Право учить. Работа над ошибками - Иванова Вероника Евгеньевна - Страница 41

• Предыдущая
• 41/93
• Следующая

— Чуточку подробнее, прошу тебя.

— Понимаю, что должен подчиняться, что солдат всегда должен слушать командира, что... И я никогда не сомневался в приказах! Но их исполнение всегда приносит беду. Всё началось с того самого раза, когда... Помнишь? Мне велели тебя привязать. Я подчинился, хотя и чувствовал: не нужно этого делать. И чем всё закончилось? Тогда мне впервые стало по-настоящему страшно, понимаешь? Не я придумывал и решал, как действовать, но делал-то я! И потом ещё несколько раз... Да почти всегда: мне приказывают, я исполняю, а кто-то страдает. Не по моей вине, но из-за меня.

Действительно, противоречие. Почти неразрешимое. Парень понимает, что не несёт полной ответственности за свои деяния, но вина не слушает доводов разума, продолжая глодать свою жертву. Прогоним мерзавку? Попробуем.

— Всё верно, что ты говоришь. За результат исполнения приказа отвечает тот, кто его отдаёт. Исполнитель не должен брать на душу груз чужих ошибок, и ты не бери. И знаешь, почему? Потому что любое событие не бывает только плохим или только хорошим. Оно всегда и то, и другое. Вот, к примеру, тогдашняя месть принца. Да, боли было предостаточно. Страданий — тоже. Но они помогли мне многое понять. Познакомили с замечательными людьми. Подарили настоящих друзей. Я вот не могу с уверенностью сказать, что твоя исполнительность обернулась бедой... Да и сейчас всё обстоит вовсе неплохо: благодаря тебе мы знаем, где искать принца, и я его непременно верну, целого и невредимого. Но кроме того, я смогу уничтожить некроманта, который угрожает многим и многим жизням. Так что, прежде чем переживать, подумай, а так ли уж много горя ты приносишь? Может, происходит ровно наоборот?

Синий взгляд светлеет от надежды:

— Но его высочество... Ему ведь было больно. И будет. Разве нет?

Грожу пальцем:

— А вот эту заботу оставь мне. Принцу полезно почувствовать немножко боли. Согласен?

Лучник неуверенно улыбается:

— Наверное, ты прав.

— Обещаю, всё пройдёт, как должно. А тебе пожелание на будущее: продолжать и дальше добросовестно исполнять приказы. Только командиров выбирай таких, которым доверяешь сам или которые заслужили своё право приказывать.

— И которые пользуются этим правом только при крайней необходимости, но уж если она случилась, забирают себе всю власть из нерадивых рук! — раздаётся с порога долгожданный голос, задорный и весёлый, словно его обладатель не трясся только что в карете и не прибыл на поле недавнего боя, хотя рассчитывал найти местечко для отдохновения.

— Тебя следовало бы примерно наказать. Поставить к позорному столбу и прилюдно высечь.

Низенький толстячок с носом, ставшим после зимы ещё краснее (наверное, от солнечных лучей, хотя опыт подсказывает: совсем по другой причине) несколько раз неторопливо прошагал по комнате из угла в угол, остановился у окна и с наслаждением втянул ноздрями свежий лесной воздух. Маска «милорда Ректора», как всегда, исполнена безупречно, за исключением меленькой детали: гладкая лысина не блестит от пота. Конечно, не все обязаны в летний день терять драгоценную влагу посредством выступления её на коже и последующего испарения, но люди, обременённые объёмистым животиком, потеют чаще и больше, нежели худые.

— Государственная измена нынче совсем упала в цене?

Ксаррон, смешно склоняя голову набок, повернулся ко мне:

— О чём ты говоришь?

Недоумённо парирую:

— А ты?

— О прегрешениях и наказаниях.

— И я о них же.

Кузен недовольно надул щёки:

— И какое место в них занимает преступление против государства?

Совсем перестаю понимать, в какую сторону направился разговор.

— Ты сказал: меня нужно наказать. Так?

Короткий кивок.

— По моей вине похищен младший принц. Так?

Подобие кивка.

— Значит, при моём участии совершено покушение на королевскую семью, то бишь государственная измена. Но предлагаемое тобой наказание слишком мягко, не находишь?

Ксаррон наклонил голову на другой бок, вздохнул и одарил меня очередным откровением:

— Государства будут рождаться и умирать много раз. Если Западному Шему уготована гибель, она придёт раньше или позже, и один человек не сможет помешать предначертанному. Зато поспособствовать — с лёгкостью! Особенно в деле разрушения себя самого.

Пауза, и голос «милорда Ректора» почти сорвался на крик:

— Недоносок умственный, ты что творишь?! Сколько дней не снимаешь Вуаль?

Э... Вот, в чём дело. А я-то думал...

— Не так и долго — как выехал из Антреи. Дай-ка сосчитаю...

Ксо укоризненно выплюнул:

— Не надо! Сам знаю: восемь дней.

Если знает, следовательно, о дате моего отъезда кузену сообщили немедля. Тот же Паллан постарался наверняка сразу после моего с ним прощания. Впрочем, могу понять волнение Ксо: когда ухищрения подружки отрезают мою плоть от Прядей окружающего мира, я могу поддерживать силы только за счёт того, что успел накопить, а размеры моих кладовых не так уж и велики.

— И?

— Тебя сейчас выпороть или чуть погодя?

Не люблю, когда Ксо становится серьёзным: сие обстоятельство означает, что меня ожидают неприятности непредсказуемого характера.

— За что?

— Какого рожна ты её вообще нацепил? Получил моё послание вместе с виграммой? О чём там говорилось? «Береги себя». Не принца, не оболтусов этих недоученных, ни кого-то ещё, а СЕБЯ! Неужели не ясно?

— Но я же должен был...

— Должен? — Ксаррон фыркнул. — Должен? Кому и что на сей раз ты задолжал?

— Тебе. Одну штуковину.

Снимаю с шеи шнурок, на котором болтается мешочек с «коконом мечты», и протягиваю кузену. Целый вдох, а то и больше «милорд Ректор» смотрит на доставленную по назначению посылку, потом берёт её из моих пальцев и рассеянно стискивает в кулаке.

А ещё спустя вдох скорбно замечает:

— На тебя невозможно даже позлиться всласть. Рассказать же кому — не поверят... Вот уж, в самом деле, и от недостатка ума страдаешь, и избыток жить мешает.

— Ксо, да в чём дело? Объясни же наконец!

Кузен опустил подбородок, прибавляя к уже имеющимся складкам ещё одну, и спросил, обращаясь преимущественно к половицам:

— Скажи, что ты мне привёз?

— Посылку от твоего приятеля, уж не знаю, насколько близкого и дорогого.

— Хорошо. А что представляет собой эта посылка, ты знаешь?

— Да. «Кокон мечты». Природный артефакт, стоящий уйму денег.

— Очень хорошо. А то я уже начал бояться... Продолжим. Назначение «кокона» тебе известно?

— В общих чертах. Считается, что он может исполнить любую мечту.

Ксо ещё ниже опустил подбородок:

— Любую мечту. Вдумайся в эти слова, Джерон. Мечту. ЛЮ-БУ-Ю. Вот у тебя, к примеру, мечта имеется?

Хм... Глупый вопрос. Конечно имеется. Всего одна, но самая заветная. Больше всего на свете я мечтаю избавиться от своего проклятия. Но к чему клонит кузен?

— Да. У меня есть мечта. Но какое отношение она имеет к...

Ксаррон схватил меня за плечи, встряхнул и выпалил, глядя глаза в глаза:

— Ты держал в руках средство для исполнения мечты и не воспользовался им?! Джер, ты ещё больший идиот, чем можно было представить!

Действительно. Что мешало мне пожелать и... Стать таким же, как мои родичи. Войти в круг семьи заслуженно и достойно. Взлететь в небо, расправив крылья. Увидеть все волшебства мира и научиться творить свои. Стать настоящим драконом, а не жалкой тенью. Я мог всё это получить? Мог? Так почему же не захотел?!

Потому что взялся исполнить поручение. Исполнить в лучшем виде, невзирая на трудности и опасности. Готов был подарить чудо кому угодно, но тщательно берёг от самого себя. Вот ведь дурак...

— И у меня бы получилось? «Кокон» способен на подобное? Он смог бы меня... изменить?

Кузен посмотрел на меня с жалостью:

— А почему нет? Всякое случается на свете. Нужно было только поверить и попробовать. Так может, сейчас решишься?

Кожаный мешочек размером в половину ладони и неисчислимой цены. Вообще бесценный. Потому что способен подарить счастье. Любое. Любому. Нужно лишь отважиться принять сей драгоценный дар. Но хватит ли у меня смелости стать счастливым?

• Предыдущая
• 41/93
• Следующая