Поэт - Искандер Фазиль Абдулович - Страница 10

• Предыдущая
• 10/31
• Следующая

И уже когда она надела свой плащ и я ее выпускал из дверей, я все-таки с замирающим сердцем спросил:

– Мама жива?

– Да, слава Богу.

– Познакомишь нас когда-нибудь?

– Конечно, если она приедет.

– А где она? – спросил я почему-то гаснущим голосом. Я что-то почувствовал.

– Как – где? – удивилась она. – В Казани. Разве я вам не говорила, что я оттуда.

– Она всегда жила в Казани? – спросил я, чувствуя, что дух из меня выходит.

– Всегда. А что?

– И она никогда не жила в Москве?!

– Она даже никогда не была в Москве! А что?

Дух из меня вышел вон.

– Ничего, – ответил я и, как говорят женщине, когда нечего ей сказать, добавил: – Звоните.

Так она и ушла. Оказывается, она не ее дочь! И профиль ее, оказывается, сам по себе мне не нужен! Крылья моей души повисли. Я вспомнил ее ночные слова и почувствовал, что не в состоянии забыть эту грубость. Сам я нередко бываю груб, но вот как я устроен – не выношу женской грубости.

Сейчас я вспомнил, что вечером, когда мы пили и целовались, она, подбежав к большому зеркалу, висевшему на стене, оглядела себя во весь рост и лихо сказала:

– С такими ножками не пропадешь!

Странно, что тогда меня не передернуло от этой пошлости! Но в тот миг, когда она говорила это, она стояла профилем ко мне, и я, завороженный им, не придал значения ее словам.

Я вдруг ясно понял, что она шлюха и, разумеется, к той девушке, которую я когда-то встретил в кино, не имеет ни малейшего отношения. Но этот нежный, беззащитный профиль… Проклятье! К тому же я никогда до этого не имел дело с проституткой…

– И я никогда не изменял своим женам, – добавил он зачем-то с вызовом неизвестно кому.

– Имея столько жен, ты не мелочился, изменяя им, – сказал я, поддразнивая его. – Ты сразу изменил всему институту брака.

– Кстати, ты когда-нибудь ударил женщину? – вдруг спросил он.

– Не помню, – ответил я.

– Как такое можно не помнить! – удивился он. – Я ни разу в жизни не ударил женщину!

– А мужчину? – спросил я.

– И мужчину! – ответил он.

– В таком случае, достоинство того, что ты ни разу в жизни не ударил женщину, сильно снижается, – сказал я. – У тебя, видимо, принцип: не бить двуногих.

– Четвероногих тем более! – с очаровательной поспешностью ответил он и продолжил свой рассказ: – С тех пор она мне целый месяц звонила, а я, ссылаясь на занятость, но не грубя, отказывался от встречи. В конце концов она поняла, что я больше не хочу с ней видеться, и внезапно сказала в трубку:

– Вы сильно пожалеете об этом.

Я не придал значения ее словам. И вдруг однажды кто-то позвонил. Резкий мужской голос спросил у меня:

– Это ты, поэт?

– Да, – говорю.

– Верни Джульетке ее пять тысяч баксов! – грозно приказал он. – Иначе получишь пять пуль!

– Ты с ума сошел! – заорал я. – Какие баксы, какие деньги! Она никаких денег у меня не оставляла! И больше не смей звонить сюда!

Видно, я своим мощным голосом на минуту осадил его.

– Слушай, ты, – сказал он после некоторой паузы, – я серьезный человек. И не дурак, в отличие от тебя. Она мне соврать никак не могла, потому что знает, что я ее за это убью. Итак, через неделю пять тысяч баксов. Не сможешь, через две недели – семь. А если будешь дурить – смерть!

Кстати, скитаясь по стране, я давно заметил, что партийные работники, к которым я обращался с той или иной просьбой, всегда сразу заговаривали со мной на «ты». То же самое и этот уголовник. Что их объединяет? Все остальные люди классом ниже, и это немедленно надо подчеркнуть.

Я был потрясен. Я даже заново убрал постель, заглянул под кровать, думая, что, может быть, у нее эти деньги были и случайно вывалились. Но нет, там ничего не оказалось.

По голосу я понял, что этот человек не шутит. Он явно уголовник. Пять тысяч долларов! А я еще, хотя настали новые времена, в глаза не видел ни одного доллара! Что делать? Я уже знал, что с наездом уголовников можно бороться только при помощи других уголовных авторитетов. Я уже знал, что все бизнесмены только так и поступают.

У меня был хорошо знакомый джазовый певец, для которого я в свое время писал тексты песен. Я знал, что он якшается с людьми уголовного мира. Я поехал к нему и все рассказал.

– А у тебя ее телефон есть? – спросил он у меня.

– В том-то и дело, что нет.

– Я постараюсь тебе помочь, – обнадежил он меня. – Жди моего звонка в ближайшие дни.

Через два дня утром он звонит мне.

– Пляши, – кричит он мне в трубку, – пляши! С тобой сегодня встретится знаменитый человек. Вор в законе по прозвищу Еж. Сегодня в три часа он тебя ждет в своем черном «мерседесе» с затемненными стеклами возле… – Он назвал один из главных универмагов Москвы. – У него там дело. Но он тебе уделит полчаса.

И вот я к трем часам являюсь к этому универмагу и, сильно волнуясь, приглядываюсь к машинам. В самом деле, ровно в три подъехал черный «мерседес» с затемненными стеклами. Остановился. Я подошел к нему. Не решаюсь постучать в окно, но дверца сама открылась, и я услышал:

– Поэт?

– Да.

– Садись.

Я сел рядом с хозяином на переднее сиденье. Это был модно одетый, на вид тридцатипятилетний человек. Волосы на хорошо остриженной голове в самом деле торчали ежиком.

– Джазист мне сказал, – объяснил он свое появление, – что ты поэт, не работающий на государство. Уважаю. Рассказывай все, как было, ничего не скрывая.

И я стал ему все рассказывать, как было, хотя, конечно, о романтической предшественнице этой Джульетты не стал ничего говорить. И вдруг во время рассказа вижу, что голова его упала на грудь, глаза закрыты и он даже слегка посапывает. Я остановился. Думаю: кому я это все рассказываю? Он, видно, колотый, а теперь уснул.

– Говори, говори, я все слышу, – вдруг произнес он не открывая глаз.

Я вспомнил ночные слова Джульетты. Мистика параллелей преследует меня всю жизнь, подумал я, и продолжил свой рассказ. И вдруг – чудо! Оказывается, он действительно все слышал и, как ястреб, стал выклевывать точные вопросы.

– Она у тебя один раз ночевала? – спросил он, позевывая.

– Да, только один раз.

– Понятно, – сказал он уверенно, – ни одна телка не оставит деньги мужику, с которым только раз переспала.

Я продолжал рассказ.

– А у тебя богатая квартира? – спросил он у меня через минуту.

– Какое там богатство! – ответил я. – Разбитая машинка да книги. Никакой современной аппаратуры. Я ее презираю.

– Или она тебя презирает? – вдруг жестко уточнил он.

– Мы друг друга презираем, – сказал я примирительно.

– Вот так будет лучше, – согласился он. – Значит, она не наводчица. Но что ей надо?

Я продолжал говорить. Его голова опять упала на грудь.

– Нет, – сказал он через несколько минут, поднимая голову. – Ты мне что-то недоговариваешь. Ты что, ей в любви признался, что ли?

– Да, так получается, – согласился я, чтобы не вовлекать его в мистику профилей.

– Тогда все ясно, – сказал он. – Проститутки любят завести мужика для души.

Ты должен был всколыхнуться, когда она у тебя денег не взяла за ночевку. Она уже настроилась, что ты будешь ее ласковым лохом, а потом, когда поняла, что ты не хочешь с ней встречаться, решила тебе отомстить. Мужику, который тебе звонил, передай этот телефон.

Он продиктовал мне телефон.

– Запомнил?

– Конечно, еще бы не запомнить! Это твой телефон? – спросил я, что показалось ему крайне наивным.

– Ты в самом деле лох, – рассмеялся он. – Мой телефон через два телефона после этого. Но по этому телефону его свяжут со мной, и я скажу ему пару слов.

В это время кто-то забарабанил по стеклу с той стороны, где он сидел. Он мгновенно подобрался, спружинился. Никакой вялости! Хищная настороженность!

Он открыл окно.

Возле машины стоял попрошайка.

– Дяденька, дайте денег!

И вдруг он психанул.

– Иди работай! – гаркнул он с такой силой, что мальчик отпрянул. И вдогон ему, не поленившись высунуться в окно, рявкнул: – Воруй!!!

• Предыдущая
• 10/31
• Следующая