Princeps Omnium - Warrax - Страница 43

И вот такое отклонение от чел-овеческих недостатков, неотделимых от понятия «человечности», тоже всегда называют злом, при этом не обращая внимания на целесообразность таких модификаций психики.

Наше повествование об иллюзиях добра и зла будет неполным без исторического экскурса по теме происхождения морали, благодаря которой и возникли столь устойчивые перверсии реальности. Так что воздадим классикам то, чего они заслуживают.

Платон выделял три части души:[204] разумную, яростную и вожделеющую, он усмотрел проявления зла в том, что какая-то одна из низших частей души способна противопоставить себя всей душе в целом. Если это произойдет с яростной частью, то человек будет отличаться чрезвычайной гневливостью и воинственностью (приближаясь к породе хищных животных), а если с вожделеющей — он будет подвержен необузданным низменным страстям, распущенности (что характерно для ослов и свиней).

Оно, в общем-то, и верно, но при чем тут «зло»? Как обычно, под «злом» понимают то, что может принести вред обществу в целом, не рассматривая, к чему это ведет для индивидуума. Любая мораль предназначена, прежде всего, для сохранение общества в неизменном виде или для сохранения неизменным направления, в котором движется общество. Естественно, что это направление выбирают те же рулевые, которые внедряют моральные нормы, определяют идеологическую стратегию и влияют на общественные настроения. Вот только не стоит забывать, что сами рулевые — вне этого направления, вне этой морали, вне этих настроений. Пастухи могут идти, куда захотят, а вот стадо всегда идет только за пастухами.

У Аристотеля, написавшего на тему морали целый трактат "О добродетели", дана развернутая картина душевных изъянов. Во-первых, ущербной может быть душа в целом. Это выражается в малодушии (ничтожности, слабости души, неспособности достойно принимать успехи и поражения, славу и унижения), в скупости (низменном своекорыстии, устремленности к любой, даже позорной выгоде), в несправедливости (склонности к посягательству на закон и авторитет, на чужие права и достоинство). Во-вторых, ущербной, испорченной может быть любая из трех частей души, выделенных Платоном. Порочность разумной души — это безрассудство (обычная житейская глупость), яростной — гневливость и трусость, вожделеющей — распущенность и невоздержанность. Тем не менее, разумная часть души играет, по Аристотелю, решающую роль в нравственной определенности индивида. Моральное зло обязательно бывает неразумием, но только в трех разных смыслах. Это может быть либо отсутствие разума, либо его неспособность влиять на побуждения, либо извращенность, направленность на дурные вещи.

Обратите внимание, как плавно и ненавязчиво смешиваются понятия неадекватного поведения и зла. Впоследствии искажение станет принципиальным — когда понятие разумности как главной части души (языческий подход) будет заменен на приоритет добродетели как повиновения богу (монотеистический подход).

В соответствии с этим аморальность по Аристотелю представлена тремя видами испорченности души: зверством, невоздержанностью и порочностью. Зверство обусловлено отсутствием лучшей, разумной, части души. Звероподобные люди способны на самые ужасные деяния: пожирать младенцев, изъятых из утробы матери, наслаждаться сырым или чел-овеческим мясом и пр.

И опять: моральный запрет на человеческое мясо — это всего лишь моральный запрет, традиции и обычаи данной местности. Каннибал в своей диете ничего аморального не видит. А уж что касается употребления в пищу сырого мяса — это, конечно, не особо привлекательно для большинства и опасно из-за возможности заразиться паразитами, но, как говорится, о вкусах не спорят.

Соотечественники Стагирита, стоики, не видели в каннибализме в принципе ничего страшного: "Если мясо родителей годно для пищи, то пусть воспользуются им, как следует пользоваться и собственными членами, например, отрубленной ногой и тому подобным". Обусловлены такие заявления, ужасающие моралистов и обывателей, были хладнокровием и здравым смыслом. Между тем, Аристотель писал, что такой сорт людей встречается редко, главным образом среди варваров; среди цивилизованных греков зверь может появиться только по причине наследственной болезни или уродства.

Видите, какие давние корни разделения на «наше-цивилизованное» и «не-наше-дикарское». И дикарей — подразумевается — надо немедленно привести к «нашей» культуре. Это же добро для них!

Аристотелем же подсказаны и методы в трактате «Политика», где он утверждает, что одни по своей природе являются рабами, тогда как другие — господами. По нашему мнению, воспитание (и самоосознание) играет в этом расслоении гораздо большую роль. Но главное не это, а то, что по Аристотелю господами рождены быть эллины, а все прочие — варвары и предназначены быть их рабами. Та же идея, что и о потомках Сима и Хама. А если кто "по природе своей будучи предназначен к подчинению, противится своему назначению", то его нужно подчинить мечом и привлечь к ярму кнутом. Аристотель не понимает, что заложенное природой реализуется неизбежно. И тот, кто предрасположен подчиняться, сам ищет, к кому пристроиться: начальник, обычаи, стереотипы, традиции, жена (муж), мода, "хороший тон", общечел-овеческие ценности… ad infinitum — для поклонения подойдет любой фетиш.

Невоздержанность — это та форма зла, которую Аристотель прямо противопоставил сократовскому рационализму."…Невоздержный, зная, что [поступает] дурно, тем не менее, поступает [так] под влиянием страсти". Данный недостаток безусловно относится не к сфере разума, а к сфере воли. Подверженный ему субъект нормален в отношении своих суждений, но ненормален в отношении намерений и их осуществления. Иными словами, невоздержанный способен разумно судить о происходящем, но поступает неразумно. Порывы ярости, любовные страсти и другие сильные побуждения ввергают его в такое состояние, когда он, обладая знанием, им в то же время не обладает. Знание в этих случаях остается как бы посторонним и безразличным.