Долги Красной Ведьмы - Ипатова Наталия Борисовна - Страница 31

• Предыдущая
• 31/32
• Следующая

— Те, кто выполняет приказы вроде этого, — не люди, — серьезно ответил ей Уриен.

— Вино лучше воды смывает гарь, усталость и боль, — сказала Аранта. — Поверь мне, как старому солдату. Но если ты настаиваешь, то ладно. Сейчас пойду, наберу тебе воды из колодца.

Уриен отдернул фляжку от ее протянутой руки.

— Э, нет уж. Грех на тебе, отодвинувшей мое царствие небесное.

— Не слишком-то ты туда стремился, как я поглядела сегодня ночью.

Уриен только моргнул в ее сторону, потому что опять присосался к фляге, не выражая ни малейшего желания делиться с кем бы то ни было. Аранта стряхнула наваждение, с которым наблюдала, как он бесконечно тянет, зажмурившись. Оба посмотрели друг на друга и вдруг безудержно расхохотались. Косые солнечные лучи, вырвавшись из-за скал, подсекли восходящий утренний туман вместе с рваными клочками черного дыма над самой морской гладью, безбрежной, словно надежды юности. И чувство продолжающегося бытия было пронзительным и ясным, как чувство меча в руке. Вокруг не было и тени воспоминания о вчерашнем шторме.

— Я вижу, вы тут знатно погуляли!

Уриен и Аранта разом повернули головы на голос. Кеннет наблюдал за обоими из створа воротной калитки, висевшей почему-то на одной петле. Зубы, только что сверкавшие на солнце, попрятались под натянутые закопченные лица. Аранта безотчетно напряглась. Они были сейчас именно в том составе, который позволял без помех выяснять отношения.

Кеннет аккуратно перешагнул порог, следом втянулся бесконечно длинный и почему-то мокрый Веспасиан.

— Каким образом ты здесь? — требовательно спросил Уриен. — Ты не разбил лодку?

— Разбил в лучшем виде, успокойся. Дети в порядке, сухие и сытые. Всю ночь мы любовались вашим фейерверком, все иззавидовались, потому что, судя по столбу огня, у вас тут было весело.

— Не понял, так как ты?..

— Доплыл, — коротко пояснил Кеннет. — И Веспасиан за мною увязался. Как бы ты ему объяснил, что следует тихонько ждать, носу не высовывая, покуда ты приплывешь за ним на лодке? Да и… жив ли ты?

Еще одно, что они не учли в своей поспешности. Чувство, с каким те, кто любит их, переживут эту отчаянную ночь. Каково было им из сырой ветреной ночи смотреть на этот факел на берегу, на зарево в полнеба?

— Ты рисковал моей собакой!

— Мне стоит напомнить, кем рисковал ты?

Кеннет мог торжествовать: первый раз за всю историю пикировок с Уриеном ему удалось оставить за собой последнее слово. Но, похоже, никого это не обрадовало. Все трое смотрели друг на друга настороженно. Воскресни сейчас недоброй памяти комиссар Донахью, мог бы брать их голыми руками.

— Кеннет, — через силу вмешалась Аранта, — это был мой собственный выбор…

— Что? А, да. Успокойся, я понял. И опять у нее осталось ощущение, будто оба они продолжают не этот, а другой, прежний разговор.

— А дальше что? — спросил Кеннет, глядя на Уриена. Судя по тому, как выглядел этот последний, ни о каких «дальше» покамест речь не шла.

— Мы хотели, чтобы комиссар Донахью отвез в Констанцу весть о гибели детей, — озадаченно сказала Аранта. — Но так получилось… — Она беспомощно развела руками, словно предлагая Кеннету самому полюбоваться плодами их вечеринки, которая удалась дальше некуда.

— Боюсь, мой брат останется неудовлетворен, — подтвердил и Уриен. — А пока он неудовлетворен…

— О нет! Мы что, опять на том же месте?

Мужчины не обратили на этот вопль души ни малейшего внимания. Кеннет что-то напряженно обдумывал и казался в этот миг отделенным от всего здешнего человечества. Веспасиан шумно чесался. Не блохи ли, встревожилась Аранта. Райс на псе буквально висит, его бы воля — и спал бы с ним в обнимку.

— Может, сделать вид, будто мы все тут умерли?

— Я бы не поверил, — поморщился Уриен. — Пока бы собственного трупа не увидел.

— А если попросить его, чтоб отвязался?

Лица «простых смертных» изобразили недоумение.

— То есть как — попросить?

— Хорошо попросить. Убедительно. Трупа Донахью у вас под рукой случайно не сохранилось?

— М-м-м, — переглянулись Уриен с Арантой, — едва ли. Они все там оставались.

— Жаль. Лучшим герольдом в нашем случае была бы его голова…

Не закончив мысли, Кеннет с легкостью, вызвавшей завистливые вздохи остальных, изломанных мышечной болью, вскочил на большой камень и огляделся.

— Обдумай пока, — бросил он Уриену, — что у тебя есть сказать брату. Письменно, в короткой и убедительной форме. Там что? — Он ткнул пальцем в сторону конюшен, курятников и сараев.

— Конюшни, курятники и сараи, — резонно ответил ему Уриен.

— Ага! — Кеннет спрыгнул и направился в ближайшую отворенную дверь. Уриен с Арантой вновь обменялись недоуменными взглядами.

— Спрошу еще раз — он знает, что делает?

Аранта посмотрела на радужное пятно, расплывавшееся на том месте, где Кеннет канул в дверной проем, и ощутила иголочку в сердце.

— Анелька утверждает, будто бы у Кеннета достаточно ума, чтобы заставить окружающих делать то, что нужно ему.

— И это предваряет следующее сакраментальное утверждение о том, что не стоит недооценивать Кеннета, — заключил Уриен. — Флаг ему в руки… и барабан — на шею. Действия его, видит бог, результативны… — он помассировал собственную шею, — хотя чрезвычайно дорого обходятся тем, кто имеет неосторожность на него поставить.

— А вы знаете, — спросил Кеннет, появляясь в дверном проеме, — что у вас тут до черта перепуганных лошадей?

— А… ну да. Лошади никуда не девались.

— Я их возьму? — «Глубину» этого последнего высказывания Кеннет великодушно оставил на совести Уриена. — Как свидетелей?

— Сколько угодно.

— Всех. Уверен, там их внимательно сочтут. И нужно письмо от тебя.

— На чем писать?

— Вот. Извини, но пергаментов под рукой не оказалось. Вместо пергамента на колени Уриену упал стяг комиссара с эмблемой королевского посланца — черным волком на серебряном поле.

— Благо, угля здесь навалом. Но лично на меня это не произвело бы особенного впечатления.

Кеннет помедлил.

— Никакого угля. У тебя будут лучшие чернила во всей Альтерре. Только ты должен пообещать мне, что не испачкаешь в них пальцев. Ну да ты же мастер. Одолжи меч.

Долгий задумчивый взгляд снизу вверх был ему ответом. Настолько долгий, что у Аранты, наблюдавшей сцену, напряглось все, что она еще могла напрячь. Кеннет, опираясь локтем о колено, стоял, склонившись, над Уриеном. Всемогущий, но безоружный. В то время как у того, обессилевшего, был все же меч в руке. И хотя неизвестно, что думал по этому поводу Уриен Брогау, точка зрения Кеннета была ей слишком хорошо известна.

Соперники.

Вот незадача-то!

— На! — Меч, перехваченный за лезвие, протянулся Кеннету рукоятью вперед. Знак доверия слишком недвусмысленный, чтобы не прочесть его. И чтобы им пренебречь. И хотя она видела, как на долю секунды сузились яростно-голубые Кеннетовы очи, она знала уже, что с этой минуты они состязаются еще и в благородстве. Увы. Для женщин это никогда добром не кончалось.

Кеннет подобрал с земли черепок, небрежным, истинно мужским жестом отер его о штаны и — Аранта зажмурилась — надрезал себе ладонь, держа ее ковшиком. Потом сцедил то, что набежало, в импровизированную чернильницу. Рану зализал.

— Вот, — сказал он. — Магические чернила. А магические слова найди сам.

Уриен подобрал с земли острую щепку, аккуратно обмакнул ее в кровь. Выражение его лица было, наверное, скептическое. Сказать точнее, мешала грязь. Подумал. Пожал плечами, как будто в очередной раз позволяя творить над собою несусветную глупость. Аранта невольно заглянула через его плечо, рассматривая надпись, возникавшую наискосок поверх герба.

— «Оставь меня в покое, — прочитала она, почему-то по складам. И короткая, емкая по смыслу подпись: — Делатель… королей»?

— Он поймет.

— Он получит коней и письмо, — пояснил Кеннет. — Я позабочусь.

Уриен отбросил щепку в сторону и поднялся, покряхтывая.

• Предыдущая
• 31/32
• Следующая