Выбери любимый жанр

Семейное проклятие - Хупер Кей - Страница 37

Изменить размер шрифта:
37

— Должен? Может быть, и не так, Лаура. Но к чему все эти рассуждения?

Лаура, прикрыв глаза, снова задумалась.

— Эмили пригласила меня остаться у них на выходные. Я думаю: соглашаться или нет?

Кэссиди с тревогой в голосе сказала:

— Я знаю, что ты провела там ночь и ничего страшного не случилось. Но, Лаура, неужели ты думаешь, что это разумно? Ты же сама говорила, что там… мрачная атмосфера и что дом производит гнетущее впечатление. Что само по себе очень неприятно. И допускаешь, что Питера убил кто-то из этого семейства. А может, Эмили сорок лет назад убила своего мужа? Ведь Дэниел говорил, что подозревает ее в убийстве дедушки…

— Но подозрения — не доказательства, — сказала Лаура, сознавая, что повторяет слова Дэниела.

— Хорошо, согласна. Будем считать, что старая леди не убивала своего мужа. После сорока лет траура и безупречного поведения можно ее оправдать. И даже признаем, что никто из членов семьи не убивал Питера. Но остается еще война между Эмили и Дэниелом. А заложников всегда приносят в жертву, Лаура. Для этого их и берут.

— Да знаю я, знаю, — пробормотала Лаура.

— Правда? Когда дело касается Дэниела, ты становишься совершенно беззащитной. Тебе не удается скрыть свои чувства. А если он заметит, что ты от него без ума? Думаешь, это удачная мысль — ночевать в комнате, которая находится недалеко от его спальни?

Лаура объяснила Кэссиди, что спальня Дэниела расположена не так уж близко от ее комнат. Джози во вторник показала ей весь второй этаж, поэтому Лаура знала расположение комнат. Но она прекрасно понимала, что дело вовсе не в комнатах. Поэтому признала:

— Да, наверное, мысль не очень удачная.

Кэссиди спросила:

— Почему же ты собираешься остаться там?

— Ты скажешь, что я ненормальная.

— Пусть это тебя не беспокоит. Я давно знаю, что ты ненормальная.

Лаура тяжко вздохнула:

— Ну ладно. Я собираюсь остаться в доме Килбурнов на выходные, потому что чувствую, что должна это сделать.

Кэссиди покачала головой.

— Чувствуешь? Это одна из твоих странностей. Которые ты даже не можешь объяснить… Как, например, тоска на Рождество. Или нежелание стричь волосы.

Что до волос, то это началось, когда Лауре было лет пять. В их семье было много детей и мало денег, поэтому мама экономила на стрижке. Раз в месяц она сама всех стригла. Дети по очереди садились на кухне на табуретку, мама накидывала им на плечи полотенце и стригла. У нее неплохо получалось.

Однако лет в пять или в шесть Лаура перестала спокойно воспринимать эту процедуру. Она даже сейчас помнила, что испытывала ужасные страдания, которые не могла бы выразить словами. «Борьба со стрижкой» принимала все более острые формы, и вскоре девочка, когда приходила ее очередь садиться на табурет, начинала биться в истерике. В конце концов озадаченная мать решила вовсе не стричь дочку.

Лаура, словно размышляя вслух, бормотала:

— Я постригла их однажды, когда мне было шестнадцать. Возраст протеста. Мне было так плохо — я думала, что у меня разорвется сердце. Мне казалось, что я кого-то предала. Но не знала, кого и почему.

— Я помню, ты мне об этом рассказывала, — кивнула Кэссиди. — А чувство… что ты должна остаться у Килбурнов на выходные — это нечто подобное?

— Возможно. Кэсс, я не знаю… Каждый раз, входя в этот дом, я испытываю такие противоречивые чувства… Мне трудно объяснить, что со мной происходит. Я просто знаю, что должна находиться там в эти выходные.

— Значит, завтра ты поедешь туда с вещами?

Лаура помедлила с ответом. Затем кивнула:

— Думаю, что да.

Кэссиди поставила пустую чашку на журнальный столик. Потом взяла зеркало.

— Возьмешь его с собой?

— Да, — ответила Лаура.

Она не знала, что собирается взять с собой зеркало. Не знала, пока не услышала вопрос подруги.

— Зачем? Мне показалось, что ты уже абсолютно уверена: зеркало не имеет никакого отношения к смерти Питера. Это зеркало… Теперь оно связано только с вами — с тобой и с Дэниелом?

— Дэниел солгал мне. Он что-то знает.

Кэссиди осторожно положила зеркало на столик. Нахмурившись, сказала:

— Наверное, я ошибалась. Ты ни на секунду не забывала о зеркале? Оно еще важнее для тебя сейчас, чем прежде. Почему? Потому что Дэниел солгал?

Лаура попыталась улыбнуться.

— Перестань задавать вопросы, на которые мне нечего ответить, Кэсс.

— В роли подруги ты просто невыносима.

— Я поражена, что ты терпишь меня так долго, — покачала головой Лаура.

— Я тоже, — рассмеялась Кэссиди. Но в ее глазах была тревога. — Звони мне, пожалуйста, каждый вечер, ладно? Расскажешь, что там происходит. И не вздумай говорить, что ты начала ходить во сне — в комнату к Дэниелу! Хорошо?

— Договорились.

— Тебе не кажется, что уже слишком поздно и пора домой? — спросил Алекс, входя в беседку.

Джози вздрогнула. Затем осмотрелась, словно искала глазами часы.

— Правда?

— Уже почти одиннадцать.

Алекс, как и она, переоделся, сменив вечерний костюм, который надевал на ужин, на джинсы и свитер. Джози хотелось знать, почему он пришел сюда. Искал ли он ее — или это один из его ночных рейдов?

— Если я нужна Эмили… — начала она.

— Я не посыльный, — перебил ее Алекс. Джози нахмурилась.

— Извини.

Алекс вздохнул и как-то по-мальчишечьи сунул руки в карманы джинсов.

— Это ты меня извини. Я не хотел грубить. Понимаешь, я увидел тебя из окна моей комнаты. Увидел, как ты шла по веранде, и подумал… — Он пожал плечами. — Поскольку я уже схожу с ума от этого противостояния, в котором мы находимся целую неделю… В общем, я решил, что лучше сменить пластинку.

— Каким образом?

Джози чувствовала себя неуютно, так как она сидела на диване, а он стоял рядом, нависая над ней. Но она не попыталась встать.

— Может быть, если я извинюсь, это поможет?

Джози спустила ноги на пол. Пытаясь выглядеть невозмутимой, она сказала:

— Думаю, это зависит от тебя. Если извинение прозвучит искренне…

Алекс раскрыл рот, однако промолчал. Было очевидно, что он колеблется. Он отрицательно покачал головой:

— Нет, черт побери. Вряд ли. Я по-прежнему не хочу, чтобы мы находились в постели втроем.

— А я по-прежнему ничего не могу поделать со своими чувствами, — заявила Джози. — Алекс, я действительно не знаю, почему не могу не думать о нем.

— Может, потому, что любила его? — спросил он.

Джози кивнула, хотя еще несколько дней назад поняла, что причина совсем другая. Она не могла забыть покойного мужа не потому, что любила его. Просто ее воспоминания, теперь уже не вызывающие боли, защищали ее от новых страданий.

— Джози?

Она подняла голову. Боль, которую она почувствовала, глядя в эти зеленые глаза, показала, что, возможно, у нее не было выбора — ледяной панцирь, защищавший ее от жизни, растаял.

— Джози…

Он подошел ближе. Опустившись на одно колено, взял ее за руки.

— Я идиот? Я подталкивал тебя, хотя не должен был этого делать. Я больше не повторю эту ошибку.

Джози высвободила одну руку и коснулась пальцами его лица.

— Ты сказал, что имеешь право, — прошептала она.

— Я ошибался. Джози, пусть все будет, как прежде. Этого достаточно.

— Ты уверен?

Она почувствовала, что он сильно нервничает.

— Да, уверен.

Джози провела пальцем по его губам.

— Но ты сказал, что я должна быть одна, когда в следующий раз приду к тебе.

— Но ты же не пришла ко мне. Это я пришел к тебе.

Алекс негромко рассмеялся. Прижав ее руку щекой к своему плечу, поцеловал ладонь.

— Гордость побеждена, и ультиматум порван в клочья. И всего лишь через несколько дней, заметь. Ты должна гордиться собой, милая. Не так просто поставить Килбурна на колени.

— Я бы хотела видеть тебя другим, — сказала Джози.

Диван был узкий, а ночь — прохладная, но они этого не замечали. И совершенно не думали о том, что любой из обитателей дома мог увидеть их, выйдя на вечернюю прогулку к центру лабиринта.

37
Перейти на страницу:
Мир литературы
Наши партнеры