Берег Хаоса - Иванова Вероника Евгеньевна - Страница 5

• Предыдущая
• 5/79
• Следующая

Мы все учились в Академии: и я, и тоймены. Правда, не в том Крыле, куда втайне мечтает попасть каждый, не в Крыле Владеющих. Мы учились в Крыле Пользующих, там, куда направляются отсеянные во время главного отбора несчастные. Впрочем, можно ли называть несчастным тех, кого признали годными для работы с черновыми заготовками? Это не меньший труд, чем складывать заклинания прямо из потоков Силы, а уж осваивать его... Врагу такого удовольствия не пожелаешь. Зато по окончании обучения тебя охотно возьмут в любую управу, потому что помимо возможности обращения с магией ты умеешь себя вести с влиятельными господами, знаешь счёт, можешь грамотно составлять письма и обладаешь поистине нечеловеческим терпением.

Каждый из нас если и витал в облаках в отношении своих талантов, то к моменту получения диплома Академии уж точно представлял пределы возможностей. Я, к примеру, лишился иллюзий ещё на четвёртом году обучения, когда понял, что даже среди отсеянных не блещу умом. Конечно, принимать к сведению собственную ограниченность было трудно. Болезненно. Мучительно. По всякому было. Но раз оказался уже не первый, а второй, и всё прошло проще. Я сказал себе: «Не годишься на большее? Довольствуйся малым. И постарайся быть достойным того места, которое занимаешь». Подозреваю, Дарис и Ксантер тоже испытали нечто подобное. А может, и не испытали, а сразу были готовы к тому, что получили. Может быть. Но кому из нас не хочется быть кем-то лучшим и более значимым, чем выходит на самом деле? Очень хочется. Хочется, но не получается, и мы рано или поздно приходим к выводу: надо держаться за то, что имеешь, а не собирать решетом дождевые капли.

Поэтому, наверное, мы трое и работаем у Гоира. Хотим доказать, что можем приносить пользу даже с нашими невеликими талантами. Хотя бы пользу самим себе, если всему остальному миру наши старания не важны. Работаем, не перетруждаясь, но и особо не отлынивая. Притираемся друг к другу... Точнее, уже притёрлись так сильно, что не представляем службы порознь. Вроде и общего у нас мало, но тех тоненьких струн, что звенят в едином ритме, хватило. Забавно? Я скажу: страшно. Когда привязываешься даже не к клочку мира, а к человеку, очень трудно избавиться от такой связи. Невозможно.

И вот теперь что-то изменится. В какую сторону? Хуже вряд ли будет: меньшее жалованье, чем нам платится, попросту не вообразить. Но перемены такая мерзкая штука, которую тягостно и ждать, и принимать, и переживать. Не люблю перемены. Ненавижу. Но если новый ллаван окажется щедрее старого... Засуну свою гордость и прочие чувства подальше, потому что помимо высоких материй есть ещё и ежедневная потребность кушать, пить, отдыхать и получать удовольствие. А все перечисленные действа успешнее производятся при наличии денег, не правда ли?.

– Heve Дьясен, как новый ллаван, желает лично познакомиться с каждым из вас. Heve Тэйлен, Вы, как старший по чину, наверное, побеседуете первым?

Салим прямо-таки истекал медовым сиропом любезности, приглашая меня в кабинет. Кабинет ллавана. Вскрыли замок? Скорые ребята, ничего не скажешь. И право имеют: печать Головной управы вкупе с личной подписью тамошнего начальника заявляет о правах пришлецов ясно и громко. Хотя могли бы подождать возвращения Гоира, потому что не по-людски как-то распоряжаться в чужом кабинете и рыться в личных вещах. А вернуться наш временно отстранённый собирался дня через три, в начале следующей ювеки, следовательно, нет никакой нужды торопиться и вести себя, как хозяева, тем более, во время проведения служебного следствия.

Дьясен, всё такой же замороженный, с немигающими глазами и обвисшими щеками сидел по одну сторону от стола, живчик уселся по другую. Стул, предназначавшийся мне, был поставлен аккурат напротив окна, за которым вовсю светило осеннее солнышко, уже не горячее, но по-прежнему ослепляющее. Прямо мне в рожу светило, заставляя щуриться, вертеть головой, и мешая рассматривать моих собеседников. Или допросчиков? Второе стало совсем похоже на правду, когда Салим (при полностью одобрительном молчании временно нового ллавана) начал интересоваться, где и как я живу. Но сначала Дьясен всё же задал вопрос. Один. Самый существенный, по всей видимости.

– Расскажите, чем занимается управа?

– Претворяет в жизнь мудрые и дальновидные повеления Его Императорского Величества. Описывает средоточия ортисов, heve.

– Что-что?

Я почувствовал, что мои глаза наперекор бьющему в них свету расширяются. Назначен управлять, а сам не знает простейших вещей о вверенной ему управе? Экая странность.

– Средоточения магических ортисов в границах поселений. Мы запрашиваем у городских управ необходимые сведения, собираем их воедино, изучаем, производим расчёты и...

– Да-да, – перебил меня Салим и небрежно кивнул, казалось бы, старшему по чину: – Считают, расписывают. Это сейчас не существенно.

Это и несущественно? Наша основная работа не интересует наших новых начальников? Всё удивительнее и удивительнее. А что же их интересует?

Ответ на свой вопрос я узнал спустя вдох, когда живчик спросил:

– Какую договорённость вы сейчас выполняете?

– Никакой.

– Как это?

– Добиваем остатки по уже завершённым. Знаете, в одном месте не ту букву напишешь, в другом... Всегда есть, что исправить.

– Я правильно понимаю: сейчас у вас нет никакой работы? – Уточнил Салим, не скрывая возникшего азарта.

– Никакой.

– Так зачем вы ходите на службу?

– Я же сказал: исправляем огрехи. Ждём новых договорённостей. И ждём, когда из Меннасы поступит наше жалованье.

– А разве оно вам не выплачивается?

– Да месяца четыре сидим без жалованья.

Я стараюсь никогда и никому не лгать, ни без нужды, ни по ней. И в особенности, не лгать серьёзным людям, потому что в случае допроса в местах не столь уютных, как наша управа, попросту не смогу повторить свою ложь от начала и до конца, не ошибаясь. Можно, конечно, заучить вымысел, но зачем тратить силы и время, если проще говорить правду? Тем более, чёрные глаза Салима правде-то как раз и не верят.

Ну да, жалованья не было. Но Гоир вёл дела не только через Имперский монетный дом, и кое-что нам всё же перепало. Крохи, разумеется, но с голоду пока не померли.

– И как же вы живёте всё это время?

Пожимаю плечами:

– Так и живём.

– Нэйвос не самый дешёвый для проживания город, – ехидно протянул Салим.

– Это точно!

– Откуда же берёте деньги?

На этот вопрос можно было и не отвечать, а принять оскорблённую позу и заявить что-то вроде: «не ваше дело». Но если пришлецы – ребята расторопные (а так пока и выходит), им ничего не стоит узнать то, что и так общеизвестно. Зачем же заставлять людей тратить время, а заодно вызывать к себе лишние подозрения?

– Мне помогают родственники.

– А кто они?

Судя по интересу к вещам, совершенно не относящимся к работе управы, живчик и лупоглазая молчащая рыба по имени Дьясен, работать не собираются: эта простая мысль промелькнула и унеслась прочь, затерявшись среди просторов пустого сознания, чтобы вернуться позже более уверенной и обдуманной.

– Моя матушка служит в поместье вблизи Энхейма. Отец умер, но был ветераном Болотной войны, и за него Империя платит пенсию вдове и детям. Перебиваемся кое-как в надежде на лучшее.

– О да, конечно! – Салим сел на любимого конька, которым изрядно утомил нас ещё вчера. – Но надеяться мало, нужно ещё и приложить усилия для исполнения надежд. Мы всё здесь изменим, наладим и улучшим! Вы ведь согласны работать с нами?

И вот тут я совершил единственную, как потом понял, глупость, навсегда закрывшую мне путь к сближению с пришлецами. Ответил:

– Я согласен работать.

И сделал многозначительную паузу после слова «работать». Паузу, не предполагающую продолжения фразы.

• Предыдущая
• 5/79
• Следующая