю и тебя, и твою темную сестру. Иди сюда, дай потрогать твою глупую голову.

Армина опустилась перед жрицей на колени, приподняв лицо.

– Вот я, Мать.

Пальцы жрицы, точно ветерок, облетели лицо Армины, потрогали шрам, коснулись стриженых волос.

– Кого ты мне привела? И в чем опасность?

– Двух девочек-странниц, Мать, и мальчика, который воззвал к ним о защите.

– Из какого вы хейма, девочки? – спросила старушка.

– Из Селденского, о Мать, – опередив Дженну, ответила Пинта.

– А, это тот маленький хейм в Пограничных Предгорьях. Сколько вас там? – Она смотрела так, как будто могла видеть.

– Сорок светлых сестер, о Мать, – сказала Дженна.

– И сорок темных, надо полагать, – усмехнулась Армина.

– Тридцать девять, – вклинилась Пинта, радуясь, что поймала Армину. – Наша лекарка Одиночка.

– Еще пять девочек и четыре странницы, – закончила Дженна.

– А нас четыреста, светлых и темных, – сказала Армина. – И много-много детей. Странниц тоже много, хотя вряд ли они навестят столь маленький хейм, как ваш.

– Мы видели странниц всего два или три раза, – призналась Дженна. – Но о странствиях мы знаем все. Мы знаем, что…

– Девочки! – прервала их Мать Альта, вскинув руки, до того скрытые в широких рукавах ее платья, и Дженна увидела, что у нее на каждой руке шесть пальцев – шестой торчал сбоку. Дженна глаз не могла оторвать от этих рук – ей казалось, что они ткут в воздухе колдовские узоры. – Армина, ты из них самая старшая – ведь твой год странствий истек пять лет назад. Будь же моими глазами. Если опасность есть, мы должны принять меры заранее. – Руки жрицы снова скрылись в рукавах.

Армина, получив выговор, на миг помрачнела, но озорная улыбка тут же вернулась на ее лицо.

– Та, что говорит потише, Мать, очень высокая. Она почти с меня ростом.

– Выше – ты ведь носишь гребешок, – сказала Пинта.

– Значит, сейчас говорит та, что пониже? – спросила жрица.

– Да, Мать, эта гораздо меньше, чего не скажешь о ее языке. Она худенькая и темная, как женщины Нижних Долин. Мальчик довольно хорош собой – и не мужлан, сразу видно. Они говорят, что он шибко ученый и что он в опасности, хотя какая опасность может грозить школяру, одной Альте ведомо. Не те книжки читал, что ли? Но сам по себе он опасен для нашего хейма. Девочки, защищая его, убили Гончего Пса.

Старушка вскинула голову, и ее руки снова выскочили из рукавов.

– Гончего Пса? Вы уверены?

– Мы… – начала Дженна, но Карум тронул ее за руку и твердым голосом сказал:

– Мать Альта, я полностью в этом уверен, ибо хорошо знал Гончего Пса.

– Да ну? – проворчала Армина.

– Откуда ты его знал? – спросила Мать Альта.

– Я… – Карум замялся, метнув взгляд на Дженну. – Он искал меня, потому что я… – Карум набрал в грудь воздуха и выпалил: – Я Карум Длинный Лук, младший сын короля.

Дженна широко раскрыла глаза, а Пинта толкнула ее локтем. Дженна отодвинулась, не сводя глаз с Карума.

– Вот оно что! – сказала Армина.

– Гончий Пес исполнял приказ своего злого хозяина, – добавил Карум.

– Приказ Каласа, – кивнула Мать Альта.

– Так ты знаешь! – Карум сложил руки перед собой. – Мать, ich crie merci!

– Вижу, юный Карум, что и школяры знают не все. Ты уже воззвал к одной альтианке – этого довольно. Они убили Пса, который охотился за тобой, – чего же тебе еще?

– Девочки еще не приняли своих священных обетов, Мать, – напомнила Армина. – А для того чтобы дать обещание сыну короля….

– Мы не знали, что он сын короля, – резко прервала Дженна.

– А если бы и знали… – начала Пинта и не договорила, плохо представляя себе, что бы они сделали тогда.

Никто не упомянул о том, что Гончий Пес был убит потому, что первый напал на них.

– Что такое обет, дитя мое Армина, – сказала жрица, – как не повторение устами того, в чем уже заручилось сердце? Два этих юных сердца не станут тверже через год, когда принесут обеты, а их уста – правдивее. Карум Длинный Лук воззвал к ним о помощи как их ближний, не как чей-то сын. И они убили ради него, потому что взялись его защищать. А что же вяжет крепче, чем кровь? И что может быть священнее этих уз? Богиня улыбается. – Армина молча потупилась. – Полно, бесенок, не дуйся. Я же слышу, как ты сопишь. Принеси нам еды, чтобы мы могли посидеть и посплетничать о разных хеймах. Вместе с тобой, Армина, дитя моей дочери.

– Но ведь угроза остается, Мать, – сказала Армина.

– Думаешь, люди Каласа будут искать мальчика здесь? Мы оденем этого петушка в куриные перышки, и если он такой хорошенький, как ты говоришь, и у него еще не растет борода…

– Не растет, Мать, – заверил Карум и вспыхнул – это походило на похвальбу.

Все дружно рассмеялись, и Карум тоже.

– Принеси же еды, Армина. Да прихвати сладкого вина и закусок. Но смотри: никому ни слова о наших гостях. Скажи только, что пришли странницы. Я не хочу пускать этого телка к телочкам в его теперешнем виде. Хочу выяснить все, что возможно, без лишних хлопот от досужей болтовни. Если и есть у нас в хейме плохое, так это то, что мы ничего не можем удержать в секрете.

– Я ничего не скажу, Мать, – пообещала Армина, – а поесть сейчас принесу. Пирог с ревенем, твой любимый. – И она вышла, насвистывая.

Мать Альта вздохнула.

– Если она сдержит свое обещание, то это будет в первый раз. – Снова вынув руки из рукавов, она призывно взмахнула ими. – Идите-ка, детки, поближе к моим старым ушам. Расскажите, как вы встретились и что случилось потом.

Стряпухи принесли блюда, украшенные красными и золотистыми цветами, и составили их перед дверью. Пинта с Дженной помогли Армине внести их и принялись уплетать за обе щеки, почти не замечая украшений. А собственное повествование так увлекло их, что сладкие хлебцы, пряное кроличье жаркое и зеленый салат с молодыми луковками не получили похвал. Жрица ела тихо и опрятно, почти не шевелясь.

• Предыдущая
• 29/93
• Следующая