Полет тапка над Зулкибаром - Добрынина Марина Владимировна "и Астральная Сказочница" - Страница 28

— Перед ритуалом? — уточняю я.

— Д-да…

Кто ж тебя напугал-то так, милый? Уж точно, не я.

Ну, пойду к папе прогуляюсь. А ритуал ничего. Подождет.

Отец взволнован. По нему это сразу видно. Он в эти моменты так руки свои теребит, будто вымыть их хочет, а воды нет. И ходит туда-сюда.

— Звал? — спрашиваю.

— Да, сынок.

О, сынок! Точно случилось что-то из ряда вон выходящее. Потому что сынком меня чрезвычайно редко именуют.

— Я должен сказать тебе, Вальдор, что… Я рад, что ты помолвлен. Спору нет, Дульсинея, конечно, не та женщина, которую я выбрал бы для тебя. Но, раз уж она тебя спасла. Тем более, два раза…

— Папа, ты для этого меня к себе вызывал?

— Да, но… не только. Сынок, я просто не хочу, чтобы это было для тебя неожиданностью. Но…

Да что же он все мнется да мнется! Он меня уже пугает этими своими «но».

— Но я был вынужден заключить соглашение с Советом чародеев.

И умолкает.

— Какое соглашение? — интересуюсь я. Не особо-то он пока меня удивил.

— Я бы сам не справился с чернокнижником. А они согласились помочь мне в обмен на…

— На что, папа? Что они от тебя потребовали такого?

— Ну, — вздыхает отец, — во-первых, я должен разрешить открыть в Зулкибаре школу для волшебников.

— А раньше не разрешал?

— Нет. Во-вторых, Совет…

Договорить ему не дает Таурисар, появившийся в королевских покоях, как у себя дома.

— Ваше величество! Что это такое? Вас все ждут! — приказным тоном заявляет он, а я аж дар речи теряю от такой наглости. Перевожу взгляд на отца, а тот глаза прячет и бормочет себе под нос что-то типа "Да иду я уже, иду". Ну, если уж король так себя ведет, мне, как видно, вообще остается лишь молчать в тряпочку.

— И в чем, все таки, суть ритуала? — не удержавшись, спрашиваю я у мага.

— Руки Терину, чернокнижнику поганому, ломать будут, чтобы не мог он заклятья творить, пока судьба его Советом не решена.

Снова смотрю на отца:

— Папа, ты это санкционировал?

Он лишь пожимает плечами. Мол, понимай, как хочешь, но возражать не стоит.

Да, Терин, провалил ты свой эксперимент.

В голове сумбур, и радость от освобождения уже утекла куда-то, боюсь, безвозвратно. Жаль, отец не договорил. Но само его поведение перед этим Таурисаром, сам этот дурацкий ритуал. Ну не можете вы решить судьбу чернокнижника, неужели так трудно обезвредить его иным способом, не собирая при этом такую кучу народа? И почему меру наказания ему должен определять Совет чародеев? Он здесь, здесь власть узурпировал, в Зулкибаре! Отец мой должен решать, что делать с этим героем-одиночкой, а не кучка сумасшедших волшебников с манией величия.

А вот и кучка эта. Совет чародеев, может, и не в полном составе, но человек семь присутствует. Надо будет узнать позднее, сколько их там, членов этих. Отец мой тоже здесь — и глаза у него бегают. А Брианна рядом притворяется предметом обстановки. Можно подумать, никто не в курсе, что она из себя представляет. Дешевая подстилка. Может, и не дешевая, но неважно.

Дуся рядом со мной стоит, жмется, глаза разноцветные квадратные и испуганные.

— Вальдор, — бормочет она. Тихо бормочет. Так, что я вынужден к ней наклониться.

— Валь, — продолжает она, — ты, наверное, будешь смеяться, но мне как-то херовато.

Могу только вздохнуть в ответ. Ей-то понятно, отчего херовато, а мне вот почему? Я что, казней до этого не видел? Хотя, о чем это я? Это же не казнь, а ритуал!

Наш штатный палач, да, Терин оставил его при должности и папа заменять не стал, профессионалы — они на дороге не валяются, приносит колоду. Я вздрагиваю. Все же, фантазия у меня слишком уж хорошо развита для принца.

В зал вводят двух мальчишек и девчонку. Ну как мне их еще назвать, если старшему на вид двадцать-двадцать два? Ага, маги-сторонники, наверное. Судя по всему, вот тот, рыженький словесник — у него руки за спиной скованы и рот завязан. Девочка явно жестовик, так как ее локти плотно примотаны к телу, а уж конструкцию, удерживающую пальцы, я вообще плохо понимаю. Ну и старший, предметник. Ему больше всех повезло. Просто в кандалах.

Вокруг колоды члены Совета образуют полукруг. Они молчат. Ждут. О, Дукуса вижу. И даму эту со следами. Красоты, конечно. Где же мальчишка-словесник? Хотя, о чем я? Едва ли он мог быть членом Совета. Так, просто шавкой, как Терин и говорил. Я сам себя не узнаю, почему я поминаю этого чернокнижника к месту и не к месту? Что со мной?

А вот и он, кстати. Двигается как-то неестественно. Ах, да! Замечаю у него на шее знакомую вещицу. Теперь ты у нас весь из себя покорный, мерзкий маг. Отчего я не чувствую злорадства?

— На колени, Терин, — командует Дукус, и чернокнижник послушно опускается перед колодой.

Хм, Дуся что? Прижимается ко мне? Да ну! Точно прижимается. Обниму-ка я ее, пожалуй.

— Положи правую руку на плаху, — велит Дукус, и Терин подчиняется.

О, эта деревяшка у нас теперь именуется плахой? Лицо у бывшего короля Зулкибара белое, на лбу пот выступил. Черт, а я как бы себя чувствовал на его месте?!

Рядом палач. Даже без обычной маски. Ухмыляется. Ему-то чему радоваться? Работе, что ли? Он, видать, во время правления Терина заскучал, без дела-то? Дульсинея вцепляется мне в плечо когтями. Терплю. Я в последнее время таким терпеливым стал — сам себе удивляюсь.

У палача в руках палка. Железная. Судя по тому, как он ее держит, очень тяжелая. Не хочу. Не могу. Не хочу об этом думать!

Дукус как-то лениво машет рукой, и палач с размаху опускает палку на предплечье чернокнижника. Я слышу хруст. И ни звука больше. Они запретили ему даже кричать. Сумасшествие. Дульсинея рядом, кажется, хнычет. Если бы я мог к ней присоединиться! Но нет. Я же должен торжествовать.

— Левую руку! — говорит Дукус.

Терин все также покорен.

Снова хруст, и чернокнижник безвольно опускает лицо на плаху. И уже не чувствует, надеюсь, как палач, один за другим, ломает ему пальцы.

— Встань, — командует Дукус, — встань!

Ну что же они делают! Что они делают?! Он же без сознания. Кажется, я готов рвануть ему на помощь, но Дусины коготки, впившиеся в меня, дают понять, что не стоит. Я должен радоваться. Мой враг повержен. Я ведь сам мечтал о том, что ему кто-нибудь пальцы переломает? А вот так, когда и руки тоже — даже надежнее. Дульсинея тычется мокрым лицом мне в плечо, это немного отрезвляет. Вот и Терин поднимает голову и встает.

— В подземелье. В свою камеру, — велит старый Дукус, и Терин, шатаясь, бредет в указанном направлении.

— Друзья мои! — радостно восклицает Дукус и даже руки в стороны разводит, мол, так и обнял бы нас всех, — мы обезвредили узурпатора-чернокнижника! Он больше никому не сможет навредить!

Где-то справа слышится робкое «ура», но я кидаю туда гневный взгляд, и «ура» затихает, едва родившись. Мага это не смущает.

— Его судьбу мы решим после! — с восторгом в голосе заявляет он. А я перевожу взгляд на отца. Похоже, король Деларон тоже не в слишком счастлив, созерцая происходящее. Интересно, он-то отчего? А я отчего?

Маги-сторонники стоят, опустив головы.

— Ну что, дети, — спрашивает Дукус, обращаясь к ним, — вы поняли свою ошибку?

Старший поднимает заплаканное лицо и что-то тихо отвечает Дукусу. Не слышу, что. После чего мальчик получает от члена Совета по физиономии.

Звук пощечины и злобное шипение Дукуса, в отличие от слов парня, разносятся по всему залу.

— Гаденыш! — говорит Дукус, — увести их.

И вот я снова наследный принц. Все, вроде как, устаканилось. Отчего ж так погано на душе?

Мне место рядом с Вальдором определили. Вот стою я, значит, страху полные штаны! Радуюсь, конечно, что пронесло и я здесь нахожусь в качестве почетной гостьи, спасительницы принца, ну и невесты тоже, растудыть их всех в качель… и принца в первую очередь!

Вообще то я молодец, что Терина послушалась и ни словечка о том, что магией владею, не сказала, а то кто их знает, этот Совет чародеев, еще и меня бы под шум волны приговорили к чему-нибудь, не посмотрели бы что невеста. И так Таурисар этот психоватый чуть было меня не прикончил.