Несущая огонь - Кинг Стивен - Страница 77
- Предыдущая
- 77/83
- Следующая
— Чарли? — позвал он дрогнувшим взволнованным голосом. — Чарли?
— Папа! — крикнула она, и его захлестнула радость — радость, которая сменилась ужасом, ибо голос ее звенел от страха. — Папочка, не входи сюда! Не входи...
— Боюсь, что уже поздно, — раздался голос откуда-то сверху.
— Чарли, — тихо позвал голос. Откуда-то сверху, но откуда? Казалось, он звучал отовсюду.
Внутри у нее так и вспыхнула ярость, раздуваемая чудовищной несправедливостью происходящего, — этому не будет конца, их поджидают за каждым поворотом, им отрезают все пути к бегству. Она почувствовала, как мгновенно подступило н е ч т о. В последнее время о н о держится у самой поверхности — так и просится наружу. Вот и с этим, который привел ее сюда... ей стоило только подумать о том, чтобы он бросил пистолет, как его обжег горячий металл. Пусть еще скажет спасибо, что патроны в обойме не взорвались.
Вот уже подступает этот жар и начинает расходиться во все стороны, точно она, Чарли, — немыслимая батарея отопления или что-то в этом роде. Она прочесывала взглядом сеновал — нет, не видно. Сплошные ряды тюков. Сплошная темень.
— Я здесь, Чарли. — Голос звучал громче, но по-прежнему спокойно. Он врезался лучом прожектора в туман ее слепой ярости.
— Спустись вниз! — закричала Чарли. Она вся дрожала. — Спустись вниз, пока я все не подожгла! Я ведь могу!
— Можешь, я знаю, — тихо отозвался голос. Да, он несся ниоткуда и одновременно отовсюду. — Но если ты это сделаешь, сгорят лошади. Слышишь, что с ними творится?
Она услышала. Только сейчас услышала, когда он сказал. Лошади обезумели от страха, они храпели и бились в запертые двери. Среди них был и Некромансер.
У нее сжалось горло. Перед глазами возникла ферма Мэндерсов, огненные зигзаги в траве, обугленные цыплята.
Она устремила взгляд к спасительному корыту с водой, близкая к панике. Она кое-как сдерживала силу, дрожавшую на пределе, готовую в любую секунду
(назад) вырваться наружу
(НАЗАД!) и смести все на своем пути.
(НАЗАД, НАЗАД, СЛЫШИШЬ, НАЗАД!)
На этот раз из корыта не просто повалил пар — в мгновение ока вода превратилась в яростно бурлящее варево. В следующее мгновение хромированный кран над корытом сорвался с резьбы, закрутился пропеллером. Насадка выстрелила из трубы, как из пушки, и пролетев через весь коридор, врезалась в дальнюю стену. Из трубы хлынула вода. Холодная. Ей передалось это ощущение прохлады. Но вода уже начинала испаряться, и проход между стойлами заволокло молочным туманом. Свернутый в бухту зеленый пластмассовый шланг, висевший на стене рядом с трубой, стал плавиться, одно кольцо за другим.
(НАЗАД!)
Но она уже обуздывала стихию, постепенно усмиряла ее. Прежде это было невозможно — стихия угомонилась бы не раньше, чем произвела намеченные разрушения. Сейчас она научилась как-то сдерживать эту силу... да только сила с тех пор выросла неизмеримо!
Ее лихорадило.
— Чего тебе еще надо? — спросила она, понижая голос. — Почему ты не даешь нам уйти?
Испуганно, на высокой ноте заржала лошадь. Чарли нетрудно было понять, что с ней там творится.
— Кому придет в голову, что можно дать вам уйти, — сказал Рэйнберд все так же тихо. — Даже твоему отцу, думаю, не придет. Ты опасна, Чарли. И ты это знаешь. Если мы дадим тебе уйти, завтра тебя захватят агенты какой-нибудь другой стороны. Я не шучу, можешь быть уверена.
— Я не виновата! — крикнула она.
— Оно конечно, — раздумчиво сказал Рэйнберд. — Не виновата. Только это все фигня. Я не думаю об этом факторе-зет. И никогда не думал. Я думаю о тебе одной, Чарли.
— Все ты врешь! — пронзительно крикнула она. — Ты обманывал меня, притворялся, что ты...
Она остановилась. Рэйнберд одним махом перелез через ряд тюков и уселся на край сеновала, свесив ноги. На коленях у него лежал пистолет. Его лицо выплыло на нее, как выщербленная луна.
— Разве я врал тебе? Нет. Просто я переиначивал правду. И делал это, чтобы спасти тебя, Чарли.
— Нагло врешь! — прошептала она и с ужасом почувствовала, как ей хочется ему поверить. Глаза щипало от подступивших слез. Она слишком устала, и ей очень хотелось поверить ему, поверить в то, что она ему действительно небезразлична.
— Ты отказывалась участвовать в тестах, — продолжал Рэйнберд. Твой отец тоже. Как по-твоему, чем бы кончилось? Думаешь, они бросились бы извиняться: "Ах, это недоразумение"... и выпустили вас на волю? Ты же видела их в деле, Чарли. Видела, как они ранили этого Мэндерса. Они вырывали ногти у твоей матери, а потом они ее у...
— Хватит! — страдальчески закричала она. Неусмиренная стихия вновь напомнила о себе, угрожающе подступив к самому краю.
— Не хватит, — сказал он. — Пора тебе узнать правду. Я сдвинул тебя с мертвой точки. Я заставил их плясать вокруг тебя. Ты думаешь, я расстарался, потому что это моя работа? С...тобой я хотел на мою работу. И на всех этих... Кэпа, Хокстеттера, Пиншо, Джулза, что привел тебя... Все они дерьмо.
Она, как загипнотизированная, смотрела на зависшее над ней лицо. Сегодня его глаз не был закрыт повязкой, и этот щелевидный с извивами провал казался напоминанием о каком-то ночном кошмаре.
— Я не соврал тебе про это. — Он поднес руку к лицу. Его пальцы легко, почти любовно ощупывали шрамы на подбородке, до мяса содранную щеку, выжженную глазницу. — Да, я переиначил правду. Не было ни ямы в земле, ни конговцев. Меня оприходовали свои. Потому что они были такое же дерьмо, как эти.
Чарли не понимала, не могла вникнуть, о чем он. Голова у нее шла кругом. Разве он не знает, что стоит ей захотеть, и он превратится в хрустящий хлебец?
— Но все это дело десятое, — сказал он. — Все, кроме нас с тобой. Между нами должна быть ясность. Полная ясность. Больше ничего. Чарли.
Внутренний голос подсказывал ей, что он говорит правду, — но за его словами лежит еще другая, скрытая правда. То, чего он не договаривал.
— Поднимись ко мне, — сказал он, — и мы здесь все обсудим. Это был своего рода гипноз. И отчасти телепатия. Она ведь догадывалась о той, скрытой правде, однако ноги сами несли ее к лестнице, что вела на сеновал. Нет, не о каких-то там обсуждениях он ей сейчас говорил. Он говорил о том, что надо разом со всем покончить. С сомнениями, горечью, страхом... с искушением зажигать костры один другого больше, пока не случится непоправимое. При всем безумии, при всей своей извращенности, слова этого человека убеждали ее в том, что он ей предан, предан как никто. И... да, это правда, в глубине души она желала этого. Желала конца и освобождения.
И поэтому она шла к лестнице и уже взялась за перекладину, когда раздался голос отца.
— Ч а р л и? — позвал он, и чары разрушились.
Она выпустила перекладину; внезапно все увиделось с ужасающей ясностью. Она повернулась: отец стоял в проеме. Первая мысль
(как ты потолстел, папа!) пронеслась в мозгу так быстро, что на не успела отдать себе в этом отчет. Толстый, худой — какая разница, она узнала бы его с закрытыми газами; любовь к нему брызнула живой водой — и вмиг рассеялись чары Рэйнберда, точно колдовской туман. И стало яснее ясного: что бы ни значил Джон для нее, для ее отца он означал одно — смерть.
— Папочка, — закричала она. — Не входи сюда!
Гримаса досады исказила лицо Рэйнберда. Пистолет, только что лежавший на коленях, уже был нацелен в силуэт, возникший в дверном проеме.
— Боюсь, что уже поздно, — сказал он.
Рядом с отцом стоял мужчина. "Это тот, кого называют Кэпом", — подумала она. Он стоял неподвижно, плечи опущены, точно перебиты кости.
— Войдите, — велел Рэйнберд, и Энди вошел. — Остановитесь. Энди остановился. Кэп, держась чуть сзади, также продвинулся вперед, словно был на привязи. Глаза Кэпа с беспокойством обшаривали темные углы.
— Я знаю, что ты можешь это сделать. — Голос Рэйнберда зазвучал непринужденно, почти насмешливо. — И твой отец, кстати, тоже кое-что может. Но учтите, мистер Макги... Энди. Могу я звать вас Энди?
- Предыдущая
- 77/83
- Следующая
