Законы исчезновения - Иванов Борис Федорович - Страница 72
- Предыдущая
- 72/118
- Следующая
— Мудрейший...
Робин позволил и себе отхлебнуть вина.
— Позвольте мне напомнить вам, Мудрейший, что я могу, допустим, заставить людей увидеть в небе летящего дракона. Я могу сделать куклу из дерева и заставить ее двигаться, говорить и даже гадать по картам. Я могу вызвать дождь или засуху. Но я не могу заставить девятерых членов Коллегии проголосовать против собственных интересов.
— А они, эти девять членов, хорошо понимают, в чем на самом деле состоит их интерес?
Взгляд Тана Алексиса стал буравящим. Это не сулило ничего хорошего.
— Думаю, что да.
Робин выдержал этот взгляд не моргнув глазом. Не того калибра был он маг, чтобы бояться государева гнева.
— Тогда — во время пришествия Неназываемого — Коллегия взяла его сторону. Будем называть вещи своими именами. Мы применили магию, чтобы поссорить две Пятерки. И последовала схватка. Сначала Пять Старых бились с Пятью Новыми. А потом уже все бились со всеми. И чем это кончилось для магов? Пятеро договорились с Пятерыми. Старые ушли с миром, а Новые воцарились надолго. И теперь союз Пяти простирает свою власть над половиной Сумеречных Земель и над третью народов, их населяющих. И магам закрыт путь туда, где властвует хоть один из Пяти. Отсюда и результаты последнего голосования. Никто не хочет снова оказаться в дураках...
— Лучше быть дураком, Робин...
Тан налил себе еще вина, сделал большой глоток и, брезгуя роскошными разносолами, закусил солеными орешками.
— Лучше быть дураком, Робин, чем покойником...
Равновеликий напрягся.
— Такие слова я слышу от тебя впервые, Мудрейший... Поясни свою мысль, если это не затруднит тебя.
— Не затруднит, — заверил его Тан. — Боюсь, что те, кто будет против пересмотра нашего последнего решения, рискуют встретиться с одной очень одинокой женщиной... С которой почему-то никто не хочет встречаться. А некоторых из них очень хочет повидать Князь Миров Обреченных. Он соскучился без кое-кого...
Губы Мудрейшего сложились в подобие злой улыбки. Робин потрясение смотрел в лицо высокого гостя.
— До сих пор, Мудрейший, ты свято исполнял свой долг и всячески защищал Гильдию и каждого из ее членов... Я не могу поверить тому, что услышал...
— Тебе придется в это поверить. И убедить в этом, по крайней мере, пятерых из девяти ослов, заседающих в Высшей Коллегии. Последнее решение должно быть отозвано и пересмотрено. Такое уже бывало.
Робин наконец отвел глаза от щучьей физиономии Тана.
— Вам известно непреложное правило, Мудрейший. Решение Коллегии может быть пересмотрено только по просьбе того, кто предложил проект этого решения. В данном случае речь идет о том, кого трудно переубедить. Озрик Мегал не станет... Не станет бояться угроз, — наконец нашел нужные слова Робин-Книжник.
Лицо государя дернулось.
— Ты не до конца изложил наше правило, Робин, — тихо произнес он. — Да, решение Верховной Коллегии не может быть пересмотрено без воли на то члена Коллегии, предложившего проект решения. Если он жив. Если только он жив, Робин...
Конечно, регулярные посещения клуба верховой езды пригодились Кончите Фарга в Мире Молний. Но до здешних наездников ей было далеко. Дорогу от меченного знаком Птичьего глаза камня, изысканно уродливого и непонятно откуда взявшегося среди желто-серых скал, раскинувшихся вокруг, она преодолела с трудом. Чертомет за время пути несколько раз вполне успешно доказывал справедливость данного ему имени. Поэтому Конча почувствовала себя несказанно счастливой, покинув наконец седло.
Вопреки предупреждению Каэры, проблем с «припарковкой» коня не возникло. Побродив немного в лабиринте, образованном гигантскими, шершавыми столбами скал, она неожиданно наткнулась на самую настоящую коновязь — вбитую в камень стальную скобу — прямо у ручейка, из которого Чертомет мог утолить свою жажду. И даже ниша для сена располагалась рядышком. В нее Конча вывалила запас сена из небольшого вьюка, прихваченного на всякий пожарный случай. Конь не был слишком голоден — по дороге через Лес он отдал должное подножному корму. И Конча не мешала ему в этом.
Вообще-то, она не представляла, что ей делать с выигранным в карты скакуном теперь, когда она покинула становище Лоскутного Племени. «Если в ближайшее время не удастся выйти на Форреста, — прикинула она, — то надо подороже сбыть конягу — тем же Лоскутным. Чтобы просто с голоду не сдохнуть...»
Передохнув немного и поужинав взятой в дорогу снедью, она решительно тронулась вверх по той самой — обещанной ей Каэрой — крутой тропке. Темнело гораздо быстрее, чем она рассчитывала.
«Забавно, — подумала Кончита. — Все время забываю, что здесь не вращение вокруг оси определяет ночь и день. А пульсации интенсивности разрядов на границе стратосферы. И ночь наступает по всей планете сразу. И утро — тоже...»
В сгущающемся сумраке она пару раз едва не сорвалась вниз по склону. И когда вышла к площадке, точнее — к скальной ступени, на которой возвышались Развалины, чувствовала себя уже снова выжатой как лимон.
Трудно сказать, развалинами чего были представшие перед ней руины. Это вполне мог быть и храм, и замок, и монастырь. А может, что-то индустриальное... Трудно было судить и о причине, по которой это раскинувшееся на многие сотни метров, некогда величественное сооружение пришло в запустение и было предано разрухе. На оставшемся свободном участке скальной «полки» действительно громоздилось великое множество колодцев. Наклонившись над одним из них, Конча услышала смутный гул — грозный голос подземных рек...
Девушка замешкалась с поисками колокола: он был слишком уж велик и непривычен. Отлитый из звонкого металла и украшенный странным чеканным узором, причудливой формы цилиндр высился над отдаленным колодцем, словно дополнявшая каменный сруб башенка, а удерживающие его на весу сваи почти терялись в сгустившейся темноте. Только сообразив, что перед ней возвышается именно то, что она искала, Конча осторожно коснулась холодного металла кончиками пальцев.
Ей показалось, что напряженный, вибрирующий звук живет в колоколе. Переливается в нем и рвется из него наружу. Надо только немного помочь ему. Она напряглась и слегка толкнула неподатливую металлическую массу. Колокол был тяжел. Еще бы — иначе его заставляли бы звонить хозяйничающие здесь, на высоте, ветры или случайно опустившиеся на него птицы.
Она толкнула еще раз, сильнее, уже принимая в расчет сопротивление инерции. И колокол грянул!
Колокольный звон повис над Отрогами. Волной стал расходиться окрест. А вслед первой волне поплыла вторая, третья. Конча, как зачарованная, все принуждала и принуждала колокол говорить с ней на его нечеловеческом, но до глубины души проникающем языке...
Потом заставила себя остановиться и, свернувшись в клубок, устроилась у подножия каменного колодца.
Тишина наступила не сразу. Звук колокола все плыл и плыл — то ли в кристально чистом воздухе Отрогов, то ли в усталом сознании Кончиты. Потом тишина взяла свое.
Оставалось только ждать.
Озрик из рода Мегалов, как и Робин-Книжник, не числился среди великих искусников магического ремесла. В отличие же от Робина, он не был чрезмерно богат. Авторитет его опирался на нечто другое.
Со времени восшествия государя Тана Алексиса на трон и падения дома Коронасов дом Мегалов возвысился и оброс связями при дворе. А сам Озрик Мегал, пробыв много лет наставником государева наследника в деле обучения того магическому ремеслу, пользовался репутацией человека, в политике сведущего лучше, чем кто-либо другой из Гильдии. К нему часто обращались за советами деликатного свойства, слово его для остальных членов Верховной Гильдии было непререкаемо. Принимая во внимание все это, Озрик мог чувствовать себя как у бога за пазухой.
Однако в эту ночь его снедало беспокойство. Конечно, и раньше ему приходилось перечить государю. Без этого он бы и не имел никакого авторитета, и в первую очередь в глазах самого государя. Но никогда противоречия между ним и Таном Алексисом не затрагивали жизненно важных для государя тем. В частности, никогда и речи не могло быть о том, чтобы не выполнить переданную устами Тана Алексиса волю Неназываемого. Теперь это случилось.
- Предыдущая
- 72/118
- Следующая
