Операция прикрытия - Хруцкий Эдуард Анатольевич - Страница 5
- Предыдущая
- 5/11
- Следующая
Лес ложился на лобовое стекло «виллиса», как на экран. Темной плотной полосой.
— Тут две дороги, товарищ капитан, — сказал, притормозив, шофер, — одна через лес — короткая, другая в объезд.
Тамбовцев посмотрел на уходящее солнце, на темную стену леса и сказал:
— В объезд.
— Может, лесом, товарищ капитан?
— А зачем зря рисковать?
— Да какой здесь риск!
Наезженное полотно дороги уходило в темноту деревьев, разделяясь у самого леса.
…Трое с пулеметом лежали за деревьями на опушке по правую сторону дороги, двое с автоматами по левую.
Один наблюдал за машиной.
А «виллис» все ближе и ближе. И уже невооруженным глазом различимы офицерские погоны. Пулеметчик передернул затвор МГ. Бандиты начали прилаживать «шмайссеры».
Машина на скорости повернула у самого леса и пошла вдоль опушки.
— Кабан! — крикнул бандит. — Пулемет!
А машина, подпрыгивая на разбитых колеях, уходила все дальше и дальше от засады.
Кабан вскочил и, положив ствол пулемета на сук, дал длинную, почти бесполезную очередь вслед.
Подъезжая к заставе, Тамбовцев увидел вышку. Настоящую пограничную вышку и недостроенный забор. Несколько солдат без гимнастерок прибивали светлые, оструганные доски. И хотя забор не охватил всю территорию заставы, у ворот уже стоял часовой. Он шагнул навстречу машине, поднял автомат. Тамбовцев выпрыгнул на землю, расстегнул карман гимнастерки, достал удостоверение.
В углу у забора стояли палатки, под навесом приткнулась походная кухня с облупленным боком, в двух аккуратно вырытых землянках, видимо, расположились склады.
Из палатки навстречу Тамбовцеву шел высокий старший лейтенант в выгоревшей пограничной фуражке.
— Начальник заставы старший лейтенант Кочин.
— Помощник начальника штаба отряда капитан Тамбовцев.
Офицеры пожали друг другу руки.
— Как на границе? — спросил Тамбовцев.
— Пока сложно. Охраняем секретами, подвижными нарядами. Тянем телефонную связь.
— Спокойно?
— Почти. Это не вас обстреляли?
— Нас, из леса.
— Вчера бандиты напали на наряд. Потерь нет. Но вообще на участке непривычно тихо.
— А как у соседей?
— Прорывы в сторону тыла и за кордон. Правда, и у нас почин.
— Что такое?
— Задержали нарушителя погранрежима.
— Интересно.
— Прошу. — Кочин показал на одну из палаток. — Там канцелярия заставы.
И хотя канцелярия помещалась в палатке, но это все же было подлинно штабное помещение. Стол, секретер для документов, в углу стеллаж, на котором разместились четыре полевых телефона и рация. На стойках закрытые занавесками карта участка и график нарядов.
Горела аккумуляторная лампочка, за столом сидел младший лейтенант Сергеев. Увидев Тамбовцева, он встал.
— Товарищ капитан…
— Продолжайте, продолжайте.
Тамбовцев сел на табуретку в темноту, внимательно разглядывая задержанного.
— Гражданин Ярош Станислав Казимирович, житель пограничного села, задержан за нарушение погранрежима и контрабанду.
— Так какая ж то контрабанда! Бога побойтесь, пан хорунжий…
— Называйте меня «гражданин младший лейтенант», — строго сказал Сергеев.
Задержанный закивал головой. Это был мужчина неопределенного возраста, где-то между тридцатью и сорока. Смотрел он на Сергеева прищуренными, глубоко запавшими глазами. Одет Ярош был в табачного цвета польский форменный френч, пятнистые немецкие маскировочные брюки и крепкие сапоги с пряжками на голенищах.
На столе перед Сергеевым лежали пачки сигарет, стояло несколько бутылок, какие-то пакетики, свертки.
— Гражданин Ярош, — строго, даже преувеличенно строго начал Сергеев.
Тамбовцев усмехнулся. Из темноты он разглядывал руки Яроша. Крепкие, с сильными запястьями, они лежали на столе спокойно, по-хозяйски. И хотя всем своим видом задержанный изображал волнение, руки его говорили о твердой воле и полном спокойствии.
— Вы, — продолжал заместитель начальника заставы, — нарушили пограничный режим. Где вы были?
— Так, пан лейтенант, я до той стороны ходил. К швагеру. Родич у меня в Хлеме.
— А вы знаете, что переходить границу можно только при соответствующем разрешении?
— Так я в Хлем подался семь дней назад, ваших стражников еще не было. А обратно шел, они меня и заарестовали.
— Вас не арестовали, а задержали. Что это за вещи? — Сергеев указал на стол.
— Родич дал и сам наменял в Хлеме.
— Значит, так, — вмешался в разговор Тамбовцев. — Ввиду того, что вы, Ярош, пересекли границу до принятия ее под охрану советскими пограничниками, мы вас отпускаем. Но помните, в следующий раз будем карать по всей строгости советского закона.
— Оформите протокол, — приказал Кочин Сергееву. — Вещи верните, они не подлежат изъятию как контрабанда. Все.
Кочин повернулся и пошел к дверям. За ним поднялся Тамбовцев.
Задержанный внимательно посмотрел вслед капитану.
Они сидели в палатке и курили. Тамбовцев, Кочин и Сергеев. Полог палатки был откинут, и в темном проеме виднелся кусок неба с огромными, словно нарисованными звездами.
— Как на юге в августе, — сказал Тамбовцев.
— А вы там служили, товарищ капитан? — спросил Сергеев.
— Да нет, пацаном в «Артеке» был. А служил я здесь.
— На этом участке? — удивился Кочин.
— Именно.
В проем заглянул дежурный.
— Товарищ старший лейтенант, к вам женщина.
— Какая женщина? — Кочин встал.
— Гражданская, говорит — учительница местная.
— Зови.
Она вошла, и в палатке словно светлее стало. Будто не маленькая аккумуляторная лампочка горела, а стосвечовка.
Женщине не было и двадцати пяти.
— Вы ко мне? — после паузы спросил Кочин.
— А вы начальник пограничной стражнины?
— Я начальник заставы.
— Вы уж простите, я не привыкла пока.
— Я вас слушаю.
— Пан начальник…
— Товарищ начальник, — поправил Кочин.
— Простите. Знаете, привычка. Я местная учительница Анна Кучера, вот мои документы. — Она протянула Кочину несколько бумажек и паспорт.
Кочин развернул паспорт.
— Довоенный, — усмехнулся он.
— Да, товарищ начальник, при немцах аусвайс выдали, а паспорт сохранился.
— Вы давно работаете здесь?
— С сорок третьего года. Муж погиб. Он был в подполье. Меня после его смерти друзья устроили в деревню.
— Вы садитесь, товарищ Кучера.
Сергеев вскочил, уступая женщине стул. С первой минуты, как только она появилась в канцелярии, младший лейтенант не сводил с нее глаз.
— Я слушаю вас, — сказал Кочин.
— Понимаете, в лесу банда.
— Мы знаем.
— Я понимаю, но по ночам в деревне появляются люди из леса.
— Вы их видели? — спросил Тамбовцев.
— Да. Вчера ночью, двое с автоматами. Они прошли мимо моего дома. Я испугалась и до рассвета просидела у окна. Они вернулись в лес той же дорогой.
— Значит, ночь они провели в деревне? — Тамбовцев встал.
— Да, наверное.
— А у кого?
— Не знаю.
— Но все же?
— Не знаю. Они шли с левой половины.
— А Ярош там живет? — спросил Кочин.
— Нет, он в другом конце.
— Вы кого-нибудь подозреваете?
— Нет. Но я очень боюсь.
— Анна Брониславна, — Кочин заглянул в паспорт, — вы бы очень помогли нам, если сказали, к кому они ходят.
— Я боюсь этих людей.
— Хорошо, — Тамбовцев подошел к женщине. — Завтра к вам приедет инспектор из района. Вы понимаете меня?…
Тамбовцев спал в машине, не раздеваясь, только сапоги стянул. Лежать было неудобно, ноги и руки затекали, и он ворочался под шинелью.
— Товарищ капитан, — к машине подошел дежурный по заставе, — два часа.
Тамбовцев вскочил, потянулся длинно и хрустко, начал натягивать сапоги. Над лесом висела луна. Огромная и желтая. В свете ее предметы вокруг казались удлиненно-расплывчатыми. Тамбовцев оделся, накинул поверх гимнастерки трофейную маскировочную куртку, достал из кобуры пистолет, сунул его за пояс.
- Предыдущая
- 5/11
- Следующая
