Синдром Мэрилин Монро - Израэльсон Сьюзен - Страница 22
- Предыдущая
- 22/84
- Следующая
Ты вечно всюду опаздываешь – это у тебя хроническое. Все друзья давно знают: если ты обещаешь прийти в двенадцать – раньше часу не жди. Ты вечно откладываешь все на завтра, на послезавтра, а когда наконец решаешься взяться за дело, оказывается, у тебя нет времени. Ты так перегружаешь свой распорядок дня, что просто физически неспособна переделать все дела, тем более явиться на все назначенные встречи, а к тому времени, когда ты все-таки куда-нибудь успеваешь, возбуждение так велико, что твой адреналин, как вирус, поражает не только тебя, но и всех окружающих. Чтобы чувствовать себя в норме, тебе каждый день нужна хоть какая-нибудь, хоть маленькая неприятность, а если все идет хорошо – ты места себе не находишь.
19 мая 1962 года в Медисон-сквер Гарден в Нью-Йорке устраивали праздник с салютом в честь дня рождения президента Кеннеди… Питеру Лофорду пришла в голову идея, что Мэрилин Монро должна спеть президенту поздравительную песню… Мэрилин была и польщена, и, в то же время, напугана. В то время она снималась в каком-то фильме. Так вот, даже совсем короткие диалоги в нем давались ей с большим трудом. Зависимость от лекарств, от визитов к психиатру, от собственных фантазий все возрастала. Она так боялась этого выступления, что Джоан Гринсон, дочь ее психиатра, даже подарила Мэрилин детскую книжку «Маленький мотор, который все мог», и для вящей уверенности в себе Мэрилин всюду таскала ее с собой. Зашитая в прозрачное платье, Мэрилин, дух которой поддерживался детской книжкой, пилюлями и шампанским, ухитрилась с сексуальными придыханиями спеть коротенький куплет «Благодарю вас, мистер Президент» (стихи написаны на мелодию песни «Благодарю вас, воспоминания»), а потом во главе хора собравшейся толпы запела «С днем рождения»… Это была минута как и необыкновенного воодушевления – толпа чуть с ума не со-HiJia от восторга, – так и величайшего замешательства.
Все, что делала оробевшая Мэрилин, она делала как во сне, как одурманенная, и это ее состояние порождало долгие и достаточно эротические паузы. У всех на виду были ее сладострастные формы, но разум ее как бы ушел на задний план, растворился в сверкающей дымке ее роскошного тела».
В тебе живет смертоносная сила, порождающая боль, страх, страдания, тревогу, расстройство, ощущение хаоса и постоянного кризиса. Ты не представляешь для себя жизнь без всего этого. Но и с этим жить тоже нельзя. Такая жизнь просто медленно убивает тебя.
О ДА, БОЛЕЗНЬ МОЖЕТ ОКАЗАТЬСЯ СМЕРТЕЛЬНОЙ
Одиночество Мэрилин, и без того отчаянное после тихого развода с мистером (Артуром) Миллером, усугубилось еще и неожиданной смертью Кларка Гейбла, случившейся буквально через несколько дней. В тот самый день, когда они закончили своих «Чудаков», его настиг сердечный приступ. Но все были уверены, что он скоро встанет на ноги, и действительно, казалось, ему становится лучше. И вдруг он взял и умер. Мэрилин была в шоке… «Я ведь любила его, Лена. Он был так ко мне добр. Он всегда мне улыбался, всегда поддерживал. Все меня презирали, все, кроме него. Это был великий человек, великий во всем. Но он меня уважал. Я это сама видела. Он поцеловал меня на прощанье… Настоящий друг… О Боже, ну зачем он умер?»
После смерти Кларка Гейбла поползли грязные слухи, что это она – причина его смерти – это также очень расстраивало Мэрилин. Еще до начала работы над фильмом у него были нелады с сердцем. Поговаривали, что опоздания Мэрилин и ее постоянные скандалы с Артуром Миллером сильно испортили ее отношения с Гейблом, хотя Гейбл тщательно это скрывал, ведь он был настоящим джентльменом… И вот она вбила себе в голову, что в сердечном приступе Гейбла виновата она.
«Ну почему он не сказал мне? Я была бы ровно в пять. Что бы там ни случилось. О, это я во всем виновата. Я была такой эгоисткой. Господи Иисусе, это все я. Я убила его. Прости меня, Господи. О нет!»
Начались ночные кошмары, без снотворного она уже не засыпала, и дозы все увеличивались… Целыми днями она лежала на кровати, уставившись в потолок, временами в отчаянии ломая руки… Однажды, это было днем, она решила пройтись по магазинам. Казалось бы, неплохая мысль, сходить развеяться, хоть на время забыть свои черные мысли. Как бы не так. Был канун Рождества; Нью-Йорк весь пылал праздничными огнями. По Пятой авеню прогуливались влюбленные парочки… А Мэрилин была одна. Она вернулась домой с пустыми руками и вся в слезах. А дома ни елки, ни подарков, ни пригласительных открыток. В квартире холодно и одиноко. Что-то подсказало мне, что я должна быть сейчас рядом с ней. Примерно в половине восьмого я вернулась, чтоб посмотреть, как там она… Занавески на одном из окон спальни были раздвинуты… Более того, было распахнуто окно. Перед ним стояла Мэрилин в своем белом халате… вцепившись пальцами в подоконник. Похоже, она действительно собиралась прыгать.
Я подбежала, обняла ее за талию, и, видно, застала ее врасплох. Она резко повернулась и повисла у меня на руках. «Нет, Лена, нет! Дай мне умереть. Я хочу умереть. Для чего мне нужна эта жизнь?»
«Ты с ума сошла, – ответила я, закрывая окно и задергивая занавески. – Что это с тобой?»
«Я не хочу больше жить. Во что я превратила свою жизнь! У меня никого нет! Ведь сейчас Рождество! Я тоже хочу, чтоб у меня было Рождество! У меня никогда не было Рождества… и никогда не будет».
Эта болезнь постоянно прогрессирует и медленно, Мало-помалу убивает тебя, каждый день отрезает кусочек за кусочком твоего существа, кусочек за кусочком •^изни; зависимость твоя все возрастает: зависимость от людей, которые отвергают тебя, зависимость от собственной боли, собственных страданий.
Вся жизнь твоя настояна на постоянной и глубокой тревоге. Порой приходится сомневаться в здравости твоего рассудка. Ежедневные приступы ненависти к себе самой сменяются приступами самобичевания. Из депрессии ты уже не вылезаешь. Ты страдаешь от болезненных побочных явлений, вызванных пристрастием к наркотикам, алкоголю; ты страдаешь от лишнего веса, от последствий нескольких абортов. А мысли о неутоленных желаниях, несбывшихся ожиданиях – сколько мук приносят они! Ты ревнива, завистлива, подвержена приступам паранойи, ты нерешительна, тебя постоянно что-то беспокоит, тебя изнуряют частые и болезненные выбросы адреналина…
Каждый раз, когда тебя снова отвергают, это происходит неслучайно; это очередное звено всей цепи предыдущих событий. И чем чаще тебя отвергают, тем сильней у тебя потребность испытать это снова. Чем больше зависимость от отвергающего тебя партнера, тем хуже ты относишься к себе самой, тем глубже твоя тревога; у тебя такое чувство, что повсюду таятся опасности; ты все больше отрываешься от действительности. Ты ощущаешь себя все более нездоровой – это именно та болезнь, о которой мы здесь толкуем. Тебе попадаются только Неправильные мужчины, и ты привязываешься к ним, как собачка; иногда они следуют один за другим. Ты подавила в себе, ты похоронила собственное «я», свою личность, свои потребности, свои желания, свой дух, всю себя; свою жизнь ты бросила к ногам человека, которому не нужна; ты ждешь взамен поддержки и одобрения, но тщетно. Каждый день для тебя – новая битва. Тебя охватывает отчаяние. Ты перепробовала все, чтобы ваши отношения давали хоть какие-то плоды. У тебя ничего не выходит, ты теряешься, ты во всем винишь себя – и в том, что ты ни на что неспособна, и в том, что ты плохая, и в том, что ты такая, какая ты есть.
Вся твоя жизнь сосредоточена только вокруг него, тебе крайне важно знать все, что он говорит, что думает, что чувствует. Ты боготворишь его. Он становится твоим идолом, твой собственный дух рядом с ним умирает. Если тебя спрашивают, как дела, ты начинаешь рассказывать про его дела, или как он относится к тебе – хорошо или плохо. Ты не совершаешь поступков, не действуешь сама, а лишь реагируешь на чужие поступки. Ты пренебрегаешь собственными нуждами, духовными, физическими или эмоциональными. Понуждаемая болезненным желанием во что бы то ни стало добиться его, ты обрываешь все остальные связи с миром и людьми. Радость, непринужденность, творческое начало, красота – все это уходит из твоей жизни. Ты утрачиваешь способность радоваться жизни, наслаждаться, отдыхать, улыбаться, смеяться. Ты забываешь само слово «веселье». Он стал богом твоей съёжившейся вселенной, и этот бог не желает обращать на тебя свой взор. Что же остается тебе?
- Предыдущая
- 22/84
- Следующая
