Как закалялась сталь 2 и 1/2 - Кочергин Андрей Николаевич - Страница 20

Леша, будучи полностью зависим от Колькиных гешефтов, держал нейтралитет.

Тут, как член на наковальню, появился новый Колин друг, который доверительно был назначен Колиным, а следовательно, и Лешиным ангелом-хранителем, даже не успев понять, как так произошло, что сама Наташа Великая вдруг взглянула ему в глаза и задушевно попросила не бросать этих недоделанных — если что…

Когда за помощь не берут денег, многие относят это обстоятельство на простоватость и пытаются использовать эту сторону натуры спасителя в своих не очень чистоплотных целях.

…Машина мчалась из аэропорта, вдруг запиликал мобильный телефон.

— Привет. Это Коля Клоун. Что вечером делаешь? Может, в «Палас»? Ну да ладно, обедаешь где? Поехали в «Старую деревню» — блины с икрой жрать?

— Поехали, вот только я занят, смогу подъехать чуть позже, скажем, через час-два.

— Не-е-е, давай сейчас, дело одно есть — тебе точно оно нркно.

— Хорошо, я уже на Московском проспекте — буду через сорок минут.

Подъезжая к богемному кафе «Старая Деревня», где, бывало, обедал сам принц Чарльз, он отметил для себя непривычно много машин и необычную для этого места суету вокруг них. Паркуясь, увидел вдруг, что в багажник «боевой машины братвы» (BMW) кто-то пытается упаковать бешено сопротивляющегося Клоуна. Вокруг стояло еще пять «бомб» с тревожными пассажирами.

— Оп-па, ребятки, а ну назад! Вы чьи будете, что ведете себя так беспредельно?!

— А ты-то кто такой, что в наши дела прешься?

— Я член в пальто, а имя для меня сейчас и не нужно, поэтому ломайте меня быстрее, а потом можете и Кольку грузить хоть в мусоровозку. Но позволю указать на маленькую деталь. Пока меня не сломаете, пока я жив, Кольку я вам не отдам. Ну вот и все — чего ждете?..

В те времена он любил вызывающе прилично одеваться, весь в золотой бижутерии и в галстуках- костюмах от приличного имени. ОПГ (организованная преступная группа), наряженная в традиционные куртки-кроссовки, с недоверием смотрела на более чем странного коммерса, который, не моргнув глазом, рычал на них, быковато расставив ноги и подозрительно положив руки в карманы пальто.

— Не, ну погоди, мы это… Мы — казанские. А ты знаешь, что он нашего старшего педерастом назвал и за это должен отдать нам десятку баксов? Или скажешь, что это не по понятиям и он не должен ответить?

— Клоун — коммерс?

— Конечно, коммерс. В том-то и дело, что какая- то овца блудливая путевого пацана «голубым» назвала! У нас и очевидцы есть — нормальные пацаны, он при них назвал!

— У каждого барыги должна быть крыша, по понятиям, так? Так что, ребята, вы, может, что про Колькину крышу пермскую знаете? Почему вы ее в курс не ввели, а сами решили газануть?

— Не, ну это, как ее, мы потом, конечно…

— Ну и главное. Если тебя или кого еще назвали педерастом, иди и с глазу на глаз докажи, что ты не «дырявый». Причем тут деньги? Это что же получается — без десятки баксов ты вроде как педик, а с десяткой — вроде как «целый»? Нет, дружок, это получается, что если ты раз на раз не готов свою задницу отстоять, а друзей приволок, значит, ты хочешь стать педерастом с десяткой баксов в кармане. И все!

Ребята, забуксовав в столь сложных категориях, потеряли темп и сникли. Бить умника с белым от ярости лицом никому не хотелось. Мало ли это кто и что у него в карманах? Первоначально плёвая задача — стырить Клоуна — стала перерастать в локальный конфликт со многими неизвестными, что явно не входило в планы пацанов.

Обстановка слегка остыла. Поговорив со старшим, ему пришлось все же представиться, ну а при таком раскладе и на мировую для бандосов не стыдно.

Коля остался жив, невредим и перепуган до зеленого цвета в лице.

Они сидели в кафе за столиком на манерно скрипучих и искусственно состаренных стульях и молчали, а потом он сказал:

— Коля, а ведь ты конченый ублюдок! Почему не сказал, что у тебя встреча назначена?

— Боялся, ты не приедешь…

— И правильно боялся. Теперь, когда ты позовешь меня обедать, я обзвоню всех знакомых бандитов в городе и попрошу, чтобы тебя в случае чего трахнули в извращенных формах, — обманывал и запугивал он Колю.

Ровно через полгода этот «911» уже спасал Колю на очередной «стрелке», проклиная себя за излишнюю уступчивость по отношению к этим юродивым.

Сильные люди — добрые люди, но неразумных детей следует всенепременно пороть.

А как же иначе?!

Даже не знаю, что именно разглядел во мне этот пожилой и пафосный японец, но через пару часов нашего общения он вдруг спросил:

— Андрей, сколько тебе лет?

— Сорок три.

— Мне шестьдесят четыре. Можно я буду называть тебя младшим братом? А ты можешь называть меня старшим.

Переводчик смотрел на меня круглыми глазами, не очень веря в реальность того, что услышал. Только что один из Величайших Мастеров современности, обладатель девятого дана киокушинкай Канчо Хацуо Рояма, не боясь испачкаться, прилюдно попросил называть его братом известного городского сумасшедшего, о котором так и не могут составить определенного впечатления его полувраги и полупочитатели.

Если подлость не наказывается, то зачем были прочитаны эти героические книги, с какой целью мы прошли этот кровавый Путь и что дали нам десятилетия тренировок? Зачем мне сжатые добела кулаки, если подлец может смеяться мне в лицо хотя бы через монитор, упиваясь собственной безнаказанностью?! Я не искал этой драки, но рамки дозволенного были перейдены. Я нашел хама, и хам-молокосос начал хныкать, предлагал перенести драку на полгода, а потом спросил, по каким правилам мы будем драться (?!), а потом предложил выпить чаю.

В итоге мы все же начали драться на ступенях Смоленского пассажа в окружении охраны. Я разрубил себе кулак об его зубы, а заодно крепко разорвал ему нижнюю губу коленом. Он сломал себе правую кисть, закрывая мордочку от моей бьющей головы и локтей. Но драка есть драка, хам повис на моей куртке и упал под ноги. Шел первый московский снег. Я, непутевый, поскользнулся, чему виной манерные туфли, и в порыве сражения прилепился лбом в бетонный поребрик, огораживающий лестницу. По показаниям охраны, звук удара был такой, что они забеспокоились за фундамент здания. Наутро синяк стек на глаз… После обеда я улетал в Японию.

Брат Рояма принимал меня в Токио уже в третий раз за год. Каждый раз я приезжал не просто в гости — я приезжал биться с его лучшими бойцами, пытаясь передать то интересное, что могло пригодиться дружественной федерации моего старшего товарища и Брата. Видимо, я оказался действительно полезным, потому что в этот приезд мне было сказано, что Кан- чо Рояма с Канчо Блюмингом и шиханом Штурми- ным решили выдать мне сертификат с космически высоким восьмым даном — с обоснованием: «За выдающийся вклад в развитие каратэ».

Мы сидели в очень живописном рыбном ресторане посреди Токио, декорированном как рыбацкая деревня. Отмечание моего дана шло полным ходом, и вдруг Канчо шепчет на ухо Саше переводчику что- то интригующе важное.

— Андрей, Канчо хочет кое-что сказать тебе наедине.

— Конеффно, любой каприз!

Мы вышли на улицу. Рояма взял меня за руку и пристально всмотрелся мне в лицо. Надо сказать, что синяки сходят с меня очень быстро, но тут от удара лопнула кость свода правой брови, и ровный след на лбу напоминал шрам от контузии.

— Андрей, брат, надеюсь, ты не был пьян?

— Канчо, даже не беспокойтесь! Это был вопрос чести, а в этом случае ни синяки, ни даже итог боя не важны. Подлец должен быть наказан, и он был наказан!

— Эх, Андрей, Андрей… Ты стал одним из нас, и я не знаю Мастера, восьмой дан которого подтвердили бы сразу столько Великих Мастеров, при этом не слишком дружащих друг с другом. Мы обязаны думать о том, что на нас смотрят и равняются наши ученики и соратники, мы не имеем права на очень многие вещи, мы перестали быть просто людьми и стали главами уважаемых организаций. Наши федерации — это высшая ответственность на нашем Пути!..