Кукольный дом - Ибсен Генрик - Страница 7

• Предыдущая
• 7/18
• Следующая

ДЕТИ. Да, да, мама, но ты поиграешь с нами еще?

НОРА. Нет, нет, не сейчас.

ДЕТИ. Ах, мама, ты же обещала!

НОРА. Да, но мне нельзя теперь. Подите к себе, у меня столько дел. Подите, подите, мои дорогие детки! (Ласково выпроваживает их из комнаты и затворяет за ними дверь. Потом садится на диван, берется за вышиванье, но, сделав несколько стежков, останавливается.) Нет! (Бросает работу, встает, идет к дверям в переднюю и зовет.) Элене! Давай сюда елку! (Идет к столу налево и открывает ящик стола, снова останавливается.) Нет, это же прямо немыслимо!

СЛУЖАНКА (с елкой). Куда поставить, барыня?

НОРА. Туда. Посредине комнаты.

СЛУЖАНКА. Еще что-нибудь подать?

НОРА. Нет, спасибо, у меня все под рукой.

(Принимаясь украшать елку.)Сюда вот свечки, сюда цветы… Отвратительный человек… Вздор, вздор, вздор! Ничего такого не может быть! Елка будет восхитительная. Я все сделаю, как ты любишь, Торвальд… Буду петь тебе, танцевать…

Ах!.. Уже вернулся?

ХЕЛЬМЕР. Да. Заходил кто-нибудь?

НОРА. Заходил?.. Нет.

ХЕЛЬМЕР. Странно. Я видел, как Крогстад вышел из ворот.

НОРА. Да?.. Ах да, правда, Крогстад, он заходил сюда на минуту.

ХЕЛЬМЕР. Нора, я по твоему лицу вижу, он приходил просить, чтобы ты замолвила за него слово.

НОРА. Да.

ХЕЛЬМЕР. И вдобавок, как бы сама от себя? Скрыв от меня, что он был здесь? Не просил ли он и об этом?

НОРА. Да, Торвальд, но…

ХЕЛЬМЕР. Нора, Нора, и ты могла пойти на это? Сговариваться с таким человеком, обещать ему что-нибудь! Да еще вдобавок говорить мне неправду!

НОРА. Неправду?

ХЕЛЬМЕР. Ты разве не сказала, что никто не заходил ? (Грозя пальцем.) Чтобы этого не было больше, певунья-пташка. У певчей пташки горлышко должно быть всегда чисто, ни единого фальшивого звука! (Обнимает ее за талию.) Не так ли? Да, я так и знал. (Выпускает ее.) Ах, как у нас тепло, уютно. (Перелистывает бумаги.)

НОРА (занятая украшением елки, после короткой паузы). Торвальд!

ХЕЛЬМЕР. Что?

НОРА. Я ужасно рада, что послезавтра костюмированный вечер у Стенборгов.

ХЕЛЬМЕР. А мне ужасно любопытно, чем-то ты удивишь на этот раз.

НОРА. Ах, эта глупая затея!

ХЕЛЬМЕР. Ну?

НОРА. Я никак не могу придумать ничего подходящего. Все у меня выходит как-то глупо, бессодержательно.

ХЕЛЬМЕР. Неужели малютка Нора пришла к такому заключению?

НОРА (заходя сзади и опираясь локтями о спинку его кресла). Ты очень занят, Торвальд?

ХЕЛЬМЕР. Гм!

НОРА. Что это за бумаги?

ХЕЛЬМЕР. Банковские дела.

НОРА. Уже?

ХЕЛЬМЕР. Я добился от прежнего правления полномочий на необходимые изменения в личном составе служащих и в плане работ. На это и уйдет у меня рождественская неделя. Хочу, чтобы к Новому году все уже было налажено.

НОРА. Так вот почему этот бедняга Крогстад…

ХЕЛЬМЕР. Гм!

НОРА (по-прежнему опираясь локтями на спинку кресла, тихонько перебирает пальцами волосы мужа). Не будь ты так занят, я бы попросила тебя об одном огромном одолжении, Торвальд.

ХЕЛЬМЕР. Послушаем. О чем же?

НОРА. Ни у кого ведь нет такого вкуса, как у тебя. А мне бы так хотелось быть хорошенькой на этом костюмированном вечере. Торвальд, нельзя ли тебе заняться мной, решить, чем мне быть и как одеться?

ХЕЛЬМЕР. Ага, маленькая упрямица ищет спасителя?

НОРА. Да, Торвальд, мне не справиться без тебя.

ХЕЛЬМЕР. Ладно, ладно. Подумаем и, верно, сумеем помочь горю.

НОРА. Ах, как мило с твоей стороны! (Снова отходит к елке, пауза.)А как красиво выделяются красные цветы. Но скажи мне, то, в чем этот Крогстад провинился, – это правда очень дурно?

ХЕЛЬМЕР. Он провинился в подлоге. Ты имеешь представление о том, что это такое?

НОРА. Не из нужды ли он это сделал?

ХЕЛЬМЕР. Да, или, как многие, по легкомыслию. И я не так бессердечен, чтобы бесповоротно осудить человека за один такой поступок.

НОРА. Да, не правда ли, Торвальд?

ХЕЛЬМЕР. Иной павший может вновь подняться нравственно, если откровенно признается в своей вине и понесет наказание.

НОРА. Наказание?

ХЕЛЬМЕР. Но Крогстад не пошел этой дорогой. Он вывернулся всякими правдами и неправдами, и это погубило его нравственно.

НОРА. По-твоему, надо было…

ХЕЛЬМЕР. Ты представь себе только, как человеку с таким пятном на совести приходится лгать, изворачиваться, притворяться перед всеми, носить маску, даже перед своими близкими, даже перед женой и собственными детьми. И вот насчет детей – это всего хуже, Нора.

НОРА. Почему?

ХЕЛЬМЕР. Потому что отравленная ложью атмосфера заражает, разлагает всю домашнюю жизнь. Дети с каждым глотком воздуха воспринимают зародыши зла.

НОРА (приближаясь к нему сзади). Ты уверен в этом?

ХЕЛЬМЕР. Ах, милая, я достаточно в этом убеждался в течение своей адвокатской практики. Почти все рано сбившиеся с пути люди имели лживых матерей.

НОРА. Почему именно матерей?

ХЕЛЬМЕР. Чаще всего это берет свое начало от матери. Но и отцы, разумеется, влияют в том же духе. Это хорошо известно всякому адвокату. А этот Крогстад целые годы отравлял своих детей ложью и лицемерием, вот почему я и называю его нравственно испорченным. (Протягивая к ней руки.)Поэтому пусть моя милочка Нора обещает мне не просить за него. Дай руку, что обещаешь. Ну-ну, что это? Давай руку. Вот так. Значит, уговор. Уверяю тебя, мне просто невозможно было бы работать вместе с ним; я испытываю прямо физическое отвращение к таким людям.

НОРА (высвобождает свою руку и переходит на другую сторону елки). Как здесь жарко. А у меня столько хлопот…

ХЕЛЬМЕР (встает и собирает бумаги). Да, мне тоже надо немножко позаняться до обеда вот этим. И костюмом твоим займусь. И повесить кое-что на елку в золотой бумажке у меня, пожалуй, найдется. (Кладет ей руки на голову.) Ах ты, моя бесценная певунья-пташка! (Уходит в кабинет и закрывает за собой дверь.)

НОРА (помолчав, тихо). Э, что там! Не будет этого. Это невозможно. Должно быть невозможно.

АННА-МАРИЯ(в дверях налево). Детки так умильно просятся к мамаше.

НОРА. Нет, нет, нет! Не пускай их ко мне! Побудь с ними, Анна-Мария.

АННА-МАРИЯ. Ну хорошо, хорошо. (Затворяет дверь.)

НОРА (бледнея от ужаса). Испортить моих малюток!.. Отравить семью! (После короткой паузы, закидывая голову.) Это неправда. Не может быть правдой, никогда, во веки веков!

НОРА (выпуская из рук манто). Идет кто-то! (Подходит к дверям, прислушивается.) Нет… никого. Разумеется, никто сегодня не придет, – первый день рождества… И завтра тоже. Но, может быть… (Отворяет дверь и выглядывает.) Нет, в ящике для писем ничего нет, совершенно пуст. (Возвращается назад.) Э, глупости! Разумеется, он ничего такого на самом деле не сделает. Ничего такого быть не может. Это невозможно. У меня трое маленьких детей.

АННА-МАРИЯ (выходит из дверей налево, неся большую картонку). Насилу отыскала эту картонку с маскарадными платьями.

НОРА. Спасибо, поставь на стол.

АННА-МАРИЯ (ставит). Только они, верно, бог знает в каком беспорядке.

• Предыдущая
• 7/18
• Следующая