Шерше ля вамп - Набокова Юлия - Страница 45

• Предыдущая
• 45/69
• Следующая

Я приглушенно ахнула.

— Это было одним из условий его вступления в Клуб, — отрешенно добавила она.

Вот и еще один крючок, на который поймали дипломата. Первый — благополучие и долгая жизнь дочери, второй — месть за гибель жены.

— Ладно, — Лена тряхнула головой и принужденно улыбнулась, — не будем о грустном. Расскажи-ка лучше о себе! Как ты жила все это время? И, само собой, жду подробностей из первых рук о твоей фееричной встрече с Жаном.

К концу моего рассказа шампанское как-то само собой закончилось, у меня закружилась голова, а Ленка раскраснелась от удовольствия и то и дело принималась хохотать. Блюда с ужином тоже опустели, а разговор перешел на ту стадию откровенности, которая наступает только после совместно распитой бутылки алкоголя. Ленка ловко выудила из меня все подробности моих любовных романов, включая связь с кладоискателем Федором, которой я сейчас страшно стеснялась, и с упоением принялась расписывать свои.

— Все-все, хватит, — со смехом перебила ее я, — вижу, тебе есть чем похвастаться. Скажи мне лучше, хоть кого-то из своих мужиков ты любила по-настоящему?

Лена ненадолго задумалась.

— Было, один раз.

— Расскажи! — подначила я.

— Каждая встреча с ним была неповторима, — интригующим тоном начала она. — То праздничный фейерверк, то стихийное бедствие. Если уж он был нежен, то я таяла в его руках, как шоколад. Если уж он злился, то это было подобно цунами, а я как будто оказывалась в его эпицентре. — Глаза Лены затуманили призраки прошлого счастья. — С ним я была то принцессой, то гейшей, то богиней, то служанкой. За время, пока мы были вместе, я пережила десятки жизней и десятки любовных историй — все с ним, но все разные. А еще он очень красиво ухаживал, когда хотел этого. Читал стихи Бодлера на французском и Блока на русском. Катал на карете, запряженной тройкой белых лошадей по Елисейским полям. Возил на маскарад в Венецию…

— Да, завидую, — призналась я. — Хотела бы я встретить такого романтика!

Лена пригвоздила меня к креслу очередным взглядом-дротиком:

— Да ты его прекрасно знаешь!

— Неужели? Кто же это? Аристарх? Только не говори, что ты с моим дедом… — простонала я.

— Холодно, — успокоила Лена.

— Вацлав? — напрягшись, спросила я.

— Чуть теплее.

— Андрей? — насторожилась я.

— Опять холодно.

— Неужели Глеб? — нахохлилась я. — Меня он на карете не возил.

— Успокойся, с твоим Глебом я даже не была знакома.

— Тогда кто же это? Сдаюсь!

— А ты не поняла? Это был Жан.

— Жан? — Я даже закашлялась. — Ты меня просто поражаешь!

— Это не я поражаю, — грустно усмехнулась Лена. — Это он поражает своими поступками. Даже после смерти.

— А уж при жизни-то он как поражал, — саркастически отозвалась я, вспомнив, как Жан взял в заложники бабушку и Сашу, чтобы заманить меня на заброшенную фабрику и заполучить недостающие Серебряные Слезы.

— Ты совсем не знаешь Жана! — запальчиво бросила она.

— Конечно, не знаю! — вспыхнула я. — Во мне всего лишь течет его кровь. Она то делает меня зверем, то наполняет внезапной яростью. Ты хоть знаешь, каково это?

Видимо, что-то такое отразилось в моем взгляде, потому что Лена в оцепенении замерла и глаза ее округлились от ужаса.

— Жан, — сдавленно спросила она, — так это ты убила всех этих людей?

— Нет, — я пьяно мотнула головой, — но я убила… — У меня хватило ума преуменьшить свои заслуги. — Однажды.

Ленка, ахнув, закрыла рот ладошкой.

— Это был вампир из охраны Жана. Он напал на нас с Вацлавом, и… — Я подняла на Лену растерянный взгляд. — Я сама не понимаю, как это произошло.

Она по-прежнему с ужасом таращилась на меня.

— Никто об этом не знает, — добавила я. И взглянула на нее с кривой усмешкой: — А теперь, Громова, ты должна меня понять. Я не могу оставить в живых такого опасного свидетеля.

Лена на миг напряглась, но через секунду зашлась хриплым смехом. К счастью, у нее хватило соображения оценить мою шутку.

— Ну, Жанка, я ведь чуть не поверила. Ты так натурально на меня вызверилась.

Я грустно усмехнулась.

— Бессонова, — помолчав, продолжила она, — ты ведь понимаешь, что тебе никак нельзя проходить ментальный допрос? Если всплывет, что ты уже пристукнула кого-то раньше и скрыла это, — все, тебе секир-башка. Никакое высокое заступничество не поможет. — Она кинула взгляд на телефон на столике и заметила: — Что-то отца долго нет. Сколько же можно там ковыряться? У нас тут вопрос жизни и смерти решается!

Лена потянулась к кувшину с «Гранатовым браслетом» и, пресекая мои возражения, категорично заявила:

— За успешное завершение твоего дела!

Фужеры наполнились красным до самых краев. Лена поднесла свой к губам и принялась пить маленькими глоточками.

Я с отвращением пригубила фирменный напиток и вынуждена была признать: вкусно!

— Я же говорила — тебе понравится, — довольно прокомментировала Лена, подливая еще напитка в мой опустевший бокал. — Пей, пей. Тебе понадобятся силы.

Я зачарованно посмотрела на капельку крови в уголке ее рта и позволила себя уговорить.

— Ох, Жанка! — разрумянилась Лена. — Как же я рада, что ты сейчас здесь! Ты не дрейфь, все обвинения с тебя снимут, и вот тогда мы с тобой такое веселье закатим! Всем снобам нос утрем!

Я видела, как блестят предвкушением торжества ее глаза, и вдруг меня осенило. Я поняла то, что не давало мне покоя все это время. Вся суть крылась вовсе не в нашей старинной дружбе, а в желании Лены выделиться, засветиться, отличиться в каком-то громком деле, о котором будут судачить все. Мое имя было у всех на устах, и, помогая мне, она сама попадала в центр внимания. Ее помощь мне — на самом деле попытка самоутвердиться, доказать всем, что она способна на смелые и благородные поступки, переломить то тяготившее ее положение вещей, при котором остальные вампиры смотрели на нее как на пустое место. Интересно, отец знает об истинных мотивах дочки? Или у него есть свои причины помочь мне?

Это была последняя связная мысль в моей стремительно пьянеющей голове.

— Ну и развезло же тебя, подруга, — иронически заметила Лена, наклоняясь ко мне. — Пойдем, я отведу тебя на…

Утро было красным.

Красное солнце заливало красным рассветным сиянием комнату. Красными были бабочки на занавесках, пропускающих солнечный свет. Красными были пальмы и море на нарисованных стенах. Красной была вода в аквариуме, отделяющем гостиную от кухни. Красным и отчего-то влажным был ковер, на котором я проснулась. Красным был залитый солнцем замшевый диван, на котором затылком ко мне спала Ленка. Ее голова лежала на высоком валике, а блестящие светлые волосы доставали до пола, и в них запутались красные нити. Словно перед тем, как уснуть, Лена запачкала волосы вином.

— Лен, — хрипло позвала я и, не почувствовав никакой реакции, повысила голос: — Лена!

Горло саднило так, будто я проглотила морского ежа из аквариума в фойе. На мгновение мне даже захотелось выйти в коридор и проверить свою догадку. Но вместо этого я охнула, когда раскаленный солнечный луч коснулся моего плеча, откатилась в тень, поднялась на ноги и, пошатываясь, добрела до окна, чтобы задернуть штору. У окна я замерла, глядя на ясное небо, на котором сбоку от Эйфелевой башни наливался жаром огненный шар. Потом опустила глаза — улица была полна людей. Дворники весело раскидывали искрящийся на солнце снег, автолюбители откапывали из сугробов драгоценные машины, а черно-белый мим, приплясывая в тени дома на другой стороне улицы, передразнивал и тех и других. Двое ребятишек затеяли игру в снежки, а черный пудель их задорно облаивал. Снегопад прекратился. Значит, аэропорты вот-вот заработают, значит, скоро прилетят Аристарх с Вацлавом, спасут меня от этого кошмара и докажут мою невиновность. В груди словно надули воздушный шарик, и стало так легко и радостно, что мне захотелось обнять весь мир.

• Предыдущая
• 45/69
• Следующая