Смерть Вселенной. Сборник - Брэдбери Рэй Дуглас - Страница 14

• Предыдущая
• 14/111
• Следующая

— Вы русский?

— Да.

— Откуда родом?

— Из Минска.

Дриоли вскочил со своего места и обнял его, воскликнув при этом, что он тоже родом из этого города.

— Я не совсем из Минска, — пояснил паренек, — но местечко это недалеко от него.

— Где же?

— Смиловичи, около двенадцати миль от Минска.

— Смиловичи! — вскричал Дриоли, снова бросаясь к нему с объятиями. — Да я же ходил туда пешком несколько раз, когда был мальчишкой. — Потом он снова уселся на свое место, не отрывая дружелюбного взгляда от лица своего собеседника.

— Вы знаете, — сказал он, — вы не похожи на западного русского. Вы похожи на татарина или калмыка. Вы действительно вылитый калмык.

И теперь, в мастерской, Дриоли снова внимательно посмотрел на художника, на то, как тот взял стакан с вином и залпом выпил его. Да, нет сомнений, черты лица его были калмыцкие — широкое лицо с высокими скулами, с широким, грубоватой формы носом. Но руки — руки всегда вызывали удивление: маленькие, как женские, с изящными тонкими пальцами.

— Дай мне еще, — сказал художник. — Если праздновать, так уж надо праздновать как следует.

Дриоли разлил вино и сел на стул. Сутин устроился на старой кушетке рядом с женой Дриоли. На полу между ними стояли три бутылки.

— Сегодня вечером мы будем пить столько, сколько влезет, — сказал Дриоли. — Я исключительно богат. Сейчас сбегаю и куплю еще несколько бутылок. Сколько купить?

— Еще шесть, — ответил паренек. — Каждому по две бутылки.

— Хорошо. Я сейчас пойду и принесу.

— А я помогу тебе.

В ближайшем кафе Дриоли купил шесть бутылок белого вина. После того как они вернулись в мастерскую, поставили на пол в два ряда и Дриоли, вооружившись штопором, откупорил все шесть бутылок, они снова уселись и стали пить.

— А ведь только очень богатые, — заметил Дриоли, — могут так кутить.

— Это правда, — сказал паренек. — Разве это не так, Джози?

— Разумеется.

— Как настроение. Джози?

— Прекрасное.

— Может быть бросишь Дриоли и выйдешь за меня?

— Нет.

— Вино изумительное, — сказал Дриоли. — Одно удовольствие пить его.

Не спеша, смакуя, они стали постепенно пьянеть. Хотя они пили так же, как они делали это обычно, тем не менее полагалось соблюдать известный ритуал — пить со всей серьезностью, о многом поговорить, повторяясь снова и снова.

Полагалось расхваливать вино, обязательно пить его медленно, смакуя все три восхитительные стадии опьянения, особенно момент, когда кажется, что плаваешь в воздухе и уже не чувствуешь своих ног (как бывает у Дриоли). Да, это самый приятный момент, когда смотришь на свои ноги и они кажутся такими далекими, что удивляешься тому, какому же чудаку они могут принадлежать и почему они лежат вот так, где-то на полу и на таком расстоянии.

Спустя некоторое время он встал, чтобы включить свет. Он очень удивился, заметив, что ноги его встали вместе с ним, когда он отправился включать свет; особенно его поразило то, что он не чувствовал, как ноги касались пола. У него было приятное ощущение того, что он ходит по воздуху. Потом он стал ходить по комнате, лукаво поглядывая на полотна, сложенные у стен.

— Послушайте, — сказал он наконец. — Я придумал одну вещь. — Он направился к кушетке и встал перед ней, слегка покачиваясь. — Слушай, мой маленький калмык.

— Что такое?

— У меня есть потрясающая идея. Ты слушаешь меня?

— Я слушаю, Джози.

— Слушай меня, пожалуйста. Ты мой друг — мой маленький калмык из Минска, и я считаю тебя хорошим художником, и мне хотелось бы иметь картину, прекрасную картину.

— Возьми себе все. Возьми все, что ты найдешь, но не прерывай меня, когда я беседую с твоей женой.

— Нет, нет. Послушай-ка. Я имею в виду картину, которая всегда была бы со мной… вечно… куда бы я ни пошел, что бы ни случилось… но всегда со мной… картину, написанную тобой.

Протянув руку, он положил ее на колено паренька.

— Пожалуйста, слушай меня сейчас.

— Слушай его, — сказала молодая женщина.

— Вот что. Я хочу, чтобы ты написал картину на моей коже, на спине. Затем я хочу, чтобы ты сделал татуировку поверх написанного, чтобы картина навсегда сохранилась на спине.

— Ты, наверное, рехнулся.

— Я научу тебя пользоваться татуировальной машинкой. Это легко. Даже ребенок сумел бы.

— Я не ребенок.

— Пожалуйста…

— Ты в самом деле сумасшедший. Что ты все-таки затеял?

Художник посмотрел в неподвижные, черные, блестящие от выпитого вина глаза Дриоли.

— Ради всего святого, что тебе все-таки надо?

— Ты с легкостью сумеешь сделать это! Ты сумеешь! Сумеешь!

— Ты имеешь в виду татуировку?

— Да, татуировку! В две минуты я тебя научу!

— Это невозможно!

— Ты хочешь сказать, что я не знаю, о чем говорю.

Ну, нет, художник не мог этого утверждать, так как все знали, что если кто и знает о татуировальном искусстве, так это он — Дриоли. Разве не он, это было в прошлом месяце, покрыл живот какого-то мужчины удивительно изящным рисунком, изображающим цветы? А тот клиент, у которого вся грудь была покрыта такой густой шерстью? Он так искусно изобразил на его груди серого медведя, что волосатая грудь превратилась в шкуру мохнатого зверя.

Разве не он татуировал женщину на руке мужчины таким образом, что когда мускулы руки мужчины двигались, то женщина оживала и принимала самые неожиданные позы.

— Я просто хочу сказать тебе, — ответил Сутин, — что ты пьян и у тебя пьяные мысли.

— А Джози будет позировать. Это будет этюд с Джози на моей спине. Разве я не вправе иметь портрет жены на своей спине?

— Портрет Джози?

— Да. — Дриоли знал, что стоит ему только упомянуть имя жены, как толстые губы паренька невольно растянутся в улыбку.

— Я не согласна, — сказала молодая женщина.

— Джози, дорогая, ну пожалуйста. Вот возьми эту бутылку и допей ее, тогда ты станешь добрей. Это же потрясающая идея. В жизни еще не придумывал что-нибудь подобное.

— Какая еще там идея?

— Ну, то, что он должен будет делать твой портрет на моей спине. Разве я не могу желать этого?

— Мой портрет?

— В обнаженном виде, — заметил художник.

— Соблазнительная идея.

— Только не в обнаженном виде, — сказала молодая женщина.

— Это же гениальная идея, — сказал Дриоли.

— Нет, это безумная идея, — ответила молодая женщина.

— Так или иначе, все же это идея, — сказал Сутин. — И она заслуживает того, чтобы отметить ее.

Они выпили еще одну бутылку. Затем художник заметил:

— Ничего из этого не выйдет. Я не умею обращаться с татуировальной машинкой. Хочешь, я напишу картину на твоей спине, и ты будешь ходить с ней до тех пор, пока не выкупаешься и не смоешь ее? А если ты вообще не будешь мыться, тогда картина сохранится на твоей спине до конца твоей жизни.

— Нет, — ответил Дриоли.

— Да. И в день, когда ты решишь выкупаться, я буду знать, что ты больше не ценишь мою картину. Это будет серьезным испытанием для тебя как поклонника моего таланта.

— Не нравится мне все это, — сказала молодая женщина. — Он так восхищается твоим талантом, что будет ходить грязным всю жизнь. Давайте лучше татуировку. Только не в обнаженном виде.

— Тогда только голову, — предложил Дриоли.

— Боюсь, не справлюсь.

— Это чрезвычайно просто. Я научу тебя в две минуты. Вот увидишь. Я пошел за иглами и чернилами. У меня есть чернила всех цветов — стольких оттенков, сколько у тебя есть для живописи, и даже более красивые, чем у тебя.

— Нет, это невозможно.

— У меня есть всякие чернила. Разве у меня нет чернил разных цветов, Джози?

— Есть.

— Вот увидишь, — сказал Дриоли. — Я пойду за ними.

Он встал со стула и нетвердым шагом, но с решительным видом вышел из комнаты. Через полчаса Дриоли вернулся.

— Я принес все, — крикнул он, размахивая коричневым чемоданчиком. — Все, что нужно татуировщику, находится здесь, в этом чемоданчике.

• Предыдущая
• 14/111
• Следующая