Выбери любимый жанр

Его сильные руки - Аллен Дэнис - Страница 4


Изменить размер шрифта:

4

Энергичный джентльмен снова обратил внимание на Энни и, приподняв черные как смоль брови, надменно разглядывал ее. Оказалось, что глаза у него миндалевидные и по цвету напоминают горячий шоколад, а губы полные, но в то же время четко очерченные. В этот момент в уголках губ у него заиграла лукавая улыбка.

Эта улыбка и оценивающий взгляд из-под полуопущенных ресниц убедили Энни в том, что перед ней человек высокомерный и тщеславный. Похоже, ее теория относительно денди обещала подтвердиться еще раз. Энни украдкой бросила смущенный недоверчивый взгляд на Реджи. Его глаза и чопорная фигура как бы давали понять: «Ну, что я тебе говорил!»

Глава 2

– Mon Dieu![1] Неужели эта очаровательная женщина – ваша племянница, мадам?

Голос у Делакруа оказался низким, а легкий французский акцент придавал его речи определенный шарм. Манера же произносить слова с подчеркнутой медлительностью Энни не понравилась, потому что напомнила лондонских кавалеров.

– Именно так, – сдержанно подтвердила Кэтрин.

– Я не улавливаю ни малейшего сходства, – сказал он, изображая удивление, причем лукавая ухмылка стала еще откровеннее. – Неужели вы родственники?

– Если вы пытаетесь сказать комплимент девушке, Делакруа, постарайтесь не оскорблять им же меня, будьте любезны! – Кэтрин сердито стукнула тростью о пол.

– Мадам, как вы могли подумать, что я намерен оскорбить вас? – хмыкнув, заявил он притворно обиженным тоном. – Просто вы с племянницей совершенно разные. Она тонка и изысканна, как экзотический цветок, а вы… – он склонил голову набок, якобы пристально изучая Кэтрин, – вы стройны и тверды, как элегантный кипарис. Вы обе прекрасны, но по-разному.

В ответ Кэтрин лишь снова стукнула тростью о пол, как будто целясь в мысок лакированного ботинка Делакруа. Он на всякий случай отодвинулся от Кэтрин, чтобы избежать травмы и вплотную заняться Энни.

– Простите меня за дерзость, мисс Уэстон, но на кого из своих счастливых родственников вы похожи?

– Я не извиню вас за дерзость, мистер Делакруа, – сухо отозвалась Энни. – Прощение возможно лишь тогда, когда раскаяние искренно. А вы неискренни. Вам доставляет удовольствие быть дерзким.

Неподдельное удивление, отразившееся на лице Делакруа, было достойной наградой Реджи, который не жалел сил на пространные лекции о хороших манерах. Делакруа быстро собрался с мыслями и шутливо погрозил ей пальцем:

– А! Я вижу, что не только мне доставляет удовольствие быть дерзким.

– Я чем-то обидела вас, сэр? Надеюсь, что нет, – небрежно отозвалась Энни. – Мне бы хотелось оставить о себе хорошее впечатление здесь, в Америке.

– Мадемуазель, вы просто очаровательны, – с галантным поклоном заверил ее Делакруа. – Вам уже удалось оставить прекрасное первое впечатление. По крайней мере у меня. – Он распрямил плечи и провел кончиками длинных пальцев по жилету, привлекая ее внимание к своей широкой груди. После чего, понизив голос и придав ему обольстительный тон, продолжал: – Вы знаете, как сильно бьется мое сердце?

Энни прямо посмотрела ему в глаза, блеск которых, без сомнения, неотразимо действовал на женщин. Она чувствовала, что от смущения ее лицо начинает заливать румянец, вызванный реакцией на щедрые и, вероятнее всего, неискренние комплименты. Ей удалось взять себя в руки и ответить, с достоинством приподняв подбородок:

– Что ж, если я одновременно могу быть дерзкой и очаровательной, то лучше я останусь дерзкой. Таким образом легче удовлетворять любопытство, не так ли? Скажите, мистер Делакруа, а на кого похожи вы?

– Люди говорят, что я копия своего отца, – охотно ответил он. – В молодости он слыл большим проказником, но теперь, к несчастью, позволил себе отойти от модных веяний. – Люсьен сделал паузу, чтобы поправить кружевной манжет, зацепившийся за одну из многочисленных цепочек для часов. – Он много работает и редко развлекается. А в остальном мы, как говорят американцы, сделаны из одного теста. – Делакруа снисходительно усмехнулся. – У американцев столько оригинальных выражений!

– Я ничего не знаю об этом. – Энни выводило из себя то превосходство, с которым держался Делакруа, но она заставила себя сохранить улыбку на лице. – Я знаю многих американцев и восхищаюсь ими. Они очень открытые и искренние, предприимчивые и трудолюбивые.

Делакруа едва заметно поежился и поднял руку в знак того, что готов уступить. Насмешливо-извиняющаяся улыбка коснулась уголков его губ.

– Умоляю вас, остановитесь, мадемуазель Уэстон. Вы вынуждаете такого лентяя, как я, сгорать со стыда. Должен признать, что американцы очень уж деятельны. Один лишь разговор с ними для меня подчас утомителен.

– Я знаю, что в Новом Орлеане существует строгое разграничение креольской культуры и того, что называют культурой американской. Но ведь вы все американцы, не так ли, мистер Делакруа? Ведь вы лично воспринимаете себя в равной степени креолом и американцем?

Делакруа стряхнул с рукава муху изящным взмахом руки и ответил с нарочитой медлительностью:

– Вовсе нет, мадемуазель. Но стоит ли обсуждать такую малоинтересную тему? В конце концов, никто из нас двоих американцем не является. Значит, нас это не касается, – улыбнулся он и снова поцеловал ей руку. – Я никогда не встречал американку, которая была бы хотя бы приблизительно так красива, как вы, мадемуазель. Ваши волосы так восхитительно сияют на солнце!

Энни поспешно отняла руку, испугавшись легкой дрожи, которая пробежала по ее пальцам от этого поцелуя. Неужели этот человек ни минуты не может оставаться серьезным? Нет, она все же заставит его говорить о серьезных вещах.

– Скажите, мистер Делакруа, а чем вы занимаетесь?

– О, я очень занятой человек, – усмехнулся он. – Как раз сейчас мои услуги пользуются большим спросом.

Энни кашлянула, будучи не в силах поверить, что он отважится на такие откровенные намеки при всех.

– Э-э… ваши услуги? Какие именно?

– Разные, ma petite.[2] – Он широко улыбнулся, радуясь, что смутил ее. – Для того чтобы прояснить некоторые вещи, должен заметить, что я являюсь наследником плантации сахарного тростника Бокаж, что в окрестностях Нового Орлеана.

– Так, значит, вы…

– Не делаю ничего. – Он беспечно пожал плечами. – А чем там заниматься?

Энни узнала в Люсьене Делакруа такого же бездельника, проживающего наследство, ничего не желающего, ничем серьезным не интересующегося, с какими сотни раз сталкивалась в Лондоне.

– Вы считаете, что управление плантацией не требует труда?

– Разумеется, я так не считаю. Мой отец трудится на ней с утра до ночи.

И даже это было преувеличением. Энни понимала, что у его отца сотни рабов, которые и выполняют всю работу в поместье.

Делакруа пристально смотрел на нее, словно хотел угадать ее мысли. Для такого поверхностного человека желание странное, но следующая его фраза поразила Энни своей проницательностью:

– Ага, теперь я нашел сходство между вами и вашей тетей! Оно сразу и не заметно. В вашей груди тоже бьется нежное сердце аболиционистки. Вы считаете, что владельцы плантаций занимаются только тем, что эксплуатируют рабов? Вы этого не одобряете? – Он не сводил с нее улыбающихся глаз.

Он предполагал в ней достаточную самонадеянность, чтобы, будучи иностранкой, ни разу не ступавшей на эту землю, осудить здешний образ жизни. Однако Энни повидала достаточно, чтобы иметь право на свое мнение, и не нуждалась ни в чьем снисхождении. И все же она воздержалась от ответа.

– Вам не нравится пустая болтовня, мадемуазель? – осведомился Делакруа саркастически. – Вы отказываетесь поддерживать беседу, если вам не удается сразу же проникнуть в самую суть вещей. – Он ослепительно улыбнулся, и Энни почувствовала, как участился у нее пульс. Она постаралась внушить себе, что он просто обаятельный пустомеля, и сердце стало биться ровнее.

вернуться

1

Мой Бог! (фр.)

вернуться

2

моя маленькая (фр.).

4
Перейти на страницу:

Вы читаете книгу


Аллен Дэнис - Его сильные руки Его сильные руки
Мир литературы