Сеть для игрушек - Ильин Владимир Леонидович - Страница 20
- Предыдущая
- 20/112
- Следующая
Мы продолжили осмотр. Только теперь получилось так, что я веду за собой хозяина дома. Рейнгарден терял моральные и физические силы на глазах. Я боялся, что он не дотянет до конца рекогносцировки. Время от времени он что-то бормотал себе под нос. Прислушавшись, я разобрал нечто вроде хулы в адрес современной цивилизации, породившей такие исчадия ада, как стереовизоры, стиральные машины и автомобили.
– Электричество!.. – язвительно бормотал себе под нос Рейнгарден. – Атомная энергия!.. Компьютеры!.. А потом ломаем голову, от чего так рано умирают люди!.. Веками человечество жило без этих так называемых «благ прогресса», и никому в голову не приходило, что без этого нельзя обойтись… И никаких проблем!.. Как, по-вашему, Маврикий Павлович, – вдруг повысил он голос, – плохо раньше людям было без всех этих проводов на столбах, гидроэлектростанций и атомных комплексов?
– Конечно, нет, – сказал я. – Просто они смотрели телевизор при свете лампад и лучин.
Мой клиент неуверенно хихикнул. Судя по обилию кафеля на стенах и полу, мы уже дошли до тех закоулков этого модернового замка, где располагались ванные комнаты и душевые. Видимо, у каждого из членов этой семейки было, по меньшей мере, по три персональных санузла и ванных. Из-за одной двери отчетливо донесся шум льющейся воды и женский голос, напевающий какую-то фривольную песенку.
– Пойдемте дальше, – предложил я, невольно опасаясь, что в эту самую минуту дверь ванной распахнется, и с моим клиентом при виде обнаженной женской натуры случится либо приступ «необузданной страсти», либо апоплексический удар. – Где мы еще с вами не были, Дюриан Альвианович?
– О! – внезапно выдавил из себя историк, подняв указательный палец вверх. – Вы ничего не слышите?
Я старательно напряг слух. Сквозь шум омовения госпожи Рейнгарден до меня донеслись чьи-то шаги, которые приближались к нам из-за угла коридора. Я невольно оглянулся в поисках предмета потяжелее, чтобы огреть им то привидение, которое должно было вот-вот появиться в поле нашего зрения, но ничего подходящего рядом с собой не обнаружил.
Из-за угла коридора вышла госпожа Рейнгарден все с тем же неприступным и надменным видом царицы Клеопатры. Мы с историком многозначительно переглянулись, и в следующее мгновение я рванул на себя дверь ванной и угодил головой в облако густого пара. Струя горячей воды с силой била из крана в пустую ванну, а в стороне, на специальной подставке, тоненько пел включенный на полную мощь ультразвуковой массажер, и его звук очень напоминал на фоне льющейся воды женский голос.
Все это начинало мне не нравиться. Я вернулся в коридор, где Рейнгарден что-то объяснял своей жене – видимо, зачем «электрику» могло понадобиться пускать горячую воду в ванной. Мадам миллионерша не удостоила меня ни словом. Гордо неся высоко поднятую голову, она покинула нас, следуя по лестнице куда-то наверх. Скорее всего, она направлялась принять солнечную ванну, дабы впоследствии поднимать сексуальный аппетит своего муженька зрелищем дряблых, но загорелых телес.
Мы вернулись в кабинет, где Рейнгарден с жадным интересом осведомился:
– Итак, что, по-вашему, это может быть?
– Пока трудно сказать, – уклонился от ответа я. – Но несомненно, что ваш дом подвергается усиленному биоэнергетическому воздействию астральных полей низшего уровня. – Он внимал той белиберде, которую я нес, с широко раскрытыми глазами. – Вполне возможно, что ваш дом был построен на том месте, где раньше располагалось кладбище. Или городская свалка. В этом случае проекция пересечения различных энергетических излучений совпадает с узлами так называемой «сетки Курри», и может статься, что это место вообще не подходит для длительного проживания. Не исключено, что вам придется приобрести другую виллу, Дюриан Альвианович.
Румянец с щек толстяка опять исчез. Он опустил голову.
– А нельзя как-нибудь устранить эту… сетку или как ее там? – глухо спросил он.
– Попробуем, – сказал я и едва сдержался, чтобы не хлопнуть своего собеседника по плечу. – Во всяком случае, исследования займут довольно долгое время, и если вы не возражаете, я буду навещать вас каждый день. Кстати, почему вы решили скрыть от жены, кто я такой?
Он молчал. Но не так, как раньше. С ним что-то явно происходило, и я почувствовал невольную тревогу. Всегда не знаешь, чего можно ожидать от шизофреников.
Потом он поднял голову, и я увидел, что глаза его смотрят как бы сквозь меня. Манеры его тоже претерпели разительную перемену.
– Послушайте, Рик, – произнес он каким-то лающим, хриплым голосом, – а не хряпнуть ли нам с вами по маленькой на посошок?
– Видите ли, Дюриан Альвианович, мне надо… – растерянно начал я, но он не дал мне договорить.
– Да бросьте вы! – с неожиданным воодушевлением воскликнул он, обняв меня за плечи и увлекая за собой к гигантскому письменному столу. – Сейчас примем на грудь по две капли – и порядок! А?
– Ну если только две капли, – нехотя согласился я. Как показали дальнейшие события, это было моей непростительной оплошностью – следствием полной потери бдительности.
Рейнгарден наклонился и извлек из нижнего ящика стола пыльную бутылку и пару залапанных рюмок, странным образом не сочетавшихся с окружающим интерьером.
– Капли, капли, – приговаривал добродушно он. – Да разве настоящие мужики пьют каплями? Я тебе вот что скажу, Маврикий Павлович, молодежь нынче пошла какая-то неразборчивая… пьют всякую дрянь и другой дрянью запивают. А я тебе так скажу: если уж ты на коньяк насел, то с коньяка ты и не слезай, а иначе повесишь на себя ярлык пьянчуги, и этот ярлык с тобой по жизни так и пойдет…
Пока я оторопело выслушивал галиматью, которую нес мой клиент, Рейнгарден наполнил до краев рюмки и двинул одну из них в моем направлении. Я потянулся за ней, но в то же мгновение он резво бросил бутылку за спину на кресло, сделал быстрое движение, и в руке его оказался черный «кадиллак» тридцать восьмого калибра.
Маска рубахи-парня слетела с него, как до этого слетела маска зануды и трусливого интеллигента, и он сказал сквозь зубы, глядя сквозь меня в пространство:
– А теперь скажите, что вы обо мне знаете.
Больше всего в его словах меня поразил возврат к обращению на «вы».
– Ничего, – честно признался я, – по-моему, вы принимаете меня за кого-то другого, Дюриан Альвианович.
– А вы меня ни за кого не принимаете? – спросил он.
– Хотелось бы принимать вас за приличного человека, который не станет размахивать пушкой под носом у того, к кому обратился за помощью.
– Я не преступник, – сказал он отрывисто. – Это простая предосторожность. Ведь я вас совсем не знаю, а вдруг вы – грабитель?
– Странные у вас представления о грабителях, – заметил я. – Если вы таким образом проявляете свое чувство юмора, то шутка не удалась. Уберите, пожалуйста, пистолет.
– Ну-ну, – сказал он, – не принимай меня за идиота, малыш.
Я начинал злиться. Так глупо попасться! Но кто бы мог подумать, что человек с умирающим голосом окажется опасным психом, да к тому же вооруженным?
Стол, который нас разделял, был слишком тяжелым, чтобы его можно было попытаться перевернуть на Рейнгардена. Оставалось только надеяться на то, что придурок образумится прежде, чем проделает в моей груди дырку величиной с грецкий орех.
– Запомни, – зловещим голосом произнес Рейнгарден, – любая комедия, рано или поздно, перерастает в трагикомедию, а от трагикомедии – лишь один шаг от трагедии…
Я понял, что сейчас он выстрелит.
Вдруг нечто увесистое трахнуло в дверь кабинета, и она широко распахнулась, ударившись о стену. Только теперь на пороге было вовсе не привидение, а вполне симпатичная девчонка лет семнадцати. Она прошла к столу легкой танцующей походкой и, подбоченясь, остановилась перед моим клиентом. На ней были ярко-рыжие шорты и ярко-синяя майка навыпуск. Похоже, она обожала яркие цвета.
Девушка не удостоила меня и взглядом, неотрывно глядя на историка. Она тяжело дышала, словно только что пробежала десятикилометровый кросс по пересеченной местности.
- Предыдущая
- 20/112
- Следующая
