Ледяной Сокол - Хэмбли Барбара - Страница 58
- Предыдущая
- 58/80
- Следующая
Она подмигнула. Ледяной Сокол холодно посмотрел на нее и повел обратно по темным лестницам и забитым растениями холодным и темным коридорам.
– Малышу трудно, – сказала она после нескольких минут молчания. – Он, конечно, храбр, как маленький солдат, но я то и дело вижу в его глазах что-то такое, что заставляет меня бояться – он больше никогда никому не будет доверять.
– И чья это вина?
– А что бы это мне дало, если б я сказала – «Нет, ни за что»? – Ее усталые глаза неожиданно напряглись. – Или, скажем, разрешила Бектису выстрелить этой его молнией, когда мы были в Убежище и сжечь несчастную госпожу Минальду и всех остальных, превратить их в головешки, да и меня заодно? А так бы и случилось, скажи я хоть одно неверное слово. Моя мамаша всегда говорила: «Жди и наблюдай. Неважно, что они с тобой делают. Пока ты жива, всегда есть возможность хоть что-то исправить». Согласись, мой дорогой варвар, если ты умрешь, то уже не исправишь ничего. И, между прочим, ни мальчик, ни его мамаша мне не друзья и не родня.
Ледяной Сокол открыл было рот, чтобы ответить, но тут же закрыл его. С точки зрения Говорящих со Звездами, Хетья была абсолютно права. Именно это посоветовал бы ему и Полдень. Наконец он сказал, причем гораздо спокойнее, чем собирался:
– Ты говоришь правильно – со своей точки зрения. Но кажется мне, что точно так же рассуждал и Бектис. Видишь ли, каждый должен сам понимать, что заходит слишком далеко и когда следует остановиться.
Тир не спал.
Они решили обходиться без лампы, чтобы экономить масло, а вместо нее разводили маленький костерок из высохших лиан и обломков деревянных дверей.
Хетья спала, закутавшись в стеганую куртку. Ледяной Сокол проследил, как она растворилась в теле, и глаза ее открылись.
Что-то изменилось в воздухе после того, как ее сон растаял.
– Ты сможешь остаться здесь один? – спросила она Тира, объяснив ему, что задумал Ледяной Сокол и что она сама собирается делать. – Старикашка Ваир послал людей на наши поиски, но половина из них – клоны, и у них почти нет мозгов. Я сомневаюсь, что они нас отыщут. Ты ведь не боишься, правда?
Тир покачал головой, но огромные глаза его на похудевшем личике казались затравленными.
Хетья поняла, что он лжет, опустилась рядом с ним на колени и обняла его.
– Все будет в порядке, мой хороший.
– Я знаю, – прошептал он в ответ. – Здесь совершенно безопасно.
– Конечно, безопасно, – сказала она. – Конечно же. Ваир не найдет это место и за тысячу лет.
Тир немного расслабился и кивнул.
Хетья проверила, чтобы Тиру на некоторое время хватило топлива для костерка, и убедилась, что свет из коридора не виден.
Но по тому, как мальчик огляделся, Ледяному Соколу неожиданно (и беспричинно!) показалось, что боится он вовсе не появления Ваира.
Я уже делал это. Боль меня не убила.
Ледяной Сокол нерешительно стоял перед клоном, вглядываясь в его бессмысленные глаза.
Воспоминания о страданиях. Единственный сон, все снова и снова: отслаивающаяся кожа, кровь, рвущаяся плоть…
Я уже делал это.
Он почувствовал себя совсем замерзшим и больным.
Одна только мысль о погружении в сознание клона вызывала тошноту.
Неужели умирать так же страшно?
Во всяком случае, этот клон не одержим демонами.
Ледяной Сокол дождался, пока глаза клона не остекленеют, и решительно вошел в его сон.
Утопая в боли, он едва сумел произнести:
– Ваир хочет, чтобы ты пошел в уборную, снял с себя одежду, положил оружие и пошел дальше по коридору, пока он не окончится. Там остановись и жди.
Он вырвался из сна и, содрогаясь, упал на пол, промерзший до костей и задыхающийся…
Клон проснулся, моргнул и, нахмурившись, оглянулся. Потом потряс головой и снова привалился к стене.
Этот, должно быть, из более разумных. А может, он заметил, что сделали с Ти Меном.
Будь у Ледяного Сокола стальной меч, он бы с досады снес клону голову. Будь у меня стальной меч, напомнил он тут же сам себе, у меня бы не возникло вот этой проблемы.
Хетья будет ждать позади уборной. Как часто они меняют часовых? Как часто офицер приходит сюда с проверкой? Особенно теперь, когда пропал Тир?
Это было похоже на то, как ждешь, чтобы бизон снова спокойно начал щипать траву, или как ждешь, чтобы ветер подул в другую сторону и ты смог подобраться ближе к оленю. Ледяному Соколу приходилось охотиться, будучи раненым, приходилось лежать неподвижно часами, замерзшим, голодным, чтобы не спугнуть дичь. Эта жуткая боль внутри не намного хуже, чем все остальное, уговаривал он себя.
Нужно ждать, как ждет охотник.
Клон начал засыпать.
Ледяной Сокол подумал, нельзя ли изменить свой облик, чтобы войти в его сон.
Стать похожим, скажем, на Хохлатую Цаплю.
Когда охотишься на енота, подражаешь звукам, которые он издает.
– Ваир хочет, чтобы ты пошел в уборную, разделся, положил оружие и ушел по дальнему коридору.
На один ужасный миг, сбитый с толку болью и потрясением от того, что он сумел выглядеть, как Хохлатая Цапля, Ледяной Сокол забыл, как выглядит он сам. Его сознание словно блуждало во тьме, пытаясь уцепиться хоть за какое-нибудь воспоминание…
Где-то рядом пронзительно закричали демоны, швыряясь холодным огнем.
Он уклонился, пытаясь вспомнить голос Холодной Смерти, пытаясь вспомнить того человека, который слышал ее голос, который был ее братом. Вокруг метались демоны, они вцеплялись в его мысли, раздирая их на части, пытаясь запутать его. Он отшвырнул их, но боль осталась, раны в призрачном теле открылись и кровоточили, он еле дышал, в ужасе от осознания того, как близок был к смерти.
Клон встал и побрел к уборной. Ледяной Сокол, содрогаясь, последовал за ним, сначала на четвереньках, но потом, через несколько футов, все же поднялся на ноги. Он смотрел, как клон покорно положил оружие, разделся и, обнаженный, побрел в темноту и джунгли дальнего коридора. Хетья вышла из своего укрытия и натянула на себя куртку из овечьего меха едва ли не раньше, чем клон завернул за угол. Она торопливо накрутила на башмаки полоски кожи, быстро спрятала под шапку растрепанные косы. – Уж не знаю, что там еще можно про тебя сказать, верзила, – пробормотала она в пустоту, – но убеждать во сне ты умеешь чертовски хорошо. – Она поспешила по коридору к зарешеченной двери, неуклюжая в чужой одежде, и стала дергать засов. – Хочется увидеть тебя не в виде трупа или призрака… Наконец-то!
Она схватила брошенный часовым факел, задула свою лампу, вошла в комнату и сморщилась, почуяв все усиливающийся запах гнили. Факел осветил изгибы стекла и золота, холодные и гладкие на серебристых стенках чана. Иголки на столе ухмылялись ей, словно зубы демонов. Потерявший Путь, дыша тяжело, как спутанный бык, приподнялся на плече, щурясь на свет, в глазах по-прежнему был вызов. Рядом с ним лежало тело Ледяного Сокола, светлое среди темнеющих трупов, длинные косички с вплетенными в них полосками кожи и костями напоминали побелевших от возраста змей.
– На, получай, сердечко мое. – Хетья отступила от двери.
Ледяной Сокол шагнул вперед, протянул руки, прикоснулся к своему лицу, к своим рукам…
… И ничего не почувствовал.
Это было тело незнакомца.
Его лицо; его кровь, текшая по жилам медленно, как течет зимой ручей. Кости, мышцы, сухожилия… Это походило на то, что он не может вспомнить язык, на котором разговаривал, когда был ребенком. Не может отыскать дорогу в долину, в которую столько раз возвращался в воспоминаниях.
Ужас, охвативший его, был несравним ни с чем.
– Ну, давай. – Хетья оглянулась на открытую дверь, вставила факел в кольцо на стене и нагнулась, чтобы похлопать его по щеке. – Просыпайся, мальчишечка. Хороший мальчик. Да открывай же глаза, черт тебя побери…
– Он умер, – пробормотал Потерявший Путь распухшими губами. – Шаман проклял его, проклял его плоть и все, что у него есть.
- Предыдущая
- 58/80
- Следующая
