DOOM: По колено в крови - Хью Дэфид Линн аб - Страница 2

• Предыдущая
• 2/70
• Следующая

— Вы уж извините, сэр, — начал я, легонько хлопнув лейтенанта по плечу.

Он повернулся, и я от души ему врезал. В этом ударе сконцентрировалась вся моя жизнь — замах шел из Орландо, где я вырос, скорость — с островов Пэррис, а сила — из Кефиристана. Поэтому не было ничего удивительного в том, что в маленьком горном городке Низганиш лейтенант Вимс от него тут же вырубился.

К сожалению, совсем ненадолго — скоро силы стали к нему возвращаться. Надо было, видимо, треснуть не в челюсть, а по кумполу.

Вимс распластался всей своей тушей в грязи, а на мне тут же повисли двое парней, как макаки на дереве.

Какое-то время лейтенант неподвижно лежал на земле, похожий на гигантского, застывшего паука, потом принялся медленно шевелить конечностями. Глаза его на миг застыли на мне, и в них блеснула дьявольская усмешка, зловеще исказившая черты.

— Позже разберемся, — прошипел он. Потом, обернувшись к Гофорту, добавил: — Это ничего не меняет, сержант, кончайте этих людей — или вместо них вы собираетесь стрелять в меня?

Гофорт бросил взгляд в мою сторону, потом на Вимса и уставился в землю. Затем взвел свою М-92, переведя ее в автоматический режим, и глухим голосом спокойно произнес:

— Рота «Фокс», слушай мою команду: приказываю убрать противника.

Закрыв глаза, я слушал свист пуль, хлопки разрывов, лязг затворов, вопли и стоны умирающих, крики победителей. В носу стояли запахи бездымного пороха, запалов, свежей крови.

«Это сущий ад, — вертелось у меня в голове. — Я попал прямо в пекло».

Мы расправились с «противником» в рекордно короткий срок. Странная вещь: ни один из врагов в нас так и не выстрелил, да по-другому и быть не могло — оружия при них никакого не было найдено… Только пятьдесят три мужских трупа с наголо бритыми головами — от совсем еще мальчиков до восьмидесятилетних старцев в коричневых рясах с капюшонами. У нескольких в руках зажаты молитвенники.

Парни все время продолжали торчать у меня за спиной, а Вимс избегал попадаться мне на глаза, убийца проклятый. Тем не менее, позднее он выдвинул против меня обвинение, и я ждал разбирательства военного трибунала, пытаясь как можно скорее забыть о нашивках ротного.

Господи, Пресвятая дева Мария! Ведь должен же был хоть кто-нибудь послать пулю в его тупые мозги! Я просто физически ощущал пальцем спусковой крючок. Даже не знаю, кто мог бы отпустить мне грехи, но сам я постоянно чувствовал угрызения совести и раскаяние.

По Земле я особенно не тосковал, хотя Марс ненавидел всеми фибрами души. Поэтому пребывание в грязном и неубранном помещении на Фобосе — одном из двух небольших спутников Марса — представлялось мне вполне подходящим компромиссом. 

Если бы все шло, как заведено, майор Бойд должен был бы предать меня суду военного трибунала; однако на следующий день после того, как Вимс подал свой рапорт с добросовестным описанием того, как ваш покорный слуга двинул его по зубам, в 15-й полк пришло распоряжение ответить на тревожный запрос, поступивший с Фобоса. Зона действий роты «Фокс» не ограничивалась Землей, и Бойд решил послать «лис» на Марс.

Нас погрузили в транспортную ракету. Свободного времени там было предостаточно, чтобы всесторонне обмусолить вопрос о том, какого черта на этот раз шахтеры Объединенной аэрокосмической корпорации мутили воду.

Морская пехота, морская пехота… Слава морским пехотинцам! Не думаю, что вы представляете себе, какую роль играет в моей жизни морская пехота. Отчасти это связано с отцом… Нет-нет, он-то, слава Богу, морским пехотинцем не был. Скорее это имеет отношение к тому, что я рос в Орландо, во Флориде, и в Лос-Анджелесе. Именно поэтому я сначала увидел некое подобие «Голливудского бульвара» на «Юниверсал студиос ист», а потом и еще более аляповатые подделки дальше к западу. Блеск мишуры и показухи… и не поймешь, что же там на самом деле настоящее?

Все в моей жизни было таким же пустым, как тот бульвар, пока я не нашел свое место в частях морской пехоты.

Честь по кредитным карточкам не выдается. Ложь здесь не принято было оправдывать необходимостью «закрутить гайки», а если речь заходила о гайках, то имелись в виду настоящие, те, что накручиваются на винты. Да, конечно, вы справедливо полагаете, что знаете об этом больше меня. Не спорю, все это верно до определенных пределов, даже в морской пехоте. Я прекрасно понимаю, что дела на службе идут полосами — то черными, то белыми, и дерьма там хватает, как в любом другом месте. «Нет дела настолько благородного, чтобы к нему не присасывались всякие проходимцы», — написал один из тех писателей-фантастов, которых Арлин мне постоянно цитирует, — Дэвид Наивен или кто-то еще.

И тем не менее — слава Тебе, Господи, — мы говорим о чести без кривых усмешек. У нас есть свой кодекс чести: «Я не буду лгать, мошенничать и воровать и не потерплю этого ни от кого из ближних своих». Правда, хоть все ему присягают, не все следуют. Кроме того, у нас есть цель, к которой надо стремиться, а то, что не каждому она по плечу, — это уже вопрос иной. А еще для меня было важно то, что порядочность обрела у нас юридически четкую формулировку во Всеобщем кодексе военного правосудия, а слава и доблесть никогда не подменялись бравыми лозунгами на выцветших транспарантах. К шести утра мы уже успевали столько всего перелопатить, сколько вы, гражданские, и за весь день не сможете. Так что, морская пехота для меня — это морская пехота: semper fidelis, черт побери, и мы знаем, кто мы такие и для чего живем! А вы знаете?

Арлин никогда не смотрела на все это моими глазами, да и другие, как я понимаю, тоже. Так что в каком-то смысле я гордый одиночка.

Но если б не мой рассказ, вы не смогли бы меня понять и узнать о том, что есть такое место в мире, где по улицам ходят порядочные люди, где реки текут вспять, где в тылу у врага парни творят чудеса даже без поддержки с воздуха и где кто-то из них — а, может быть, и девчушка — стоит в воротах той стены, которая отделяет вас, людей, от варваров, и не только отражает удары подонков, но и сам их наносит, когда возникает потребность.

Если сами вы никогда там не стояли, то и узнать вам о том неоткуда. А я хочу вас туда отвести.

Путешествие на Марс было скучным и нудным. У того голоса, который без передыха гундосил в моей голове, было вполне достаточно времени, чтобы извести меня вопросом о том, сидел бы я в этой ракете, если бы имел хоть какой-то шанс заняться чем-нибудь другим. Я честно вынужден был себе признаться, что сидел бы.

Забавно, но я всегда чувствовал, что в один прекрасный день полечу в Космос… хотя, конечно, совсем не так, как теперь. Мне хотелось оказаться на борту корабля, исследующего далекие миры за пределами Солнечной системы, раздвигать границы известного. Но когда я набрал всего 60 баллов по тесту на пригодность к полетам в дальний Космос, вероятность того, что я смогу принять участие в такого рода экспедиции, колебалась где-то между бесконечно малой величиной и «забудь об этом навсегда». Так что самым большим сюрпризом оказалось то, что путь к звездам мне открыл апперкот в цементную челюсть лейтенанта Вимса.

Без всякого сомнения, я снова вмазал бы ему, представься такая возможность, — и опять получил бы от этого истинное наслаждение!

Глядя на двух парней, в чьи обязанности входила охрана моей скромной персоны, я испытывал странное ощущение нереальности происходящего.

— Кофе хочешь? — спросил один из них с таким видом, будто действительно был этим обеспокоен. Его немного вытянутая, худощавая физиономия напомнила лицо убитого монаха.

— Да, — ответил я. — Если можно, черный.

Малый улыбнулся. Сливки у нас закончились еще в Ке-фиристане, и, когда мы вылетали на Фобос, снабженцы не позаботились о пополнении запасов.

Охранника звали Рон, как, впрочем, и его товарища — поэтому я величал его Рон Два, но парней почему-то это не забавляло.

Говорили мы мало. Мне даже было немного обидно, что такого опасного преступника охраняли только двое морских пехотинцев; однако остальные уж слишком увлеклись досужими домыслами о том, что могло стрястись на Фобосе.

• Предыдущая
• 2/70
• Следующая