Элегия погибшей звезды - Хэйдон Элизабет - Страница 13

• Предыдущая
• 13/95
• Следующая

Эврит снова и снова ругал себя за то, что рискнул поплыть на корабле в Голгарн, и ведь он сам возглавлял эту экспедицию. Он и его спутники зафрахтовали «Свободу» и специально подгадали так, чтобы отправиться в путь, когда подуют последние благоприятные летние ветра, перед тем как с наступлением осени течения около Побережья Скелетов станут опасными. Главным образом, они предприняли это путешествие в надежде, что в Голгарне, где не придерживались никакой определенной религии, отнесутся более терпимо к их секте, исповедовавшей довольно мягкие взгляды на жизнь. Их корабль утонул, а они стали пленниками людей, которые помогли им добраться до берега, — поначалу они считали их своими спасителями.

Нельзя сказать, что эти люди не проявили к ним относительной доброты — они не насиловали женщин и не избивали мужчин и детей. Сначала их накормили и напоили, позволили облегчиться, а потом завязали глаза. Однако безжалостное солнце пустыни и нечеловеческие условия, в которых они оказались, делали их положение почти невыносимым. Вожак похитителей даже заверил их, что они смогут купить себе свободу, если будут в течение двух лет прилежно работать на сборе маслин. Эврит был не настолько глуп, чтобы ему поверить, но, по крайней мере, его слова вселили надежду в сердца женщин и детей. С того самого момента, как их корабль сбился с курса и налетел на рифы около Побережья Скелетов, Эврит не сомневался, что смерть скоро заберет всю его семью. Они остались в живых после кораблекрушения, но разве такая судьба лучше смерти?

Издалека донеслось пение горна — длинная, протяжная нота, за которой последовало три коротких. Эврит почувствовал, как зашевелились его товарищи по несчастью — они тоже услышали горн.

Бандиты заволновались, начали перекрикиваться на незнакомом ему языке, и Эврит услышал в их голосах страх.

— Что происходит? — пробормотал его сосед. Земля вокруг фургона задрожала, и Эврит узнал этот звук.

— Лошади, — прошептал он. — Много.

Фургон поехал медленнее, и скрип колес заглушил топот копыт по песчаной дороге.

Один из пленников начал вслух молиться, и остальные к нему присоединились, не обращая внимания на песчаную бурю, поднятую копытами лошадей.

Раздался страшный шум, и Эврит силился понять, что происходит, уловить какие-нибудь знакомые звуки. Ему показалось, что часть бандитов бросилась бежать, они бросили фургоны и, вскочив на лошадей, попытались скрыться, но их быстро догнали другие всадники, превосходившие их числом. Судя по всему, какие-то люди окружили фургоны, и по четким приказам, которые вслед за этим последовали, Эврит решил, что они попали к военным.

Наконец казавшиеся бесконечными шум и неразбериха закончились, фургон остановился, дверь открылась, и зазвучали слова на незнакомом Эвриту языке.

Потом последовал короткий приказ, и кто-то запрыгнул в фургон, от чего их тюрьма на колесах ужасно закачалась. В следующее мгновение Эврит почувствовал, как чьи-то руки осторожно снимают повязку с его лица.

Сначала Эврит решил, что ослеп, — мир вокруг него был окутан черным мраком, но уже через пару минут он сумел различить солдата в красной форме, отделанной кожаными полосками, который снимал повязки с глаз других пленников.

Эврит быстро огляделся и увидел своего старшего сына, который сидел рядом с ним с широко раскрытыми от ужаса глазами. Он кивнул сыну и заглянул ему за спину. Между фургонами стоял смуглый мужчина с грубыми чертами лица, он был одет в свободный белый балахон, расшитый изображениями солнца и меча, на шее висела тяжелая золотая цепь. Он раздавал приказы, казалось, целой армии таких же, как он, смуглых воинов. Некоторые из них курсировали между фургонами, другие развязывали глаза пленникам и передавали им воду.

Эвриту протянули мех с вином, и, хотя руки у него оставались связанными, он с удовольствием напился, а затем принялся оглядываться в поисках Селака. Он обнаружил младшего сына в другом фургоне и, с облегчением опустив голову, быстро прошептал благодарственную молитву.

Наконец человек в белом балахоне закончил разговаривать с одним из солдат и знаком отпустил его, а сам повернулся к пленникам и сказал на языке морских купцов:

— Я Талквист, регент Сорболда и будущий император. Добро пожаловать на мои земли, и приношу вам свои извинения за дурное обращение, в котором были повинны мои подданные. Главарь этих негодяев будет казнен, а остальные члены банды находятся под присмотром моих солдат.

Эврит с облегчением вздохнул и улыбнулся своим сыновьям, стараясь их подбодрить.

— Дальше вы поедете с моим караваном, чтобы в случае необходимости мои солдаты могли вас защитить, — продолжал регент. — Сейчас вам развяжут глаза, тем, кому еще не успели. Если вам нужна вода, скажите солдату, который находится в вашем фургоне. Кто у вас главный?

На мгновение наступила тишина, а потом Эврит набрался храбрости.

— В нашей экспедиции не было главного, милорд, — хриплым голосом ответил он. — Но все бумаги перед нашим отплытием на «Свободе» подписывал я.

Регент повернулся к нему и, ласково улыбаясь, подошел поближе.

— Ты сказал «Свобода»? Хороший корабль. Я много раз отправлял на нем свои грузы. Он разбился?

— Да, милорд, к моему величайшему сожалению. Налетел на риф. Мы выбрались на берег на Побережье Скелетов, но попали в плен к людям, у которых вы нас отбили.

— От имени моего народа приношу вам извинения. Они не имели никакого права так поступать.

Регент отдал новый приказ, от строя солдат отделились восемь человек, и, разбившись по двое, они забрались в фургоны, готовые тронуться в путь. Сам же регент направился к своей карете.

— Простите, милорд… — страшно нервничая, окликнул его Эврит, не в силах вынести красноречивых взглядов своих товарищей по несчастью.

Регент остановился и повернулся к нему.

— Да?

— А нельзя ли… нельзя ли развязать нам руки? Регент задумался на мгновение, затем подошел к фургону, в котором сидел Эврит, и внимательно на него посмотрел.

— Женщина в зеленой юбке, она ведь твоя жена, верно? — спросил он наконец.

— Д-да, — заикаясь, выговорил Эврит.

Регент кивнул.

— Ты бы хотел, чтобы она сидела рядом с тобой?

— Конечно, милорд! — с благодарностью вскричал Эврит.

Регент положил руку на стенку фургона и наклонился к Эвриту.

— Боюсь, сам того не желая, я ввел вас всех в заблуждение. Видишь ли, разбойники, захватившие вас, не имели на это никакого права, потому что все рабы принадлежат Короне, иными словами, мне, — ласково проговорил он. — Мерзавцы, в руки которых вы попали, наверняка продали бы вас фермерам, владельцам оливковых рощ или яблоневых садов, но я считаю, что мужчин можно использовать с гораздо большей пользой — на соляных копях в Никоси. Вы мне кажетесь сильными парнями, и некоторое время там продержитесь. Женщин мы отправим на прядильные фабрики, а дети будут работать во дворце, чистить трубы и канализацию, пока не вырастут.

Регент отвернулся от Эврита и зашагал к своему экипажу, остановившись лишь затем, чтобы отдать приказ капитану своей стражи:

— Миковач, приведи ко мне вон ту женщину в зеленой юбке. Я начну с нее. Утром я желаю получить самую красивую и молоденькую. До соляных копей три дня пути.

Обернувшись, он посмотрел на Эврита, лицо которого вдруг залила такая смертельная бледность, что можно было подумать, будто луна, освещавшая пустыню, внезапно опустилась на землю.

— Когда я закончу с женой их предводителя, можете разрешить ей сидеть рядом с мужем, пока мы не доберемся до места, — заявил он и забрался в свой экипаж, оставив дверь открытой.

Гильдия Ворона, рынок воров, Ярим-Паар

Ябрит, удачливый вор и убийца, обладал удивительным талантом — он всегда знал, когда человек сломается. Он использовал этот дар множество раз в своей преступной деятельности, заслужив репутацию мастера, который всегда может выбить информацию из любого, даже самого крепкого человека.

• Предыдущая
• 13/95
• Следующая