Любопытство не порок - Алешина Светлана - Страница 16

• Предыдущая
• 16/27
• Следующая

И это в лучшем случае.

Я подбежала к столу и схватила трубку телефона. Я подумала, что если я сейчас позвоню по «ноль-два» и сообщу о происшедшем, то у нас появится маленький шансик не так скверно выглядеть в глазах наших доблестных органов.

Маринка продолжала долбить в дверь уже ногой, осматриваясь вокруг себя. Громко вскрикнув, она прыжком отскочила от двери, нагнулась, подняла с пола завалившееся под стол пресс-папье и, зажав его обеими руками, опять помчалась к двери.

Я бросила трубку на место, даже не успев донести ее до уха.

— Остановись! — крикнула я Маринке. — Прекрати немедленно!

— Теперь услышат! — рявкнула она и замахнулась своим орудием.

— Стой, тебе говорят!

Маринка удивленно обернулась.

— Ты чего раскричалась? — уже спокойнее поинтересовалась она. — Я себе все руки отбила об эту гадскую дверь, а этой штуковиной нормально будет…

Я подскочила к ней.

— Ты посмотри, подруга, что взяла, — дрожащим голосом проговорила я.

Маринка недоуменно посмотрела на меня и затем медленно перевела взгляд на тяжелое пресс-папье, продолжая сжимать его обеими руками.

Один из углов этого тяжелого пресс-папье был перепачкан кровью.

Взвизгнув, Маринка уронила свое орудие на пол и так резко отскочила назад, что ударилась спиной о дверь. Рефлекторно она принялась вытирать ладони о подол платья.

— Руки у тебя чистые, — не скрывая досады от ее глупости, сказала я, — отпечатки свои стереть нужно и быстро-быстро.

— Ой, мама, — дрожа от ужаса, прошептала Маринка, — а чем же, а? Чем же вытереть, Оленька?

— Платочком! — заорала я, теряя уже всякое самообладание. — И быстрее вытирай! Понимаешь: быст-ре-е!

Я вернулась к столу и опять взялась за телефон.

— А у меня нет платочка, — жалобно произнесла Маринка и всхлипнула.

— Возьми мой. — Я осмотрелась в поисках своей сумки и, заметив ее лежащей на краю стола, сказала:

— В сумке посмотри.

Маринка, кивнув, подбежала, раскрыла мою сумку, порылась в ней, выудила платочек и, нагнувшись над лежащим на полу пресс-папье, принялась лихорадочно его вытирать.

Я набрала «ноль-два» и приложила трубку к уху. Гудков не было. Постучав по аппарату, я нагнулась, посмотрела на провод, идущий к розетке, и носком ботинка нажала на розетку. Телефон не работал.

Еще один подарочек для Ольги Юрьевны!

Я швырнула трубку и повернулась к Маринке.

— Придется продолжать стучать и орать, — сказала я, — телефон не работает.

Маринка оглянулась на меня, рассеянно кивнула и опять занялась вытиранием пресс-папье.

Я подошла к двери и, ткнув в нее кулаком несколько раз, крикнула, как можно громче:

— Э-эй, кто-нибудь! На помощь! Пожар!

В этот момент в кабинете потух свет.

— Включи! — истерически закричала Маринка. — Включи немедленно, дура! Мне страшно!

— Тихо ты! — крикнула я, сама перепугавшись. — Я ничего не выключала!

Маринка замолчала, а я попыталась сообразить, где же находится выключатель. Сразу я не смогла это вспомнить, поэтому, пошарив руками по стене сначала справа, потом слева от двери, я наконец нащупала его и щелкнула им несколько раз. Кроме этих щелчков, никаких больше результатов не последовало.

— Оля, Оленька, а ты где? — послышался почти прямо над моим ухом трепещущий от страха Маринкин голос.

— Я-то здесь, а света нет, — ответила я, и тут же мне на плечо легла Маринкина рука, но на всякий случай я переспросила:

— Это ты?

— Ага, я, — ответила она, — что дальше делать будем?

— Хороший вопросик, — одобрила я. — Ломать дверь, что же еще? Больше ничего придумать не могу. Сумеем?

— Хрен его знает, — честно ответила Маринка и, ударив в дверь, визгливо закричала:

— Выпустите нас отсюда, козлы-сволочи!

Я ощупью выбрала себе место на двери, стараясь не попасть по ручке, и тоже ударила, но не сильно, а скорее пробуя, какой от этого будет результат, для моих рук, например. Результат мне не понравился.

— Тихо, — вдруг успокоившись, сказала Маринка и опять схватила меня за плечо, — ты слышишь?

За дверью явно прослушивалось какое-то движение. Кто-то невидимый нам подошел к ней и загремел связкой ключей.

— Откройте, пожалуйста, дверь, — сдерживая все эмоции, милым голосом произнесла Маринка, — у нас замок заклинило, и мы…

Я услыхала, как в замочную скважину был вставлен ключ, он повернулся несколько раз, и дверь открылась. В коридоре тоже было темно.

Не знаю, как повела себя Маринка, а я не успела даже рот раскрыть, чтобы что-то сказать нашему неизвестному освободителю. Раздался резкий сухой щелчок, и мне по глазам ударила вспышка света, потом опять щелчок и снова вспышка.

— Прячься! — крикнула я Маринке и, упав на пол, метнулась в сторону.

В горле запершило. Выстрелы все продолжались. Не знаю, сколько их было. Может, пять, а может, и семь. Я почувствовала, что мне становится трудно дышать, непрошеные слезы потекли из глаз, из носа тоже потекло, да так резво, что я даже успела этому удивиться.

«Газовый пистолет!» — догадалась я, прикрывая лицо ладонями, стараясь не тереть глаза, но пока я это сообразила, уже несколько раз потерла…

Сев на пол, я ткнулась лицом в подол и, стараясь дышать неглубоко и осторожно, стала вжиматься в стену спиной, чувствуя, что погибаю и ничего с этим поделать не могу.

Выстрелы закончились, стукнула, снова захлопнувшись, дверь в кабинет, а я все продолжала сидеть, перебарывая подступающую дурноту.

Подол в том месте, где я прижалась к нему лицом, стал уже совсем влажным от слез и прочего. Это, кстати, принесло некоторое облегчение, потому что через мокрую ткань дышать стало легче. Вместе с облегчением стали появляться и первые здравые мысли. Я вспомнила про окно и сообразила, что открытая форточка будет единственным шансом побыстрее закончить с этим кошмаром, который сейчас происходит с нами.

Чтобы добраться до окна, нужно было сориентироваться, где я нахожусь. Не открывая воспаленных глаз, я начала вспоминать расположение мебели в кабинете. Примерно соорентировавшись, я встала, пошатываясь, и, выставив вперед правую руку, осторожно даже не пошла, а стала красться в выбранном направлении.

Через пару шагов я наткнулась на что-то мягкое.

— Маринка? — спросила я и удивилась тому, как хрипло и незнакомо прозвучал мой собственный голос.

Маринка ответила мне неразборчивым скулежем, и я обошла ее, при этом едва не упала, зацепившись своей ногой за ее ногу.

Крепко зажмурив глаза, я, задевая за стулья и натыкаясь на столы, бросилась в направлении окна.

Не знаю, сколько прошло времени с начала моего путешествия, мне показалось, что немного, в итоге я, два раза больно ударившись коленом и наверняка при этом порвав колготки, добралась до окна.

Чтобы дотянуться до форточки, мне пришлось взгромоздиться на подоконник. Со второй попытки мне это удалось.

Я села на подоконнике на корточки и, дотянувшись до фрамуги, нащупала и открыла ее.

На меня пахнуло замечательно вкусным свежим воздухом. Чуть ли не высунувшись наружу, я дышала, дышала, не открывая глаз, и никак не могла надышаться.

Наконец вспомнив, что я здесь не одна, с сожалением отстранилась от раскрытой форточки и прохрипела:

— Маринка, иди сюда.

Послышались звуки падения стульев, скрежет сдвигаемых столов, негромкое бормотание. Я, вытянув вперед руки, стояла рядом с окном и ждала. Глаза все еще открыть было невозможно, хотя значительно полегчало.

Маринка добралась до меня минут через пять, а может, и больше.

— Я здесь, я здесь, Оля, — шептала она. Поймав ее за руку, я помогла ей подойти ближе.

Постепенно слезоточивый газ рассосался и улетучился. Я, растирая по лицу остатки туши и слез, наконец решилась открыть глаза.

С улицы от фонарей падал слабый свет, позволяющий рассмотреть кабинет.

Маринка стояла рядом со мною с закрытыми глазами и с широко открытым ртом. Я уже было собралась пошутить на эту тему, но не решилась.

• Предыдущая
• 16/27
• Следующая