Хорьки-детективы: Дело о Благородном Поступке - Бах Ричард Дэвис - Страница 14

• Предыдущая
• 14/17
• Следующая

S — «субмарина», подумала Трили. Субмарина «Радуга».

— Хелло? — Нет ответа.

Трили миновала коридор 9 и вышла к правому борту со стальными входными люками. Трюмы для команды — догадалась она.

Подойдя к концу прохода, она застыла. Над люком С2 был изображен герб, эмблема. Мельче, чем тот, который она помнила, но такой же! Ошибки быть не могло.

В овальной белой рамке к металлической поверхности было прикреплено изображение двуглавого змея со стрелами в одной клешне и пучком молний — в другой. Страшное свирепое существо изумрудно-зеленого цвета с угольно-черными пятнами.

Трили сглотнула. Как могла эта эмблема, увиденная ею в... Из ее... Каким образом мог кто-то читать в ее мыслях?..

Несмотря на смятение, Трили, как всегда, все замечала и контролировала себя вопросами, наблюдая, не пропуская ни одной детали и не давая эмоциям влиять на свои выводы. Поверх дракона на языке Ферры красной краской было намалевано одно слово —

, в переводе означавшее «Нет!» Это слово поразило ее.

Она вскарабкалась к эмблеме, стуча дрожащими лапками по металлической переборке коридора, и стала изучать буквы.

Слово было нарисовано лапой с использованием старинной орфографии. В конце — восклицательный знак. Поверх страшной картины нарисовано слово «Нет!».

Как попала субмарина на дно Горностаева озера; почему здесь очутилась эмблема, которую только Трилистник, одна из всех хорьков на свете, вообразила себе; почему кто-то при помощи красной краски отверг эмблему; и наконец, где команда?

Под грузом этих вопросов Трилистник спустилась на палубу и постояла в сторонке, вбирая эмблему в память.

Смотрела пристально, закрывала глаза, снова открывала, пока не запомнила каждый штрих и оттенок цвета, каждую деталь.

— Хелло!

Но было слышно лишь эхо от звука ее голоса, корабль хранил молчание.

«Пришло время испытать мое терпение, — подумала Трилистник. — О, терпение — моя слабая сторона».

Мех сыщицы почти высох. Она проскользнула через последний люк в конце коридора и очутилась на палубе, похожей на взлетно-посадочную палубу авианосца, освещенной таким же мерцающим светом, как и остальной корабль.

Однако помещение оказалось просторнее, чем взлетно-посадочная палуба. По стенам располагались дюжины неосвещенных смотровых экранов. Тут же располагались ящики с приборами, выключателями и контрольными ручками. Места для радистов, снабженные широкими ремнями безопасности, пустовали. Стены из полупрозрачного серебристо-голубого металла не были раскрашены. У Трили перехватило дыхание. Это был хоречий металл, а по нему золотом выгравирована эмблема: две звезды, одна большая, другая маленькая, соединенные извилистой, как лента, дорогой. Рисунки на кукурузных полях.

Трили подошла ближе, наблюдая, впитывая, анализируя, как будто мама и папа привели ее сюда за лапку, с завязанными глазами, а потом сняли повязку и ушли.

Что это за корабль, Трили, для чего он предназначен? Как он был построен? Кем? Когда? Где? Как попал в Горностаево озеро? Почему тебя сюда пригласили, кто открывал двери? Что означает эмблема? Что это за корабль?

— Я здесь! — эхо ее голоса отразилось от металлических переборок и вернулось к ней. А ей так хотелось быть услышанной...

Корабль был пуст и безмолвен. Приборы не освещены, их стрелки недвижны.

Вдруг глаза Трили расширились. Плакаты, маркировка на инструментах, подписи — все это было выгравировано на языке Ферры. Овальные иллюминаторы смотрели в черную воду. На одном из подоконников стояла маленькая синяя ваза. В ней — нежный цветок, создающий видимость домашнего уюта. Скромная падающая звезда... Картина из музея!

«S означает не submarine, — прошептала Трили ошеломленно, — S означает starship[3]».

Трили опустилась на край самого переднего кресла, стоявшего перед полукруглым диваном. В тишине зазвучал ее голос.

— Здесь они сидели, мои предки, в этих креслах, касались этих приборов и вели этот корабль среди звезд! Они были здесь!

Они прибыли сюда, ее прародители и их щенки, которые стали Трилиными пра-пра-прадедушками и пра-пра-прабабушками. Сотни веков тому назад они преодолели на этом корабле расстояние во много световых лет от Ферры до Земли.

Глаза Трили наполнились слезами, и она в изнеможении упала головой на щиток приборов, закрыв мордочку лапами. Ее слезы потекли на древние приборы. Она ясно представила себе приземление своих далеких предков, тоска по ним смешалась с сумасшедшей радостью раскрытия тайны и обернулась бесконечной печалью.

Видения прошлого.

Тогда здесь не было Горностаева озера. На этом месте простиралась зеленая долина. Корабль первых хорьков-пришельцев мягко коснулся травы, и магнитные двигатели наконец были заглушены.

Трили ясно увидела своих предков, взрослых и щенков, испуганных и храбрых в то же время, полных решимости построить здесь новый мир — цивилизацию, основанную на Правилах Этикета.

Трили ощущала их решимость. Они не оставили воспоминаний о прошлом, они решили жить по-новому. Зачем рисковать будущим, описывая войны, которые недостойны памяти потомков; зачем увековечивать имена людей, причастных к ненависти и убийствам?

Они высмеяли чудовище-змея и поклялись, что отныне только честь будет девизом их культуры. И колонисты выстояли против всех ожидавших их опасностей ради своих щенков и ради жизни на новых началах.

И теперь Хорьчиха Трилистник, одна из потомков тех хорьков, которые звали своих родителей к звездам, плакала от любви к давно ушедшим смельчакам-предкам, которые отныне всегда будут жить в ее сердце.

— Не хотите ли чаю, мисс Трилистник?

Хорек Норки стоял перед панелью приборов. Капли воды еще блестели в его шкурке За ним был виден еще один хорек, которого Трили не узнала из-за слез, застилавших глаза.

— Норки! — вопль восторга пополам с рыданием.

— Да, мэм, — он оглядел комнату, — вы нашли его!

— Все они... прилетели с Ферры! Норки, это их корабль!

— Это так.

— Вы знали?

— Нет. Мы последовали за вами в глубину. Теперь мы знаем.

«Легенда оказалась правдой. Мы прилетели из космоса!»

— Теперь у вас много доказательств, мисс Трилистник.

Он повернулся к другому хорьку, кивнул и снова посмотрел на Трили.

— Норки...

Трили вскочила, кинулась в объятия своего партнера и, не вытирая слез, спрятала мордочку в мягком меху на его груди. Норки стоял тихо, успокаивая ее.

Наконец он произнес:

— Мисс Трилистник, я счастлив представить Вам мисс Мускат из фирмы «Мускат и...

Трили задохнулась и бросилась к хорьчихе, которой она восхищалась всю свою жизнь. Угольная пыль была смыта с шерсти капитана во время долгого подводного путешествия.... Сейчас, еще влажный, ее мех сиял особым, необычным оттенком. Глаза смотрели не мигая, замечая все.

Улыбнувшись порыву юной хорьчихи, Мускат дополнила реплику Трилиного партнера:

— ...и Бергамот».

Трили обернулась, чувствуя слабость в коленках:

— Мистер Норки? Вы — Хорек Бергамот?

— Бывший Хорек Бергамот, — поправил ее партнер. — Я иногда ошибаюсь, особенно перед камерами.

— Вы очаровали нас с самого начала, Трилистник, — сказала Мускат, — даже раньше, чем сначала. Дело о Невидимых Часах — хорьки-близнецы. Ваша разгадка была поразительной. А Дело о Таинственных Рисунках! Мы все были озадачены, но когда вы нашли художников и мышь объяснил...

Мускат кивком указала на эмблему на стене:

— Как вы узнали до того, как нашли корабль, что за рисунки были на «Радуге»?

— Я этого не знала, — Трили улыбнулась своей героине, — но дайте мне один день, мэм, и я расскажу вам все.

• Предыдущая
• 14/17
• Следующая