Вниз по волшебной реке - Успенский Эдуард Николаевич - Страница 3

• Предыдущая
• 3/15
• Следующая

— Да погоди ты со своими внуками! Эй, малый! — позвал царь скорохода. — Сбегай ещё раз к Василисе. Что она посоветует?

— Дяденька царь, а чего я всё к ней бегаю? Давай её сюда позовём, — сказал мальчик.

— Да где же это видано? Бабу, да в царскую думу пускать! — заволновался Чумичка.

— Нельзя! — закричали бояре. — Не женское это дело — в думе сидеть! Пусть дома советует!

И мальчишка помчался за ответом. Через пять минут он доложил царю:

— Она говорит, с купца надо полбочонка серебра взять! Сразу тот купец поумнеет.

— А что? Дело она говорит! — закричал боярин Морозов. — Серебро то дадим за Соловья-разбойника. Тому, кто его выловит.

— Надо же! — удивился Чумичка. — Как выдумывает! Даром что баба!

Царь стукнул посохом.

— Ну так и пиши!

— Вот тут ещё одна новость есть, — сказал вдруг парень из зеркала. — Только я не знаю, говорить её или нет? Уж больно новость необычная. Нельзя её при всех.

Дума притихла.

— Ваше величество, — сказал Чумичка, — прикажи боярам: кто умеет тайну хранить — пусть остаётся, кто не умеет — пусть домой идёт!

— Так тому и быть.

Макар согласился.

Сейчас же к выходу направился боярин Чубаров.

— Ну её к лешему, эту тайну! Не знаешь — не проболтаешься!

— Теперь говори! — приказал писарь зеркалу.

— Так вот, — сказал парень, — царь наш собирается нас покинуть. Устал, говорит. Надоело, говорит, царствовать. В деревню хочет уехать.

— Как же так?! — встрепенулся писарь. — А я?

Он упал перед царём на колени:

— Не губи, царь-батюшка! Какое же это царство без царя! Чьи же я мысли буду записывать?

— Что же, без меня и мыслей не будет? — удивился Макар.

— Какие же это мысли! — закричал Чумичка. — Если они не царские?!

— Ничего, ничего! Всё хорошо будет. Тут и бояре есть, и Василиса Премудрая, — успокоил его Макар. — А моё слово твёрдое — уеду я. К бабушке. Загорать буду, как все люди. Сено косить. Лещей стану ловить на удочку. Вопросы есть?

— Есть! Есть! — закричал боярин Морозов. — А ловить-то на что будешь?

— Как — на что? На червяка!

— Прошу слова! Прошу слова! — потребовал Морозов. Он выбрался вперёд и заговорил: — Уважаемые бояре! Лещ — он рыба хитрая. Он на червяка не пойдёт. Его на манную кашу брать надобно!

И они завели долгий рыболовный разговор.

В это время в избушке у Бабы-Яги блюдечко вдруг помутнело и ничего не стало видно.

— Это почему? — спросил Митя.

— Змей Горыныч на охоту вылетел, — ответила Баба-Яга. — Он теперь весь воздух взбаламутит. До вечера ничего не увидишь. Чтоб ему провалиться, замечательному! Чтоб у него всё полопалось, у самого красивого!

— Сколько он народу поел — страсть! — добавила Кикимора. — Ох, не нравится он мне, наш хорошенький.

— А почему же вы его замечательным называете? И хорошеньким? — удивился Митя.

— А потому, что его ругать нельзя, — объяснила Баба-Яга. — Кто его ругать станет, того он съест.

— И тебя съест, бабушка?

— Меня-то не съест, — ответила старуха. — Подавится. Но неприятностей не оберёшься!

— Бабушка, а ваш царь Макар хороший? — спросил Митя.

— Да ничего, хозяйственный, справедливый. И с Василисой Премудрой советуется.

— Ну, а она какая, Василиса Премудрая?

— Спросил тоже! Да она же моя племянница! Она столько вещей придумала — не сосчитать! И сапоги-скороходы! И яблочко — по блюдечку! И ковёр-самолёт!

— Ей Домовой помогает, — вставила Кикимора, — помощник ейный.

— Знаешь что, бабушка, а мне у тебя нравится, — сказал Митя Бабе-Яге. — Можно, я у тебя здесь поживу немного?

— Живи хоть всё лето! — отвечала Баба-Яга. — Только не лезь куда не надо, вот и всё.

Незаметно наступил вечер, и блюдечко снова прояснилось. Митя наклонился и стал смотреть. И снова он увидел царский дворец. Позади дворца стояла баня. А из бани шёл пар.

Царь Макар, весь в мыльной пене, сидел на лавке, а прислужник Гаврила хлестал его веником.

— Подбавь парку! Подбавь парку-то! — кричало его величество, выплёскивая пену. — Будто не царя моешь! Веничком меня, веничком любезного! У-у-ух!

Потом царь задумался:

— Эй, Гаврила, как ты считаешь, войско тут без меня не разбежится? Если уеду я?

— Да не должно, ваше величество. С чего бы ему разбегаться?

— А как возьмёт и разбежится!

— А что! — согласился Гаврила. — Возьмёт и разбежится. Долго ли разбежаться-то?

— Ну ладно. А купцы как? Не перестанут торговать с заморскими странами?

— Купцы? Да нет, конечно. Зачем им переставать?

— А как возьмут и перестанут?

— А что? Могут и перестать. Перестать — это не трудно. Это в два счёта можно, — согласился слуга, нахлёстывая царя веником.

— Ну, а войны тут без меня не будет? Как ты думаешь?

— Не должно быть. Кому она нужна, война эта?

— А как враги нападут, что тогда?

— А как нападут, тогда будет, — уверенно сказал Гаврила. — Кабы не напали, тогда другое дело!

— Эх, ты! — рассердился Макар. — Толку от тебя! Разбежится, не разбежится! Перестанут, не перестанут! Нападут, не нападут! И так и эдак по-твоему получается! Помолчал бы уж.

И он, распаренный, погрузился в свои думы.

…А тем временем писарь Чумичка, заложив руки за спину, ходил вокруг царского дворца.

— И как же мне теперь быть? — рассуждал он. — Я же пропаду. Кому я нужен без царя-то? Ведь меня теперь работать заставят! На кухню пошлют.

И он побежал искать царскую дочку Несмеяну.

…Несмеяна со своей прислужницей Фёклой сидела на берегу пересохшего пруда и ревела во весь голос:

— Ой-ой-ой-ой-ой-ой — мама! Ой-ой-ой — папа!

— Несмеяна Макаровна, — сказал Чумичка, — оторвитесь на минутку, дело есть.

— Какое? — спросила Несмеяна, перестав плакать.

— Царь, ваш батюшка, бросить нас собирается. Хочет в деревню уехать. Вот беда какая!

— Да ну?! — удивилась дочка. — А в какую деревню?

— Какая разница, в какую? Ну какая разница?

— Если мы в Марфино поедем — это хорошо. А если в Павшино — так плохо!

Теперь удивился писарь:

— Почему?

— Да потому, что там бык бодучий! Вот почему.

— Царевна, надо царство спасать, пойдите поговорите с батюшкой. Он вас одних послушать может.

— Не могу. Я плакать должна, — сказала Несмеяна. — Как наплачу целый пруд, мне карету подарят.

— Ну, Несмеяночка, милая, — упрашивал Чумичка. — Я уж тут за вас поплачу. Постараюсь с Фёклой Сергеевной.

Несмеяна пошла к царю, а Чумичка сел на её место и заплакал горючими слезами.

Через полчаса Несмеяна вернулась.

— Уговорила! — сказала она. — Всё в порядке. В Марфино поедем. Там быки не бодаются!

— Только о быках и думаете, уважаемая Несмеяна Макаровна! — закричал Чумичка.

В избушке на курьих ножках Баба-Яга, Митя и Кикимора не отрываясь следили за тем, что показывало блюдечко. Пока оно снова не помутнело.

Наверное, это Змей Горыныч возвращался домой с охоты.

— Что же дальше будет? — спросил Митя у Бабы-Яги.

— Завтра увидишь! А сейчас спать ложись!

Было поздно. Кикимора распрощалась с ними и ушла в своё болото. Митя лёг на лавке под окном и очень быстро уснул.

А Баба-Яга ещё долго возилась у печки. Мыла посуду и бормотала себе под нос что-то вечное, бабиное-ягиное.

• Предыдущая
• 3/15
• Следующая