Истина - Хруцкий Эдуард Анатольевич - Страница 10

• Предыдущая
• 10/51
• Следующая

— Спит. Олег Сергеевич, — улыбнулся шофер, — всю колбасу слопал и спит. Смотрите, какой у него животик круглый стал.

Наумов посмотрел и усмехнулся, слишком уж смешным был этот маленький белый комочек.

Машина тронулась, щенок упал на бок, проснулся и недовольно тявкнул.

— Молчи, дурачок, — Леня Сытин погладил его, — теперь у тебя все в порядке.

— Леня, я тебя высажу у конторы, срочно объявляй машину Коробкова в розыск, а я нового квартиранта на постой устрою.

Они высадили Леню у управления на улице Белинского, а сами поехали в Козихинский к Наумову.

— Я за молоком схожу и потом поднимусь, — сказал шофер.

Щенок постоял на пороге, принюхался и вошел в коридор, он повернул мордочку и посмотрел на Наумова, словно говоря: что стоишь, заходи. Потом, смешно переваливаясь, зашагал в глубь квартиры.

Наумов зашел в ванную, снял пиджак и рубашку, обтерся по пояс холодной водой, потом, неся пиджак и кобуру в руках, пошел в комнату.

В этой квартире он жил всю жизнь. Отец Наумова после фронта пошел служить в милицию и погиб в пятидесятом, за два дня до рождения Олега.

Мать, учительница, после смерти мужа сильно болела и умерла, когда Олегу было уже за тридцать. Он так и не женился. Слишком много времени отнимала служба и болезни матери.

В коридоре звякнул звонок. Вошел шофер с двумя пакетами молока. Он критически оглядел квартиру, словно попал сюда впервые, а не пил здесь чай, два дня назад вернувшись из Мытищ. И так же, как всегда, повторил знакомую фразу:

— Жениться вам надо, с такой квартирой, да в таком районе, знаете какую жену найти можно.

— Какую, Леша? — поинтересовался Наумов, переодевая рубашку.

— Самостоятельную.

Это была у Леши высшая оценка для женщины. Он не делил их по внешности и уму, а во главу угла ставил трудолюбие и домовитость.

— Так самостоятельная за меня не пойдет.

— Вы скажете тоже, образование, звание, оклад, квартира.

— Все, поехали. — Наумов надел пиджак. — А ты сторожи, — сказал он судорожно хлебавшему молоко щенку.

Старшина при входе в управление привычно козырнул и сказал:

— Товарищ майор, вас просит зайти полковник Никитин.

Значит, началось. Видимо, начальнику уголовного розыска области уже позвонили сверху, иначе он бы не стал вызывать.

В приемной начальника сидел Коля Гусев, начальник розыска одного из районов, он что-то рассказывал секретарше Ниночке, и она тихо смеялась.

— Привет, — сказал Олег.

Коля смутился и кивнул.

— Нина, не верь ему, у него в районе девушки плачут денно и нощно, проклиная коварство подполковника Гусева.

— Вас Владимир Петрович ждет, Олег Сергеевич, — холодно ответила Нина.

А Гусев в спину ехидно добавил:

— Смотри, переведут ко мне замом, проклянешь все.

Начальник подписывал какие-то бумаги, выглядел он плохо, лицо отдавало желтизной, видимо, опять разыгралась язва.

— Ну, чего стоишь, садись.

Олег сел, достал сигарету.

— Докладывай.

— Да пока особенно не о чем.

— Ты веришь, что убийца этот, как его, — начальник заглянул в бумаги, — Коробков?

— Конечно, это было бы большой удачей, — устало сказал Наумов, — но такие истории бывают только в кино.

— Ишь хватил, в кино. Там, наоборот, до конца не знаешь, кто убил. А Коробков тебе, как с куста, свалился.

— То-то и настораживает.

— Это дело поручили тебе. В группе Сытин и Прохоров.

— А нельзя мне взять Колчина?

— Нет, он в Талдоме в командировке. План опермероприятий жду к вечеру. Очень на тебя надеюсь, Олег.

— Надежды юношей питают…

— Я уже старец, Олег, старец. Мне они подают.

— Конечно, — ворчливо заметил Наумов, — полковнику жить легче.

— Это точно. У тебя еще нет язвы?

— Бог миловал.

— Тогда запомни слова Шопенгауэра: здоровый нищий счастливее больного короля. Замечательно мы с тобой размялись. А теперь к делу.

— Бурмин убит из японского пистолета «Намбу» с глушителем. Это — первое. Второе, что смущает меня, — поведение преступника. Он не наследил, не взял ценности, но что-то искал в бумагах Бурмина.

— Что именно, есть предположения?

— Пока нет, — честно ответил Олег.

— Давай вместе подумаем. Бурмин — писатель. Кроме того, выступает в газете с острыми разоблачительными статьями против всякой сволочи. Вот, — полковник пододвинул папку, — пока ты собак на улице подбираешь, я попросил его публикации за последние десять лет.

— Спасибо, а кто настучал о собаке?

— Тайна. Я думаю, что у Бурмина были враги.

— Кроме того, его жена ушла к другому.

— Это слишком не похоже на убийство из ревности.

— Не исключено, товарищ начальник, что сам Бурмин был в чем-то замешан.

— Не верю. Я читал все книги Бурмина, был на нескольких встречах с ним, а однажды помогал ему в сборе материала для статьи о подпольных цеховиках. Да. Не смотри на меня так. Там дело было связано с убийством, поэтому его вели мы вместе с БХСС.

— Это одинцовское дело?

— Именно.

— Я тогда в Балашихе работал.

— А я с Бурминым говорил много и долго. Такой человек не может жить двойной жизнью.

— Я очень рад этому, Владимир Петрович. У меня такое же мнение.

— Так зачем же ты этот разговор затевал?

— Вы же сказали, все версии.

— Я имел в виду все реальные.

— Товарищ полковник, меня этот пистолет японский с глушителем добил.

— Знаешь, Олег, у оружия бывают странные судьбы. Я часто думал написать об этом. Возможно, где-то, пусть во Владивостоке, кто-то с фронта привез этот «Намбу». Потом его путь непредсказуем.

— А глушитель?

— Вспомни ростовское дело. Там не только пистолеты, самодельные автоматы с глушителем были. Это пусть не смущает тебя. Но тем не менее отработай линию оружия.

На столе загудел телефон.

— Иди, Наумов, докладывай мне ежедневно.

— Как с машиной?

— Круглосуточно в распоряжении твоей группы.

В кабинете Наумова ждал эксперт.

— Вот, дорогой Олег Сергеевич, заключение баллистов. Судя по следам на пуле, пистолет новый, модель с такими нарезами начали производить семь лет назад. Пулю проверяем, по картотеке результаты поступят завтра.

В кабинет вошел Борис Прохоров.

— Прибыл в ваше распоряжение, — шутливо поднес он к голове пальцы руки.

— Ты с делом знаком? — спросил Олег.

— Вообще да.

— Тогда ты занимаешься поисками пистолета. Пиши запросы. Нам нужны все дела, связанные с незаконным ввозом оружия и хищением иностранных пистолетов.

— За какой период? — спокойно спросил Прохоров.

— Последние десять лет.

— Хорошо.

Прохоров вышел. Он, как всегда, был абсолютно спокоен. Поэтому Наумов и не любил работать с ним. Его раздражало хладнокровие Бориса, подчас граничащее с равнодушием.

— Сытин, как с машиной?

— Пять минут назад докладывали, пока не объявлялась.

— Где бумаги Бурмина?

— У меня в комнате.

— Принеси.

Олег снял пиджак, расстегнул наплечный ремень, положил пистолет с кобурой в сейф. Он прилично намял бок сегодня. Хуже нет, когда в жару таскаешь эту штуку. Детское увлечение оружием прошло у него в армии.

Вошел Леня Сытин и положил на стол два бумажных опечатанных мешка, с содержимым которых ему поручил ознакомиться следователь.

— Олег Сергеевич, следователь прокуратуры просил все это ему вернуть. А это — постановление на арест Коробкова, — протянул Леня тоненькую папку.

— А он думает, я бумаги Бурмина на аукционе в Лондоне продам?

— Да нет, говорит, хочет их систематизировать.

— Делать ему нечего. Пусть лучше протоколы да поручения пишет.

— Это вы ему скажите.

Зазвонил телефон.

— Наумов… Да… Да, — Олег закрыл трубку рукой, — легок на помине.

— Следователь? — удивился Леня.

Олег кивнул, продолжая слушать и однозначно отвечать. Потом он попрощался и положил трубку.

— Занудный мужик. Но все излагает по делу.

• Предыдущая
• 10/51
• Следующая