Сладкие разборки - Алешина Светлана - Страница 16
- Предыдущая
- 16/45
- Следующая
— Допрос, я вам скажу, — продолжал Пацевич, — по сути дела, интереснейшая интеллектуальная игра, все эти «Брейнринги», «Своя игра» — ей-богу, мне становится смешно, когда я их смотрю. Но и жестокая, конечно, — ставка ведь не какие-то там очки, а собственная свобода. Сколько раз я наблюдал, как людей до слез, до истерики или до бешенства доводили. Как прицепятся к одной какой-нибудь детали — человек сболтнул ее не думая, а они потянут за нее, начнут задавать вопросы и все, что им надо, вытянут. А человек в ужасе. Сколько раз я такое наблюдал, устраивали "это следователи с моими подзащитными, сидел рядом, смотрел, думал, а помочь ничем не мог — следователь ведь имеет право любые вопросы задавать…
Пацевич замолчал, угрюмо глядя перед собой на разложенные по столу какие-то бумаги. У меня от его рассказа защемило в груди.
— И с Игорем то же самое было? спросила я.
— Нет, с Игорем другой случай, — ответил Пацевич со вздохом. — Мы с Игорем решили вовсе не давать показаний. Только ведь, согласитесь, это еще труднее.
— Он отказывается давать показания? —Я изумилась.
— Ну конечно! Разве я не сказал вам об этом?
Все, что я рассказал вам сейчас, Игорь сообщил мне одному. Следователю он не сказал ничего. Поймите, если он все это расскажет, милиции и ваши показания окажутся не нужными, чтобы его засудить.
— А разве он имеет право молчать?
— Как подследственный — да. Только, — тут Пацевич снова вздохнул, — тяжело все это. Три часа, с десяти утра до полудня, следователь задавал ему вопросы. Не каждый такое выдержит…
Я содрогнулась: три часа допроса! Поэтому-то у адвоката был такой утомленный вид. А что же должен был чувствовать Игорь?
— Все это не берите в голову, здесь все нормально! — Пацевич попытался улыбнуться. — Игорь — мужик крепкий, он выдержит. Все зависит от вас — чтобы вы следователю чего не сболтнули.
— Но я ведь тоже не вчера на свет родилась! — сказала я самоуверенно.
— Ой, не будьте так самонадеянны. —Адвокат посмотрел на меня пристально и очень серьезно. — Мои советы вам: во-первых, старайтесь быть крайне лаконичной, ни одного лишнего слова, только «да» или «нет», имейте в виду, любое, самое незначительное ваше слово может стать для следователя зацепкой, чтобы вытянуть из вас все, что вы знаете. И во-вторых, возьмите себе за правило: перед каждой фразой, которую вы собираетесь сказать следователю, подумайте как следует, можно ли это говорить. Не бойтесь, если возникнут не совсем тактичные паузы, — это не светская беседа. Не стесняйтесь подолгу обдумывать каждое слово, которое вы скажете следователю. Учтите, ваша задача — убедить его в том, что вы и правда ничего не видели, но при этом не сболтнуть лишнего, чтобы у следователя не возникло желания покопаться в ваших показаниях…
У меня захватило дух от сложности задачи, поставленной мне адвокатом: убедить следователя — я чувствовала себя не в силах справиться с ней. Пацевич меж тем продолжал, снова по своей привычке отвернувшись и глядя в окно:
— Впрочем, майор Белоглазов — мужик порядочный… Это ваш следователь, — пояснил Пацевич, поворачиваясь ко мне. —И похоже, в невиновность Игоря готов поверить…
— Только мы должны расследовать за него это дело, найти истинного убийцу тогда он отпустит Игоря!
Пацевич кивнул:
— Вы вправе иронизировать, но боюсь, что это буквально так… Ну что ж, — сказал он, вставая, — тогда на этом мы нашу конференцию закончим. В милицию вы идите прямо сейчас, следователя я предупредил, он вас ждет. Да, еще вот что. — Пацевич вышел из-за стола и, подойдя ко мне, очень вежливо, доверительно прикоснулся к моей руке. — Я вас очень попрошу, сегодня вечером, не сочтите за труд, зайдите к Наташе Гореловой! Присутствовать на нашей беседе, я решил, ей ни к чему, это только ее расстроило бы, да и некогда ей, надо бизнес спасать. Но рассказать, как обстоит дело с Игорем, ей нужно, и по возможности потактичнее. Я думаю, у вас получится. Я кивнула.
— Хорошо, зайду, — пообещала я не совсем уверенно: уже теперь, в середине дня, я чувствовала себя измотанной что же будет вечером? — Если я узнаю что-нибудь новое, — сказала я, — как смогу с вами связаться?
— Ах да! — спохватился Пацевич. Он вытащил из кармана пиджака визитную карточку. — Вот номер моего мобильного телефона, звоните, не стесняйтесь, в любое время. Ну что ж, желаю удачи.
С этими словами я покинула кабинет адвоката Пацевича.
До милиции я добралась пешком: это было не так уж близко, но никакой общественный транспорт туда напрямую не ходил. На входе я сказала вахтеру, что мне нужно к майору Белоглазову, что я иду по поводу убийства Дмитрия Сучкова, и тот кивнул, сказав: «Тридцать седьмая комната, второй этаж». Я направилась по указанному адресу.
Майор Белоглазов оказался тем самым милицейским чином, что приходил к нам на телевидение вчера объявлять о разборке и просить у граждан, свидетелей происшествия, содействия. На его круглом, гладко выбритом и довольно бледном лице ни один мускул не дрогнул, когда он увидел меня входящей в кабинет. Но по тому, как он ответил на мое приветствие, я чувствовала, что моего визита он действительно ждал и лицо мое ему было хорошо знакомо, не только потому, что он случайно видел мою телепередачу.
— Ирина Анатольевна, спасибо, что нашли время зайти! — сказал он тем же сухим и официальным, словно немного заторможенным голосом, которым он говорил с телеэкрана. — Вы пришли по поводу разборки возле завода «Корпус», свидетелем которой вы случайно оказались, так?
Я решила, что этот вопрос совершенно невинный и не содержит никаких подвохов, поэтому ответила коротко: да.
— Очень хорошо! — сказал Белоглазов. Он порылся в столе, вытащил оттуда пару фотографий, затем из папки достал еще одну, выложил их передо мной на столе.
— Вот, посмотрите, из изображенных здесь людей вы кого-нибудь узнаете?
Фотография Игоря Горелова лежала крайней справа. Разумеется, его не следует выдавать, решила я, и открыла уже рот, чтобы сказать «нет», как вспомнила совет адвоката о том, что следует хорошо подумать перед каждым ответом. А что тут, собственно, думать, ситуация ясная, яснее некуда… Но вдруг меня осенило: ведь в милиции же все знают. Знают, что Наташа Горелова участвовала в моей программе, знают, что я была в гостях у них обоих. Знают, что я знакома с Игорем, и, скажи я сейчас: на фотографиях нет знакомых мне людей, без труда уличат меня во лжи. Внезапно мое лицо вспыхнуло огнем: вот она, ловушка, и я едва-едва не угодила в нее.
— Вот это — Игорь Горелов! — сказала я, показывая на крайнюю справа фотографию.
Казалось, мой ответ разочаровал следователя. Еще бы! Ведь я сорвала ему такой трюк!
— Когда вы последний раз виделись с Гореловым? — спросил он по-прежнему бесстрастно.
«Стоп! — сказала я самой себе. — Думать, прежде чем отвечать! На самом деле Игоря я видела дважды, нет, трижды: я пила с ним и его женой чай в их особняке, потом он промчался мимо меня на „Газели“, потом во время разборки. Но про последнее я не должна упоминать!»
— Собственно, я с ним только один раз встречалась — у него дома, когда готовила передачу с участием Наташи, его жены.
Потом я видела его мельком, он мимо меня куда-то на «Газели» проехал. И все!
— А куда он поехал?
Я вся напряглась: все-таки сболтнула лишнего. Вот дура!
— Ну откуда ж я могу знать? — сказала я как можно невиннее.
Следователь помолчал, покрутив шариковую ручку, постучал ею по костяшкам пальцев.
— Хорошо, теперь о разборке, — сказал он наконец. — Расскажите, где вы находились в тот момент, когда началась стрельба, и что вы видели.
Вот еще одна ловушка: только сболтни, что не надо, майор тут же прицепится, как репей, не стряхнешь.
— Я ехала в трамвае, — сказала я, — а когда началась стрельба и посыпались стекла, я упала на пол и ничего больше не видела! — закончила я не очень уверенно.
— И по сторонам не смотрели?
- Предыдущая
- 16/45
- Следующая
