Король долины - Ирвинг Клиффорд - Страница 2

• Предыдущая
• 2/69
• Следующая

— Никаких дел, мэм. Я ведь уже сказал вам — я направляюсь в Калифорнию.

— Ну, тогда, думаю, все в порядке. Вы — свободный человек. Зовут-то вас как?

Он ответил, чуть замявшись:

— Клейтон.

— А моя фамилия — Керк.

— Миссис Керк, я бы с удовольствием поел. Я вам заплачу за хороший ужин.

Ее муж был фермер, рассказала она ему, который пришел к выводу, что обрабатывать землю в горах — слишком уж тяжкая работа. Он отправился в Дьябло, чтоб поискать работу в городе. Это было прошлым летом, обратно он так и не вернулся, только прислал однажды мальчишку за своими вещичками. Теперь она тут живет с двумя маленькими девочками…

Она задержалась в дверях, глядя Клейтону в лицо, ее глаза скользнули вдоль шрама — от бороды до глазницы.

— И где вы собираетесь переночевать?

— Где-нибудь на дворе.

Темнело с каждой минутой.

— Так нельзя. У вас с собой нет спальной скатки, а к ночи будет совсем холодно.

— Я думал, будет теплее. Насколько я помню эти края, к такой поре тут уже тепло.

— Я могу вам дать еды с собой. Да и здесь вы тоже можете остаться. А утром пойдете дальше. Вы можете найти работу в Дьябло — это отсюда около шестидесяти миль к западу, в верхней долине. Там дела хорошо идут.

— С благодарностью останусь, — ответил Клейтон.

Он вошел внутрь. В хижине было тепло от очага. Две маленькие худые девочки стояли в углу, глядя на него.

— Ну-ка, вы, двое, марш в постель, — приказала миссис Керк. Девчонки не тронулись с места, и она вздохнула. — Ладно, проходите, мистер Клейтон, это Сара и Эндимиона.

Когда девочки наконец отправились спать, миссис Керк вернулась. Она была одета в длинный шерстяной свитер, синие джинсы и сапоги.

— Я вчера убила оленя. — В ее глазах внезапно вспыхнула гордость. — Сама сняла шкуру и разделала. Я это впервые сделала. Я могу жить одна и не чувствую одиночества. Этого оленя я подстрелила прямо в сердце, с семидесяти пяти ярдов. — Она села на деревянную лавку рядом с ним, керосиновая лампа ярко осветила ее. — А чем вы занимались там, в Амарилло?

— Плотником работал.

— Плотником? Так вы работаете с деревом?

Он кивнул, и у нее заблестели глаза.

— Мой муж, перед тем как уйти, свалил большую сосну. Оставил ее во дворе. Сейчас вы не увидите, темно слишком. Он собирался сделать мне кресло — ну, по крайней мере, он так говорил. Можете вы сделать кресло?

Теперь он увидел, что в хижине были только две длинные деревянные скамьи и два детских креслица — для девочек. Он сидел на скамейке, смотрел, как в очаге пляшет и потрескивает огонь и чуть оседают поленья, рассыпая вокруг белые угли.

— Я вам заплачу за это, — сказала она. — Сколько времени потребуется, как вы думаете, чтобы сделать кресло?

— Большое кресло?

— Ну да. Такое, чтоб можно было сидеть глубоко. У меня тут есть на обивку… — Она поискала на полке и достала кусок грубой хлопчатобумажной ткани неопределенного цвета. — А чтоб набить подушки, в лесу полно сосновых иголок.

— Я могу такое сделать быстрее чем за день.

— Быстрее чем за день? Это сильно быстро!

— Я могу это сделать.

— Мой муж… ему хотелось много земли, кучу скота и чтоб люди на него работали. Вечно ему хотелось чего-то такого, чего он не мог добиться… как всем мужчинам. Но я могу управиться и одна. Всегда сумею при случае подстрелить оленя.

Обед закончился. Клейтон сидел на скамье, вытирая с губ олений жир. Она стояла перед ним и машинально разглаживала ладонями свои джинсы.

— Я не была с мужчиной целый год, с тех пор как мой муж убрался отсюда. Никто к нам сюда не заходит, а в город я ездила всего один раз. Я уже почти забыла, что такое мужчина… почти забыла, что при этом чувствуешь…

Он смотрел на нее, не отводя глаз, и лицо у него слегка напряглось, кожа натянулась, жилки на лбу едва заметно запульсировали.

— По-моему, вы искупались, когда уезжали из Амарилло, — тихо сказала она, наклонившись к нему и втянув носом воздух.

— По-моему тоже, — сказал он.

Она выпрямилась.

— Я только погляжу, спят ли девочки, и закрою дверь…

…Рано утром, чуть только свет пробился через пыльные оконные стекла, он проснулся, вышел наружу и ополоснул лицо водой из ручья. Он отдохнул, тело стало легким, напряжение исчезло. Ручеек был маленький, он стекал с горы, и вода в нем была ледяная. Он немного подождал, чтобы увидеть, как солнце выглянуло из-за окружающих вершин, покрыв пики золотым налетом. Долина все еще оставалась жемчужно-серой, и снег в рассветных лучах блестел холодным оранжевым светом.

Он усердно работал все утро. Женщина наблюдала за ним из кухонного окна. Он был большой и сильный, и за час разделал бревно на заготовки — он знал, что ему понадобится. Топор вгрызался в древесину, рассекал волокна, и от бревна отделялась нужная часть.

Солнце поднялось уже высоко, он ощущал его тепло на спине, а земля под ногами высыхала. Ему доставляло удовольствие смотреть, как послушно раскалывается под ударами дерево, и слушать, как сухие и чистые удары топора разносятся в горной тишине.

К полудню кресло было готово. Женщина с утра ушла в лес и собрала мешок сосновых иголок. Когда уже стало понятно, какого размера будет кресло и какой формы сиденье, она сшила из своей ткани подушку и набила ее хвоей. А потом положила на сиденье; кресло было простое, но удобное.

— Ну-ка, сядь, — сказал Клейтон. Ему было приятно.

Она села в кресло, потом поднялась и обошла вокруг него, проводя пальцами по гладкой поверхности подлокотников. Цвет дерева был светло-коричневый, медового оттенка.

— Красивое кресло. У меня там на полке в кухне есть немного виски. Все приберегала его к случаю — только не знала, к какому. Может, выпьем сейчас, вроде как отпразднуем…

— Мне пора двигать, — сказал Клейтон. — Я хочу засветло добраться до верхней части долины.

— Ты — хороший человек, и умелый. Почему бы тебе не остаться? Мне здесь нужен мужчина… — Она говорила с трудом, чуть запинаясь. — А мне тут одиноко — ты ведь понял это ночью, верно? У меня есть дом и кусок хорошей земли. Тебе может попасться место и похуже. А я еще молодая женщина — мне всего двадцать восемь. Конечно, у меня двое детей, но они не помешают, я ведь видела, они тебе понравились. И ты им понравился. — Она наклонилась и положила руку ему на колено. — Или я тебе совсем безразлична?

Клейтон вытер со лба пот — пот от честной работы. Поднялся на ноги.

— Ты мне понравилась, и дети у тебя, похоже, славные девчушки. Но мне надо идти. Я никак не хотел воспользоваться твоей слабостью. И кресло это я сделал с удовольствием. Это хорошее кресло.

— Я знаю. Ты можешь остаться, правда можешь. Мой муж не вернется, если тебя это беспокоит.

— Нет, благодарю вас, мэм.

Она сердито взглянула на него.

— А почему тогда ты сделал для меня это кресло? За прошлую ночь ты мне ничего не должен, это я просила тебя, а не ты меня.

Он покраснел и покачал головой.

— Ты ведь не такая уж завидная находка, сам знаешь, — сказала она, глядя на его лицо и на шрам. — Может, ты и правда сильный и работящий, но вряд ли ты найдешь чего-нибудь намного лучше, чем тут, — она мотнула головой в сторону своей хижины, — даже там, в долине…

И кивнула на длинную белую долину, которая уходила на север, к перевалу, а оттуда через верхнюю долину к Дьябло.

— Я не собираюсь оставаться здесь. Я ведь уже сказал вам, я направляюсь в Калифорнию.

Он пожал ей руку — рука была вялая, повернулся и начал спускаться по тропе, по хрустящему снегу, вниз, в долину.

Ранним вечером он добрался до подножия горы. Едва заметная тропа вилась через мескитовые заросли, половинка луны освещала дорогу. Ему была видна река, подернутая серебряными полосами, и просторная, длинная, холодная равнина, вытянувшаяся к югу. Далеко впереди показались освещенные окна хижины — туда он и шел ровным шагом. Долина лежала под луной спокойная и тихая, только тявкал койот где-то высоко в горах. Сапоги с хрустом проламывали тонкий наст, пока, наконец он не добрался до двора хижины, где снег был сметен.

• Предыдущая
• 2/69
• Следующая