Мисс Ведьма - Ибботсон Ева - Страница 7
- Предыдущая
- 7/30
- Следующая
– Боже правый! – воскликнул мистер Лидбеттер.
Пишущая машинка превратилась не в клубок змей – на ее месте стоял горшок с цветущими бегониями. Цветы были удивительно красивы и очень приятно пахли. В глубине их соцветий копошились золотистые пчелки.
– Мило, – мрачно заметил людоед.
– Я же говорила, – смущенно сказала Белладонна.
Она превратила цветы снова в пишущую машинку и взяла в руки зеркальце. Как бы презирал ее Великий Колдун, если бы увидел такое!
– Все хандрит? – спросил Лестер.
– Что вы, разве он может хандрить? – воскликнула Белладонна. – Правда, в последнее время он слегка… не в настроении.
– Точно подмечено, – согласился людоед.
Действительно, с тех пор, как Арриман увидел назначенных ему невест, жизнь его превратилась в кошмар. Среди ночи он вскакивал с криком: во сне его преследовали облепленные мухами усики. Он потерял аппетит, глаза его потухли, и он вконец загонял Колдовского Дозорного, отправляя бедолагу к воротам задолго до рассвета в отчаянной, ускользающей надежде на то, что новый колдун все же объявится и можно будет отменить турнир.
– Не пойму, что он делает в чулане для метел? – спросила Белладонна.
– Все очень просто, – нахмурился Лестер. – Он поджидает сэра Саймона. Сэр Саймон облюбовал этот чулан, вот как.
– Должно быть, сэр Саймон – это тот джентльмен, что похож на мертвеца? – спросила Белладонна.
Лестер кивнул.
– Мертвее не бывает. Скончался в тысяча пятьсот восемьдесят третьем году, – пояснил он. – Убил семь своих жен.
Мистер Лидбеттер отложил бумаги и тоже заглянул через плечо Белладонны в зеркальце. Вскоре гладкая поверхность заколыхалась и помутнела. Арриман нетерпеливо вскочил на ноги.
– Не нравится мне все это, – покачал огромной головой Лестер. – Он и раньше время от времени брался за воскрешение сэра Саймона, но после шабаша это стало у него навязчивой идеей. Вот и сегодня утром: приношу ему завтрак, а он сидит в по стели с толстенной книгой, «Некромантия» называется. Жуть.
– Я бы так не беспокоился, – возразил мистер Лидбеттер. – Насколько я знаю, вот уже двести лет никому не удавалось воскресить призрака.
На самом деле ему тоже было не по себе. Что, если у Арримана все же получится? Человек, убивший всех своих жен, – не самый подходящий жилец в замке, где вот-вот зазвонят свадебные колокола.
Час спустя ведьмы собрались в холле для коктейлей, чтобы услышать от мистера Лидбеттера правила турнира. Все принарядились, как смогли. Мейбл Рэк украсила свои кудрявые волосы ниткой икринок, матушка Бладворт налепила на подбородок свежий кусочек пластыря, а Этель Фидбэг поборола себя и пришла в вязаных носках, оставив резиновые сапоги в номере.
– Все в сборе? – спросил мистер Лидбеттер, и его взгляд на мгновение задержался на Белладонне. Она тихо сидела на стуле поодаль от остальных.
– Нет, – ответила Нэнси Шаутер, бренча сережками из костяшек пальцев. – Не хватает старушки Моналот.
Мистер Лидбеттер вздохнул. Мисс Свомп, как и полагалось, заполнила анкету, но с тех пор от нее не было ни слуху ни духу, а его очень удручал беспорядок.
– Все равно, какой прок ей участвовать в турнире? – заявила Мейбл Рэк. – Никудышная старая баньши.
– А этот ее баран, – поддакнула Этель Фидбэг, – только настроение портит.
Ведьмы согласно закивали. Перси и правда нагонял на окружающих тоску: он все время жаловался, что у других овец жизнь лучше, трава зеленее, а интересных дел больше.
– Что ж, придется начинать без нее, – сказал мистер Лидбеттер.
Но тут портье что-то шепнул ему на ухо, и лицо мистера Лидбеттера просветлело.
– Будьте любезны, проводите ее к нам, – распорядился он. – Мы ожидали еще одну даму.
Вошедшая ведьма была не из тех, кто нуждается в провожатых. Она вплыла как королева, и при виде нее ведьмы вжались в кресла, а у Белладонны перехватило дыхание.
Это была не Моналот. Это была ее полная противоположность. Вместо бледной, болезненной Моналот в холле появилась очень высокая ведьма с черными волосами, уложенными в форме башни, и длинными, кроваво-красными ногтями. На плечах у нее лежала накидка из щенячьей кожи. На пальцах и запястьях незнакомки сверкали драгоценные камни, и лишь ожерелье вокруг шеи было не из бриллиантов и жемчуга, а из человеческих зубов. Но больше всего ведьмы были потрясены видом ее компаньона. За украшенный хрусталем поводок незнакомка волокла серое скрюченное создание с мордой, похожей на пылесос, и ужасными когтями.
– Что это за чудище? – прошептала матушка Бладворт, которой никак не удавалось наскрести денег, чтобы сходить в зоопарк.
– Думаю, африканский муравьед, – шепнула в ответ Белладонна.
– Добрый вечер, – поздоровалась ведьма. – Меня зовут мадам Олимпия. Я хочу участвовать в турнире.
– Боюсь, произошла ошибка, – сказал мистер Лидбеттер. – В турнире могут участвовать только тодкастерские ведьмы.
Мадам Олимпия улыбнулась так, что мороз пошел по коже.
– Все правильно, – ответила она.
– Но мы вас…
– Я только что приобрела виллу «Жуткий уголок» у мисс Гвендолин Свомп, – перебила ведьма мистера Лидбеттера, небрежно бросив хрустальный поводок на стул. – Маловата, на мой вкус, но в ней есть своя прелесть. Мисс Свомп внезапно обнаружила тягу к путешествиям.
– У Моналот не могло возникнуть охоты куда-то ехать, – твердо возразила матушка Бладворт. – Да она вся пятнами покрывалась при одной мысли об этом. Хорошо, если пакетик леденцов выходила купить.
– Тем не менее, сейчас она в пути, – сказала мадам Олимпия и одарила всех еще одной леденящей кровь улыбкой. – Будьте уверены. Полагаю, мисс Свомп уже достигла Турции.
Она раскрыла сумочку из крокодильей кожи и принялась пудрить нос. Заметив гордый, самодовольный взгляд, какой мадам Олимпия бросала на себя в зеркальце, Белладонна внезапно поняла, к какому разряду ведьм относилась вновь прибывшая. Она была чародейкой, а это древнейший и самый опасный тип ведьм. Чародейками были Моргана Ле Фэй, та самая, что погубила великого короля Артура, и Цирцея, превратившая отважных спутников Одиссея в свиней. Чародейки ослепительно красивы, но красота их губительна для окружающих. Они пользуются ею, чтобы завлечь мужчин, сделать их беспомощными и вырвать у них секрет их силы. А получив все, что им требовалось, они попросту уничтожают свои жертвы.
– Что же, мадам, в таком случае позвольте взглянуть на вашу анкету, – сказал мистер Лидбеттер.
Все должно быть по-честному: раз эта ведьма поселилась в Тодкастере, она имеет право участвовать в турнире. Но, занося ее имя в свой список, секретарь был чрезвычайно расстроен. Мистер Лидбеттер не разбирался в чародейках, но в мадам Олимпии угадывалось что-то такое, от чего ему становилось здорово не по себе.
Мадам Олимпия не только не была тодкастерской ведьмой, она даже и северной ведьмой не была. Она жила в Лондоне, где держала салон красоты. У нее были свои зловещие приемы. Она заманивала наивных дам, уверяя их, что они вновь обретут красоту и молодость, стоит только довериться массажистам, намазаться с ног до головы липкими мазями, сделать подтяжку лица и вернуть плоский живот. И дамы платили огромные деньги мадам Олимпии, которая всего-то и делала, что подмешивала немного волшебного зелья в кремы и мази. Поначалу дамы выглядели просто потрясающе. Но мадам Олимпия специально готовила такие зелья, которые действуют очень недолго, и вскоре дамы становились еще безобразнее, чем до прихода к ней. Они снова спешили в ее салон, снова платили огромные суммы, и так повторялось много раз. Вдобавок ко всему, чародейка жестоко обращалась со своими работницами, выплачивала им мизерное жалованье и постоянно их оскорбляла.
У мадам Олимпии было пять мужей. Все они исчезали при странных обстоятельствах сразу после того, как составляли завещание на ее имя. Сама мадам утверждала, что ее мужья мертвы, но по странному совпадению тотчас после исчезновения ее первого мужа в Эппингском лесу появился волк-оборотень с голубыми подслеповатыми глазами и лысиной на затылке, изрядно напугавший все живое в округе. Второй и третий мужья пропали в один год, и оба раза девушки из салона красоты с ужасом замечали, что ожерелье из человеческих зубов на шее мадам Олимпии становилось гораздо длиннее. Четвертый муж действительно погиб, врезавшись на своем «ягуаре» в придорожный столб, но вот пятый… Никто в точности не знал, что же произошло с пятым, только гроб, который опускали в могилу, был подозрительно легким.
- Предыдущая
- 7/30
- Следующая
