Манипулятор:Три осенних дня - Абдуллаев Чингиз Акифович - Страница 8
- Предыдущая
- 8/10
- Следующая
– Что предлагаешь делать?
– Нужно лететь в Омск. Я знаю, что в Курске у тебя тоже важное дело, но если мы упустим Омск, то потеряем «Финойл». А они наши крупнейшие заказчики. Ты помнишь, сколько они нам заплатили в прошлом году?
– Я могу не успеть, – глянул на часы Петровский. – Из Курска до Омска напрямую не добраться. Может, ты полетишь вместо меня?
– Губернатор не будет разговаривать ни с кем, кроме тебя, – возразил Юлай. – Ты у нас известная личность, про тебя в газетах пишут, на телевидении твое мнение спрашивают. Меня он даже не примет.
– Сукин сын, – зло отреагировал Петровский. – Ведь специально ждал до последнего дня, чтобы начать торговаться. Может, мы все-таки сумеем протолкнуть нашего кандидата? В общем-то, у Леонида Исааковича осечек никогда не было.
Леонид Исаакович Бронштейн по праву считался ведущим специалистом их аналитического агентства. Он вернулся из Америки еще семь лет назад и с тех пор работал консультантом в «Миллениуме». Бронштейн был гражданином Советского Союза. Родился в Одессе и жил там до восемнадцати лет, после чего переехал в Москву и поступил в МВТУ имени Баумана. Получив высшее образование, несколько лет работал по специальности, а затем эмигрировал в Соединенные Штаты. Это было в восемьдесят втором году, когда перемены в обществе казались невозможными.
Леонид Исаакович прожил в Америке четырнадцать лет, сумел получить американское гражданство и создать небольшую рекламную фирму. Дела у него шли неплохо, но в начале девяностых он переключился на новых советских миллионеров, которым требовалась консультация по финансовым вопросам в Америке. А через несколько лет Бронштейн перевел свой бизнес в Москву. Именно тогда Петровский с ним и познакомился. Леонид Исаакович получал за свои услуги очень много, больше всех остальных сотрудников «Миллениума», вместе взятых. Его гонорар составлял от ста тысяч до полумиллиона, но Петровский считал сотрудничество с ним весьма выгодным. Он стоил таких денег, гарантируя прохождение любого кандидата. А кроме того, казался неистощимым на всевозможные выдумки.
– Бронштейн тоже считает, что ты должен прилететь в Омск, – безжалостно сообщил Юлай.
– Иногда я думаю, что у тебя нет нервов, – пробормотал Петровский. – Мог бы мне этого и не говорить.
– Позвони ему, – посоветовал Юлай.
– Ты же знаешь, он не любит, когда его дергают.
– Двадцать минут назад он сам мне звонил. Я думал – ты еще летишь, не хотел тебя беспокоить.
– Я включил телефон в самолете, – сообщил Петровский, почувствовав, что их закачало еще сильнее. – Надеюсь, с этим корытом ничего не случится.
Он набрал номер Бронштейна и подождал, когда тот ответит. Годы, проведенные в Америке, сказались на речи Леонида Исааковича – он говорил по-русски с заметным акцентом.
– Добрый вечер, Леонид Исаакович, – начал Петровский, услышав знакомый голос.
– Здравствуйте, Святослав Олегович. Я звонил вам в Москву, но Юлай Абуталипович сказал, что вы вылетели в Курск. Пытался перезвонить по вашему мобильному, но он был отключен.
– Я отключил его, когда мы взлетали, – пояснил Петровский, – а сейчас включил.
– Еще в самолете? – ужаснулся Бронштейн. – Это очень опасно. Может, мы поговорим, когда вы сядете?
– Мне разрешили разговаривать, – соврал Петровский, покосившись на двух стюардесс, скромно сидящих в конце салона. – Зачем губернатор хочет со мной встретиться?
– Чтобы поторговаться, – коротко ответил Леонид Исаакович. – Очевидно, понимает, что его кандидат может проиграть. Дело в том, что его директор – весьма непопулярная личность в рабочих поселках. С одной стороны, он, конечно, играет роль отца-благодетеля, раздавая продукты и пайки пенсионерам, а с другой – мы запустили слух, что деньги за эти «подачки» вычитаются из фонда заработной платы комбината и фонда социальной защиты. В общем, люди получают продукты и ругают своего директора.
– Получают, но все-таки ругают, – усмехнулся Петровский. – Типичная психология люмпенов.
– Ну не скажите, – возразил Бронштейн. Он был настоящим психологом. – Людям вообще трудно отказаться от любого дара. «Бойся данайцев, дары приносящих». Это не люмпенская психология, а нормальная. Вы же знаете, что премию «Триумф» присуждают самым известным деятелям культуры нашей страны, – он именно так и сказал: «нашей», – это огромная сумма в пятьдесят тысяч долларов. Всем прекрасно известно, кто дает эти деньги и откуда они у спонсора. Но ни один из уважаемых деятелей культуры за все время существования «Триумфа» не отказался от пятидесяти тысяч долларов. Ни один. Хотя все глубоко презирают выдающего их спонсора. Или вы считаете, что это тоже «люмпенская» психология?
– Вы, как всегда, правы, – согласился Петровский. – Какой у нас рейтинг?
– Примерно равный с соперником, но мы немного впереди. Осталось два дня, и я думаю, что неожиданностей не произойдет. Наш кандидат и директор комбината пройдут во второй тур. Гарантированно пройдут. А во втором туре у нас есть эффектные резервы для усиления. Сразу двое кандидатов твердо обещали отдать нам голоса своих избирателей. Думаю, мы победим во втором туре при любом раскладе. Поэтому губернатор и хочет заранее обговорить условия своего поражения. Похоже, его команда тоже умеет просчитывать варианты. Хотя мне все равно не нравится эта неожиданная встреча, и я пытаюсь узнать, что именно произошло в Москве. Я имею в виду наших спонсоров.
– Понимаю. Значит, мне нужно прилететь в Омск?
– Желательно. Если вы увидитесь с губернатором до первого тура, возможно, у нас не будет никаких проблем. Мы снимем противостояние и сможем провести нашего кандидата без лишней нервотрепки.
– Когда встреча? – выдохнул Петровский.
– Завтра днем. Губернатор будет вас ждать. Он, кажется, немного комплексует, когда имеет дело со мной. Американский гражданин, и к тому же еврей, его сильно смущает. Сейчас все немного патриоты и антиамериканцы независимо от того, к какой партии они принадлежат. Хотя на губернатора давят из Москвы. Они требуют, чтобы прошел кандидат от правящей партии.
– Обязательно прилечу, – согласился Петровский, – хотя еще не представляю, как это сделать.
Он убрал телефон и, взглянув на стюардессу, подходившую к нему в начале полета, спросил:
– Мне можно пройти в кабину экипажа? Она посмотрела на свою напарницу и несмело ответила:
– Это запрещено, но вы можете войти.
– Я не собираюсь угонять ваш самолет, тем более что сам за него заплатил, – улыбнулся Святослав Олегович, поднимаясь с места.
Трое мужчин, сидевших в кабине пилотов, повернулись к гостю.
– Извините, ребята, что я вас беспокою, – начал Петровский, – но у меня большая проблема. В Курске я пробуду часов пять, а потом мне очень нужно вылететь в Омск.
– Куда? – не поверил второй пилот.
– В город Омск, – терпеливо повторил Святослав Олегович. – У меня там срочное дело.
Пилоты переглянулись.
– Это невозможно, – сказал первый пилот. Ему было не больше пятидесяти. Сухопарый, худощавый мужчина с седыми волосами и резкими чертами лица.
– Почему невозможно? У вас не хватит топлива? Мы можем заправиться в любом городе по пути туда.
– Нет, вы меня не поняли. Дело не в топливе. У нас небольшой самолет. До Курса и обратно мы можем летать, а в Омск нам придется лететь часов десять или двенадцать. На нашем самолете мы туда не долетим. Нам придется сделать как минимум две посадки.
– Значит, сделаем, – согласился Петровский.
Летчики снова переглянулись.
– Невозможно, – повторил первый пилот, – очень далеко. Надо прокладывать новый маршрут, согласовывать наш полет. И вместе с посадками это займет еще больше – часов четырнадцать или пятнадцать. Вам лучше лететь рейсовым самолетом, так будет гораздо быстрее.
– Понятно. Спасибо, ребята. Уважаю профессионалов. – Он вышел из кабины, доставая телефон. И набрал номер Инны: – Срочно выясни самый быстрый маршрут по трассе Курск – Омск. Мне нужно знать, как можно быть к утру в Омске. Ты все поняла?
- Предыдущая
- 8/10
- Следующая
