Ледяной Сокол - Хэмбли Барбара - Страница 75

• Предыдущая
• 75/80
• Следующая

Он подумал о следах, давно остывших.

– Я не знаю этого, Праотец колдунов, – сказал он. – Мой народ нашел ее кости у потока на холме в трех днях пути на запад от великого перевала Ренвет. Ее кости и ее драгоценности, зеленые, как весенние листья, а в середине черные, как летние ночи. Таких драгоценностей никто из нас никогда не видел. Мы похоронили их вместе с костями…

Хоронили ли Праотцы Былых Времен своих мертвых? Почему он никогда не спрашивал об этом у Джил?

Сам не зная почему, он добавил:

– У дальнего края каньона, у потока, где весной расцветают первые дикие розы… – И снова увидел это место своим сердцем.

Долгая тишина, все более глубокая – можно найти утешение в разных образах, сказала Хетья, и потом начать мыслить ясно и найти выход из положения. В тишине раздался тихий вздох:

– Ах…

Тишина, как рябь на пруду, достигла всех уголков Убежища.

И Ледяной Сокол сказал – про себя, и про Солнечную Голубку, и про исчезнувшую Ле-Кьяббет…

– Прости ее за то, что она не смогла. Она не пришла. Она не пришла.

Но теперь в этой мысли была только глубокая печаль и глубокий покой, и казалось, что Убежище может заснуть и видеть сны.

Ледяной Сокол вновь увидел те годы в Убежище: постукивания в темноте делались все громче и злее, неожиданно вспыхивал огонь, вещи падали и пропадали навсегда. Безумие было единственным прибежищем Зэя, чтобы не сожалеть о несбывшемся.

– Ты так долго ждал здесь, Зэй, – раздался из темноты мягкий голос Ингольда, подобный голосам, что мы слышим во сне. – Никто не будет винить тебя за твой гнев. Но теперь она ждет тебя.

Снова взвилась черная, удушливая волна ярости, снова вспыхнул огонь. Цепь задергалась, как живая, и загремела, и над их головами заклубился дым, еще гуще, чем раньше; снова закружились смерчи.

И снова тишина и покой – Зэй излил свой гнев.

Я не знаю, как выйти отсюда. – Я знаю. – Низкий, надтреснутый голос мага был неподдельно печален. – И я покажу тебе.

Ледяной Сокол так и не понял в точности, что же он видел – никто не понимает, когда дело касается Мудрейших. Ему казалось, что Ингольд чертит линии света, который льется из его пальцев, они проходят там, где должны быть стены, и уходят в воздух, который сверкает подобно драгоценным камням. Ему казалось, что он видит звезды, хотя это было невозможно, потому что он находился глубоко под землей.

Линии уже таяли, и тут голос прошелестел откуда-то издалека – Спасибо тебе. Вернулась тьма, тьма тяжелая и удушающая, тьма без облегчения, тьма мертвая и неподвижная после трех тысячелетий безумия и боли. С последним проблеском света далекий голос прошептал: Я могу отблагодарить?

Ингольд хотел было отрицательно покачать головой и уже поднял для благословения руку, но тут вновь заговорил Ледяной Сокол.

– Вообще-то, – сказал он, – есть одна вещь, которую ты можешь для нас сделать.

– В жизни моей, – прошептал Ингольд, когда он, Ледяной Сокол, а между ними – Тир, спешили из подвалов вверх по темной лестнице в Убежище Тени, – я не слыхивал такой бредятины…

– Вот только не надо, старина. Я слыхивал и похуже, именно от тебя, во время пьянок со стражами. – Ледяной Сокол вытер со лба капли крови.

– И ты слишком многого требуешь от окружающих… – Ингольд рылся в своих многочисленных сумках и карманах в поисках чего-нибудь, чтобы перевязать руки. – Особенно от меня.

Ледяной Сокол удивленно поднял брови.

– Разве ты не величайший волшебник и фехтовальщик на Западе этого мира?

– Как, из двадцати пяти уцелевших? Сомнительная честь. А кроме того…

Ингольд остановился на ступеньках, глядя наверх. Ледяной Сокол, тоже посмотрев наверх, ощутил, как сердце у него ухнуло.

Им в лицо ударил красный отсвет, багрянистые сполохи, осветившие снизу столбы дыма, колыхавшиеся в мертвом черном воздухе. В узком пространстве стоял невыносимый жар. Жар и шум, похожий на шум прибоя.

Ледяной Сокол прошептал:

– Черт подери!

Ингольд кивнул:

– Действительно, черт подери. Дальнейших слов не требовалось – оба уже поняли, что происходит.

Огонь, вызванный Зэем во время битвы с Ингольдом, превратился в пожар.

Убежище Тени горело.

Ты должен их задержать. – Ингольд остановился, опираясь на свой посох, который вдруг появился, как появлялись другие подброшенные Убежищем предметы, у основания первого лестничного пролета. Он задыхался от жара. Даже отсюда, с дальнего конца третьего уровня, оранжевый свет факела Ледяного Сокола освещал клубы дыма, извивавшиеся над головами. – Пламя скоро достигнет Придела. Ваир уже наверняка знает – он или должен исчезнуть отсюда с помощью Портала, или погибнуть.

– Сколько времени тебе потребуется? – Ледяной Сокол был благодарен за эту остановку, хотя скорее умер бы, чем признался в этом. Он дрожал от усталости, по лицу струился пот, обжигая раны. Им уже много раз пришлось свернуть в сторону, чтобы избежать коридоров и лестниц, превратившихся в преисподнюю. Дважды Ингольду пришлось произносить заклинания, чтобы пройти сквозь красные языки пламени, но после стольких часов, проведенных над пропастью, силы его тоже были на исходе, а впереди ждало дело.

Волшебник покачал головой:

– Если Зэй дал правильные указания, немного. – Он закашлялся, прижав руку к груди, лицо превратилось в маску из пота, крови и копоти. – Но Бектис, вероятнее всего, уже в комнате управления Порталом. Сделай, что сможешь. – Он хлопнул Ледяного Сокола по руке, словно просто попросил его перед ужином почистить башмаки. – Альтир, я думаю, тебе лучше всего пойти со мной.

Тир кивнул. Он молчал во время битвы в подвале и во время стремительного подъема по лестнице, вцепившись в руку Ингольда. Из его синих, почти черных в свете факела глаз струились слезы от дыма, он со свистом втягивал воздух, но лицо его ничего не выражало, кроме стоической покорности судьбе.

– Ты не пустишь Ваира в Убежище?

– Не пущу, господин мой. – Ледяной Сокол положил мальчику на плечо руку. – Я обещаю.

Глядя, как они вдвоем, волшебник и ребенок, спешат по коридору при слабом свете колдовского огня, сотворенного Ингольдом, Ледяной Сокол думал о том, что последний месяц жизни Тира был бы очень тяжелым даже для ребенка из клана Говорящих со Звездами, но мальчик справился прекрасно.

Хотя, конечно, он не умеет идти по следу так хорошо, как ребенок из Истинного Мира.

Ледяной Сокол повернулся и побежал к Порталу.

На следующем пересечении коридоров он остановился и отошел в тень. Переход прямо перед ним был заполнен людьми, кашляющими от дыма. Факелы освещали лысые головы, голые лица, глаза, безжизненно глядящие на потные шеи бегущих впереди. Кто-то впереди выкрикнул ругательство на языке ха'ал, люди остановились и, толкаясь, стали поворачивать назад – огонь впереди?

Ледяной Сокол попятился и начал искать обходной путь.

Огонь быстро распространялся. Все подвалы, все уровни, все вентиляционные решетки и водопроводные трубы были забиты кабачками и бобами, земляными орехами и картофелем, разраставшимися с помощью упрямой, злой магии Убежища, и теперь все это стало пищей для огня.

Кое-где растения еще жили, и вместе с лишайниками, плесенью, мхом и поганками препятствовали пожару, зато в этих местах качались столбы удушливого дыма.

А высохшие виноградные лозы превратились в своего рода запальные шнуры, и по ним пламя распространялось с невероятной скоростью. Несколько раз Ледяному Соколу пришлось остановиться перед стеной огня.

Позади все время слышались панические крики и рев приказов – армия Ваира тоже искала дорогу к Порталу, потому что теперь это была единственная возможность выбраться из Убежища и остаться в живых.

Ледяной Сокол не знал, сумеет ли Ингольд пробиться сквозь пламя к круглой комнате, из которой можно было управлять Порталом. Не знал он и того, сказал ли Зэй напоследок правду или решил сыграть с ними последнюю дьявольскую шутку.

• Предыдущая
• 75/80
• Следующая