Змея в тени орла - Игнатова Наталья Владимировна - Страница 38

• Предыдущая
• 38/57
• Следующая

– Иногда, – коротко бросил шефанго.

– И все-таки мы идем. Мы поднимаемся. Забавно будет, если твое безумие станет правдой.

– Какое еще безумие?

– Ну, уверенность в том, что ты дойдешь до Финроя.

– Он нужен мне.

– Память вернулась, и ты тоже захотел домой?

– Без Финроя Сорхе не захочет даже выслушать меня. А так… Может быть, она сменит гнев на милость.

– Начал наконец-то понимать, что к чему?

– Что понимать? Богиня невзлюбила Йорика. Уж не знаю за что. Он погиб. Почти погиб. Но в ее власти вернуть ему жизнь.

Легенда присвистнула и покачала головой:

– Вот это финт! А мне казалось, она небольшого ума.

– Она и есть небольшого, – рыкнул Эльрик, – додуматься же надо было – отправить на верную смерть лучших своих людей.

– Ничего-то ты не понимаешь. – Эльфийка улыбнулась загадочно и задумчиво. – Она его любит, этого твоего орка.

– Угу. – Шефанго раскурил трубку. – Это видно… Что?!

– Дошло наконец-то! – рассмеялась Легенда. – Я уж думала, ты никогда не поймешь. Да, представь себе, до появления Эфы Сорхе и Йорик… Ну, в общем, у них все было хорошо.

– Откуда ты знаешь?

– Да уж знаю. И не только я. Весь лагерь был в курсе. Собственно, это и не скрывалось никак. Только ты, святая простота, пребывал в неведении. Ну, не ты, конечно, а Эфа. Не суть важно. А вот когда Йорик запал на… гм… как бы это сказать-то? Ну, в общем, на Эфу он и запал. Тогда Сорхе и начала нервничать. Дальше – больше. От любви до ненависти, сам знаешь.

– Мит перз.

– А ты… в смысле, Эфа, она ведь даже не подозревала о том, что сотник в нее влюблен, да? Эльрик помотал головой:

– Она умерла раньше. Я знал. Узнал. Уже после того, как Йорик погиб. Она не знала даже о том, что сама влюбилась.

– Совсем весело, – озадаченно произнесла эльфийка. – А она-то с чего? В орка! Это же… они же животные.

– Ну, Сорхе ведь что-то нашла.

– Сорхе – богиня плодородия, ей все равно. Не орк, так медведь какой-нибудь. Она кого угодно может использовать.

– И любить?

– М-да. – Легенда вздохнула. – Я, честно говоря, так и не поняла до конца. Четыре раза в году, если верить Сорхе, она уматывала кого-нибудь до смерти своей любовью. Причем ей действительно было безразлично, человек это или животное. Главное, чтобы мужчина. Ну, самец. Это как-то связано с жизнью леса и с жизнью самой богини. А Йорик… Он у нее был вроде как на каждый день. Знаешь, я видела, как она переживала, когда Эфа… Когда поняла, что теряет своего сотника. Кажется, она и вправду его любила. Ведь бывает же такое, правда?

Шефанго молча пожал плечами. Все услышанное нужно было осмыслить. Пересмотреть. Осознать и по возможности разложить по полочкам, дабы выстроились все факты и фактики в складную картинку. Они и выстраивались, только…

– Ты считаешь, что Сорхе умнее, чем казалась?

– Ах да. – Эльфийка кивнула. – Если предположить, что богам дано предвидеть, ну, хоть немножко предвидеть, Сорхе могла знать, чем закончится наш поход. Да, она выманила оборотней на нашу дорогу, но если она знала, что мы пойдем по болотам, значит, оборотни были отправлены на заведомо ложный путь.

– Она могла просто прикрыть нас.

– Могла. Но вдруг бы Финрой решил, что это нечестно. Дальше ты сам догадаешься?

– Рассказывай.

– Ну, все очень просто. Сорхе знает, что все погибнут. Но знает также, что Йорик будет последним. Что его убьют в Злом Лесу. Что ты… что Эфа решит спасти его и дойдет до Финроя, чего бы ей это ни стоило. Таким образом, богиня получает все сразу. Помощь в войне. И своего орка, которого она милостиво согласится вернуть к жизни. Как ты думаешь, обязанный ей спасением Йорик и дальше будет поглядывать на некую шефанго?

Выгнувшееся над Цошэн небо слушало тяжелую тишину. Клубы табачного дыма тянулись к костру и терялись над огнем. Молчала Легенда. Молчал Эльрик. Глядели задумчиво на пляшущие языки пламени.

– Добра от этого не будет, – констатировал де Фокс.

– Не будет, – согласилась Легенда. – Но, знаешь, в такой ситуации женщины склонны хвататься за любую возможность. Обычно они этим портят все окончательно. Если бы только чужой опыт мог чему-то научить. Давай спать, Эльрик. Денек сегодня был – врагу не пожелаешь.

– Да. Спать надо.

Шефанго заснул сразу. А Легенда лежала, положив голову ему на плечо, и пыталась разобраться в себе самой. Недоверие к жутковатому спутнику исчезло. Не то чтобы она безоговорочно поверила всем его объяснениям. Нет. Легкость, с какой Эльрик договаривался с демонами, оставалась подозрительной, но… Верить хотелось, а это само по себе чего-нибудь да стоило.

Эльфийка разглядывала лицо спящего. Даже во сне напряженное. Красивое по-своему, но очень по-своему. Тонкое и резкое. Сейчас шефанго не казался страшным. Точнее, сейчас он не пугал до озноба. Просто не верилось, что эта серая демоническая маска может быть живой. А неживое не страшно.

Легенда улыбнулась чуть грустно.

Мальчик. Совсем мальчик. Самоуверенное нахальство слетело с него сегодня. В шестнадцать лет мальчишки любят казаться самыми-самыми, а загляни поглубже, что там? Ребенок. И зачастую ребенок испуганный.

Нет, Эльрик ребенком не был. Ни в коем случае. Самостоятельное и весьма опасное существо, из детства он вышел, казалось, очень давно. И все-таки… все-таки недоверие к нему, раздражительность, насмешливая злость сменились чуть грустной, почти материнской ласковостью. Как мало нужно женщине, чтобы отнестись вот так вот к любому мужчине. На несколько секунд увидеть его без маски.

Легенда вздохнула. Покровительственная нежность наполняла ее, чуть щемило сердце… Алые глаза открылись. Глянули в упор.

– Ты чего не спишь? – мягко прошелестел низкий голос. – Холодно?

Шефанго, как ребенка, укутал ее плащом, прижал к себе покрепче, осторожно поцеловал в лоб:

– Спи. Завтра еще идти.

– Вот тебе и мальчик! А сон навалился, будто только этого и ждал. Легенда соскользнула в мягкую темноту и, засыпая, успела еще усмехнуться. Она и сама не знала, над кем смеется. Может, над шефанго. А может, над собой.

Так его и звали. Точнее, так его называли. Многие считали это именем. Были те, кто полагал, что это прозвище. Ошибались и те, и другие. Меч – это было его сутью. Обычно он был Мечом где-то очень глубоко, там, где раньше пребывала душа. Но случалось и так, что оружие брало верх над разумом. И тогда он весь становился Мечом. Впрочем, если такое и происходило, то лишь по обоюдному согласию – Меча и человека. Договор заключен был давно, и с тех пор ни разу не нарушался. По чести говоря, он и не задумывался никогда над тем, можно ли его нарушить. А Меч и подавно не думал на такие темы. Он вообще не умел думать.

Да. Но, как бы там ни было, с давних пор он и клинок стали тезками.

Когда-то давно, не сразу после договора – тогда навалилось слишком много дел и совершенно не нашлось времени вникнуть, – чуть позже, он понял, что отдал за Меч душу. Невелика потеря. Тем более что после первой своей смерти, точнее, после первого воскрешения, сознание подлинного бессмертия восполнило утрату. С лихвой. Произошел своеобразный обмен. И холодным металлом стал человек. А в лезвие клинка вплавилась черная, мудрая и уставшая, но живая душа. Оба только выиграли от сделки. Хотя по большей части ему казалось, что Меч получил меньше.

Впаянная в клинок душа его служила образцом, по которому вновь и вновь после смерти воссоздавалась личность. Умирать он не любил, кто из нестареющих любит умирать? Но временами случалось. Убивали. Иногда, чтобы сделать дело, приходилось погибать не единожды. Если бы, выполняя работу, он был человеком, а не Мечом, его, наверное, забавляли бы лица тех, кого следовало уничтожить. Но будучи живым оружием, в такие моменты он мог почувствовать только их страх. Страх людей, осознавших, что противник их бессмертен в самом что ни на есть полном смысле.

• Предыдущая
• 38/57
• Следующая