Страсть сжигает все преграды - Грэхем Линн - Страница 32

• Предыдущая
• 32/37
• Следующая

— Вито, ты искалечишь его! — крикнула Эшли.

— Ты посмел войти в мой дом и угрожать моей беременной жене? — Вито перешел на английский. — Когда я закончу с тобой, ты пожалеешь, что не умер!

На секунду у Эшли мелькнула мысль, что Пьетро может и в самом деле пожалеть. И вдруг ее словно громом поразило. Вито сказал «моей беременной жене». По барабанным перепонкам застучали гудящие палочки. Темнота поглотила ее.

Когда Эшли пришла в себя, она лежала на постели в спальне. Мгновенная вспышка осветила все случившееся. Вито знал, что она беременна. Все ее нелепые попытки скрыть это оказались напрасными. Так вот почему он изменил свое отношение к ней. Он оберегал ее из-за ребенка.

— Как ты себя чувствуешь? — спросил Вито с нотками тревоги в голосе. — Вызвать доктора?

— Нет, не надо устраивать шумиху. — Ей не хотелось открывать глаза.

— Боюсь, я уже устроил шумиху, — вздохнул Вито. — Я позвонил семейному доктору.

— Зачем же тогда ты утруждаешь себя вопросом?

— Я надеялся на разумный ответ, — грустно признался он. — Теперь ты знаешь, что я в курсе дела…

— Но каким образом?

— В последнюю ночь в Шри-Ланке… Я подслушал твой разговор с Прией.

— Судя по твоему виду, ты ничего тогда не услышал, — возразила она.

— В банковском мире есть правило: никогда не показывать своих чувств.

— Ты не сказал мне. Я чувствую себя дурой… — Она вспыхнула и отвернулась.

— Я надеялся, что, если дам тебе Время, ты сама мне скажешь. — Вито вздохнул. — Я был очень удивлен, — спокойно признался он. — Это произошло в ту ночь?

— Да, — выдохнула она.

— Ты не поверишь, но я и правда сожалею…

— Ты прав… Я не верю!

— Ты не готова. Время выбрано неудачно, — сдержанно пробормотал он.

— Как всегда, когда я беременна. Но почему ты не прыгаешь от восторга?

— А мне разрешено прийти в восторг?

Эшли уставилась в стену.

— Ты получил, что хотел, а теперь оставь меня в покое.

— Ты и правда думаешь, что это то, чего я хотел?

Эшли повернулась к нему спиной.

— Если б не твой обморок, я бы задушил сопляка, — сказал Вито.

— Небольшая потеря.

— Я уже собирался войти в гостиную, когда услышал его слова. И решил подождать, чтобы дослушать до конца, — признался Вито. — И если я сейчас не совсем в своей тарелке, то, наверно, по тому, что сегодня пережил много тяжелых потрясений.

Эшли закусила нижнюю губу. Интересно, с какого момента он слышал их разговор? Она медленно повернулась. Вито стоял у окна мрачный, притихший.

— Получается, что Пьетро лгал мне о своих отношениях с твоим братом…

— С моим склонным к насилию преступником братом?

Вито передернуло. Но его запоздалое раскаяние не принесло Эшли удовлетворения. Больше того, она обнаружила, что ей хочется утешить его. Вито принадлежал к тем людям, которые очень. редко имеют основания признавать свою неправоту. При всем его обостренном чувстве справедливости он очутился в совершенно неприглядном положении. Тима спровоцировали. И обвинение, что она за деньги отказалась от Вито, — ложь. Но понимал ли это Вито?

— Я так же неверно судил о нем, как и о своем племяннике. Единственное мое оправдание — это то, что я редко встречаюсь с Пьетро. И не окажись я свидетелем сегодняшней сцены, продолжал бы защищать его, потому что… потому что он членсемьи, — нехотя выдавил из себя Вито признание. — После того как умер его отец, мы все дрожали над ним, а по сути — портили его.

— Перестань упрекать себя, — простонала Эшли. — В семье, как говорится, не без урода.

— Мне очень жаль, что тебе и твоему брату пришлось страдать из-за него…

— Я больше страдала из-за тебя.

Эшли тут же пожалела о своих словах. Вито испытал тяжелое потрясение. Об этом свидетельство вали его поза, осунувшееся лицо, бледность, хоть он и старался владеть собой.

— Это правда, что моя мать предлагала тебе деньги?

Эшли встретила его взгляд, горевший неукротимым вызовом и потемневший от гнева. Она поняла, что больше всего ему хотелось бы услышать, что Пьетро нес чепуху.

— Она приходила, чтобы поговорить со мной, за день до того, как ты сказал, что нам надо пожениться…

Вито скрипнул зубами.

— И предложила тебе деньги за то, чтобы ты ушла из моей жизни?

Эшли опустила голову.

— Нет, она не была такой жестокой. Уходя, она оставила чек на столе. По-моему, она подумала, что ты не расстанешься со мной, и ей не хотелось, чтобы я… — Эшли поморщилась, когда он произнес по-итальянски очень грубое слово. — Вот фактически и все, что было.

— Если ты не расскажешь, я заставлю говорить ее, — ледяным тоном произнес он.

У Эшли не хватило сил бороться с напористостью Вито.

— А что, по-твоему, она могла сказать? — пожала плечами Эшли. — Что я не подхожу тебе, что не сумею приспособиться к новому обществу, что буду ставить тебя в неловкое положение. Что у меня нет правильного воспитания, правильной религии, ничего правильного. Короче говоря, что я испорчу тебе жизнь.

Вито стоял к ней спиной. Внезапно он с силой ударил кулаком в стену.

— Она ошибалась, — с яростью прошептал он. — Я не нуждался в тебе, чтобы испортить себе жизнь. Я это прекрасно сумел сделать сам.

— Она пришла ко мне с лучшими намерениями. Меня она не знала и, должно быть, беспокоилась за твоего отца…

— Никогда не прощу ей этого, — вырвалось у Вито. — Ведь я был не беспомощный подросток, нуждавшийся в ее защите!

— Сын всегда остается ребенком для матери, и неважно, сколько ему лет.

— Ты защищаешь ее? — Он недоверчиво посмотрел на Эшли. — Почему?

— По-моему, она уберегла нас от большой ошибки, — вздохнула Эшли.

Резкие линии пролегли у него от носа ко рту. Неукротимость его чувств выражалась в осязаемом напряжении каждой клетки. И самоконтроль лишь тончайшим слоем покрывал оцепеневшее тело.

— Какая жалость, что она не уберегла тебя в этот раз. Вероятно, тогда бы она оказала нам обоим большую любезность, — пробормотал Вито.

Эшли так побледнела, будто он ударил ее. Но в некотором смысле его слова и можно было считать ударом, так велика была горькая сила его отчуждения. Она опустила голову и закрыла глаза.

Появление доктора дало желанную разрядку. Его предписания носили общий характер — полный отдых, покой и никаких огорчений. Обед ей принесли в постель. Эшли задремала, _t едва притронувшись к еде. Вито ушел.

Много позже она открыла заспанные глаза и увидела свет лампы. Длинная тень Вито падала от окна. Он был без галстука и пиджака. С взъерошенными волосами и темной щетиной на подбородке он потерял свой обычный безукоризненно элегантный вид. В руке он держал бокал.

— Который час? — пробормотала Эшли.

— Полночь… поздно. — Он чуть заметно пожал плечами и вздохнул. — По правде говоря, не знаю.

Чуть заплетавшийся язык выдал его. Да, его мать была права, решила Эшли. Я приношу ему одни несчастья. Я толкнула его к пьянству.

— Я видел Лорену, мать Пьетро. — Вито прокашлялся. — Она знает, что он натворил. Лорена собирается вернуться с ним в Италию. У нее очень близкие отношения с семьей мужа, и она надеется, что они помогут ей справляться с сыном. Но я не так оптимистично настроен. По-моему, Пьетро неисправим.

Эшли вынырнула из постели с чувственной грацией. Села, поправила атласную бретельку прозрачной ночной рубашки.

— У тебя был трудный день, — заметила она и медленно провела пальцами по своей рыжей гриве так, чтобы вся шелковистая масса упала на молочные плечи. Но ее старание оказалось напрасным. Мужчина, еще две недели назад загоравшийся от такого движения, теперь даже не взглянул на нее. — Я чувствую себя гораздо лучше, — добавила она.

— Хорошо, — произнес он натянутым тоном, по-прежнему хмуро уставившись на дно бокала. — Кажется, у меня исключительный талант разрушать то, что ты считаешь дорогим. Но ты должна признать: я не хотел, чтобы все получилось таким об разом. Я думал, что у меня есть право… Я думал, что ты должна дать мне шанс…

• Предыдущая
• 32/37
• Следующая