Вещи, которые остались после них - Кинг Стивен - Страница 2
- Предыдущая
- 2/9
- Следующая
Но в такие минуты чаще всего срабатывает инстинкт выживания. Это случилось и со мной. Могу спуститься вниз, решил я, но лишь после того, как попытаюсь спасти свое достоинство. Розовые трусики и вырезки я засунул под кровать. Кое-как оделся и поспешил к матери с сестрой, насколько позволяли негнущиеся ноги. И все время думал об идиотской телевизионной игре-викторине, которую раньше смотрел, «Обгони время».
Помню, как мать коснулась моей пунцовой щеки, когда я скатился по лестнице, и тревоги в ее глазах прибавилось.
— Неужели ты тоже заболел?
— Может, и заболел, — ответил я, и достаточно радостно.
А еще через полчаса обнаружил, что у меня расстегнута ширинка. К счастью, ни Пег, ни мать этого не заметили, хотя в любом другом случае одна из них или обе обязательно бы спросили, есть ли у меня лицензия на торговлю хот-догами (в доме, где я вырос, такое сходило за остроумие). Но в тот день одна слишком плохо себя чувствовала, а вторая тревожилась. Так что обеим было не до остроумия. В общем, я вышел сухим из воды.
Счастливчик.
Вторая эмоциональная волна, накатившая на меня в моей квартире вслед за первой в тот августовский день, имела более простую подоплеку — я подумал, что схожу с ума. Потому что эти очки не могли появиться здесь. Никак не могли. Никоим образом. Абсолютно.
Потом я поднял голову и увидел кое-что еще, чего точно не было в моей квартире, когда я уходил в «Стэплс» получасом раньше (и запер за собой дверь, как делал всегда). В углу между кухонькой и гостиной стояла бейсбольная бита. Судя по ярлыку, изготовленная фирмой «Хиллрич-энд-Брэдсби». И хотя обратной стороны биты я не видел, знал, какие там будут слова: «Регулятор претензий». Выжженные в дереве раскаленным прутом, а потом выкрашенные в темно-синий цвет.
Новое чувство охватило меня: третья волна. Сюрреалистичный испуг. Я не верю в призраков, но, право слово, в ту минуту озирался по сторонам, словно ожидал увидеть одного-двух.
И ощущения были — словно пообщался с ним. Да-да, пообщался. Потому что эти солнцезащитные очки должны были остаться в прошлом, далеком, далеком прошлом, как поют «Дикси Чикс».[6] Впрочем, как и «Регулятор претензий» Клива Фаррелла.
«Бесбол ошен-ошен харош для меня, — иногда говорил Фаррелл, сидя за столом и размахивая битой над головой. — А вот стра-ХО-вание ошен-ошен плохо».
Я сделал единственное, что пришло в голову: схватил солнцезащитные очки Сони д'Амико и побежал к лифту, держа их перед собой как что-то мерзкое, испортившееся, пролежавшее в квартире с неделю, пока хозяева отсутствовали. Скажем, гниль и полуразложившуюся отравленную мышь. Мне вдруг вспомнился разговор о Соне с одним моим знакомым, Уорреном Андерсоном.
«Она, должно быть, выглядела так, будто собиралась вскочить и попросить кого-то принести ей кока-колу», — подумал я после того, как он рассказал мне, что видел.
Мы сидели в пабе «Бларни стоун» на Третьей авеню, выпивали, примерно через шесть недель после того, как рухнуло небо. И следующий тост подняли за то, что оба остались живы.
Такие моменты имеют привычку застревать в памяти, хочешь ты этого или нет. Как музыкальная фраза или припев дурацкого попсового шлягера, который невозможно выбросить из головы. Ты поднимаешься с кровати в три утра от желания отлить, стоишь над унитазом, с концом в руке, мозг твой проснулся только на десять процентов, и вдруг в голове звучит: «Она думала, ей хочется вскочить. Вскочить, чтобы коку попросить». По ходу нашего разговора Уоррен спросил, помню ли я ее забавные очки, и я ответил, что помню. Конечно же, я помнил.
Четырьмя этажами ниже Педро, швейцар, стоял в тени под навесом и говорил с Рейфом, курьером «Федэкс».[7] Педро очень серьезно относился к своим обязанностям, когда дело касалось различных курьеров. Ввел правило семи минут — ровно столько автомобиль курьера мог стоять перед подъездом, и срок этот жестко контролировался с помощью карманных часов. А на нарушителей он натравливал патрульных, с которыми поддерживал прекрасные отношения. Но вот с Рейфом сдружился. Иногда они стояли у подъезда минут по двадцать, болтали ни о чем. О политике? Бейсболе? Евангелии от Генри Дейвида Торо? Я не знал, и до того дня темы их болтовни меня не волновали. Они стояли у подъезда, когда я вошел с покупками, чтобы подняться к себе. Стояли и в тот момент, когда Скотт Стейли, уже далеко не такой беззаботный, спустился вниз. Скотт Стейли, который только что обнаружил маленькую, но заметную дыру в колонне реальности. Одного их присутствия хватило, чтобы приободрить меня. Я подошел к ним и протянул правую руку, ту, в которой держал солнцезащитные очки, к Педро.
— Как вы это назовете? — спросил я, не подумав извиниться за то, что влезаю в разговор или за что-либо еще, желая, чтобы они забыли о своих делах и тут же переключились на мои.
Педро окинул меня задумчивым взглядом, словно упрекая, мол, я удивлен вашей бестактностью, мистер Стейли. Действительно удивлен. Потом посмотрел на мою руку. Долго молчал. Мелькнула ужасная мысль: он ничего не видит, потому что видеть нечего. Только мою протянутую руку. Словно сегодня — вторник-перевертыш и я жду от него чаевых. В моей руке ничего нет. Естественно, нет, потому что очки Сони д'Амико более не существовали. Забавные очки Сони давным-давно канули в Лету.
— Я называю их солнцезащитными очками, мистер Стейли, — наконец ответил Педро. — А как еще я могу их называть? Или это вопрос с подковыркой?
Рейф из «Федэкс», определенно в большей степени заинтересовавшийся очками, взял их. Я испытал огромное чувство облегчения, увидев, что он держит очки, рассматривает, даже изучает. Такое же облегчение испытываешь, когда кто-то в нужном месте почешет тебе между лопатками. Он выступил из-под навеса, поднял очки, чтобы разглядеть их на просвет. Солнечные лучи отразились от стекол в виде сердечек.
— Они похожи на те, что носила маленькая девочка в том порнофильме с Джереми Айронсом, — вынес он вердикт.
Я не мог не улыбнуться, хотя тревога не отпускала. В Нью-Йорке даже курьеры — кинокритики. Вот вам и еще одна причина, по которой этот город достоин любви.
— Совершенно верно, в «Лолите». — Я забрал у него очки. — Только очки-сердечки были в фильме, который снял Стэнли Кубрик.[8] Тогда Джереми Айронс еще ничего собой не представлял…
Я сам не понял, что сказал, но мне было наплевать. Вновь на меня напало легкомыслие… но не в хорошем смысле этого слова. В тот раз — не в хорошем.
— А кто играл извращенца в том фильме? — спросил Рейф.
Я покачал головой:
— Боюсь, сейчас не вспомню.
— Надеюсь, вы меня извините, мистер Стейли, но вы такой бледный, — подал голос Педро. — Не заболели? Может, грипп?
«Нет, гриппом заболела моя сестра, — такой ответ крутился у меня на языке. — В тот день, когда меня едва не застали гоняющим шкурку ее трусиками и любующимся девушкой апреля».
Но я не попался. Ни тогда, ни одиннадцатого сентября. Выкрутился, опять обогнал время. Я не могу говорить за Уоррена Андерсона (он признался мне в «Бларни стоун», что в то утро остановился на третьем этаже поболтать с приятелем об успехах и неудачах «Янки»), но для меня не попадаться стало настоящей специализацией.
— Я в порядке, — заверил я Педро, пусть и грешил против истины.
Однако теперь, когда я точно знал, что очки Сони видят и другие, что они реально существуют, мне полегчало. Если солнцезащитные очки имели место быть в этом мире, возможно, бейсбольная бита «Хиллрич-энд-Брэдсби» Клива Фаррелла тоже не была фантомом.
— Это те самые очки? — с придыханием спросил Рейф. — Из первой «Лолиты»?
— Нет. — Я сложил дужки за стеклами-сердечками и вдруг вспомнил имя и фамилию девочки, которая сыграла в фильме Кубрика, — Сью Лайон. Но никак не мог припомнить исполнителя мужской роли. — Они лишь похожи на те очки.
6
«Дикси Чикс» — американская музыкальная группа (три девушки), созданная в начале 1990-х гг. и добившаяся наибольшего успеха в 2002 г. (несколько премий «Эмми»).
7
«Федерал экспресс» — крупнейшая частная почтовая служба.
8
Фильм «Лолита» (реж. Стэнли Кубрик) вышел на экраны в 1962 г.
- Предыдущая
- 2/9
- Следующая