Всего одна неделя - Ховард Линда - Страница 22

• Предыдущая
• 22/73
• Следующая

– Фар не видела точно. – Вопрос показался мне интересным и даже заинтриговал. – А вот габариты... хм... возможно...

Закрыв глаза, я попыталась снова прокрутить в уме всю сцену. Картина оказалась на удивление живой и подробной. Вот медленно проплывает мимо темная машина... внезапно участившийся стук сердца подсказал ответ.

– Не забывай, что улица расположена под прямым углом ко мне, так что все видно как бы сбоку. Да, задний габарит... продолговатый. Точно не круглый. Продолговатый и узкий.

Глаза сами собой широко раскрылись.

– По-моему, габаритные огни такой формы у некоторых моделей «кадиллака».

– В том числе, – уточнил Бладсуорт. Он прилежно записал мои слова в маленький блокнот, который, судя по всему, вытащил из кармана – тот был сложен пополам.

– Вполне мог бы спросить меня об этом по телефону, – ядовито заметила я.

– Если бы ты отвечала на звонки, – ответил он тем же тоном.

– Но ведь это ты отключился.

– В тот момент я был очень занят и не мог разговаривать. Вчера выдался жуткий день. Позаботиться о твоей машине времени не было, да я все равно не смог бы ее завести, так как ты не догадалась оставить мне ключи.

– Знаю. То есть тогда еще не знала. Обнаружила их уже дома. Дело в том, что газета назвала свидетелем только меня и больше никого. Сам понимаешь, не слишком приятно. К тому же Тиффани так плакала, так просилась на пляж, что я побыстрее арендовала вот этот пикап и приехала сюда.

– Тиффани? – удивленно переспросил Уайатт.

– Нуда, моя пляжная душа. Ее так зовут. Мы с ней очень давно не ездили в отпуск.

Бладсуорт смотрел на меня так, словно только что разглядел у меня вторую голову или услышал признание в раздвоении личности. Через некоторое время к нему вернулся дар речи.

– А кроме Тиффани, в тебе больше никто не живет?

– Если ты имеешь в виду снежную душу, то ее нет. Однажды я, правда, каталась на лыжах. Вернее, почти каталась. Надела ботинки. Но они оказались настолько неудобными, что у меня даже возник вопрос: неужели люди носят их по доброй воле, без пистолета у виска?

Я немного подумала, побарабанила пальцами по столу и решила продолжить.

– Когда-то у меня был еще Черный Барт, но он что-то давно не давал о себе знать, так что, вполне возможно, он со взрослыми не дружит.

– Черный Барт? Это что, твой внутренний... телохранитель? – Уайатт улыбнулся.

– Нет, он просто маньяк. Если бы ты осмелился тронуть хоть одну из моих Барби, то Барт моментально бы тебя прикончил.

– В играх, наверное, равных тебе не было и нет.

– Надеюсь, к девчачьим куклам у тебя претензий не возникает?

Лейтенант недоуменно посмотрел на лежавший перед ним блокнот. Казалось, он пытался вспомнить, каким образом разговор перешел с габаритных огней на Барби. Однако вернуться к основной теме не успел, как так официант принес заказ и аккуратно поставил перед нами тарелки, не забыв предупредить, что они горячие.

Лепешки тортилья предотвратили голодную смерть, но ощущения полной сытости не принесли. Поэтому одной рукой я жадно схватила буррито, а другой подвинула к себе несправедливо конфискованную «Маргариту». Равноценное владение обеими руками имеет свои несомненные плюсы. Писать левой я, к сожалению, не могу, но зато вполне способна вернуть похищенный коктейль.

Как я уже говорила, коктейль оказался не слишком крепким. Но зато его было много. Расправившись с буррито, я умудрилась высосать почти половину чаши и уже начала обретать ощущение счастья. Бладсуорт заплатил за обед, мы поднялись и пошли к машине. Не понимаю, зачем он всю дорогу так крепко меня обнимал: я не спотыкалась, не качалась и даже не пела.

В пикап Уайатт засунул меня так, словно сама я туда ни за что бы не влезла. В знак благодарности я одарила его шикарной улыбкой и положила руку на колено.

– Как насчет близких отношений, начальник? – Бладсуорт хмыкнул, пытаясь подавить смех.

– А ты не могла бы донести эту идею до дома?

– Пока доедем до дома, я протрезвею и вспомню массу причин, почему этого делать не следует.

– Но я все-таки попытаю счастья. – Он нежно меня поцеловал. – А вдруг повезет?

Ах да, шея. Уайатт знал о предательских свойствах моей шеи. Очевидно, придется разориться на водолазку, а может, даже и несколько.

К тому времени как мы переехали через мост в обратном направлении и вернулись в Райтсвилл-Бич, сияние счастья уже как-то померкло, оставив после себя лишь сонливость. Впрочем, мне удалось самостоятельно покинуть кабину и не слишком твердой походкой направиться к крыльцу. Неожиданно я оказалась на руках у Уайатта.

– Предложение все еще в силе?

– Извини. Радость жизни уже поблекла. Алкогольное вожделение выветривается быстро.

Лейтенант нес меня с такой легкостью, словно вовсе не ощущал веса, хотя миниатюрной меня назвать нельзя. Однако Бладсуорт был дюймов на десять выше и к тому же до сих пор оставался отличным спортсменом, а это означало, что он тяжелее меня минимум фунтов на восемьдесят, если не больше.

– Вот и хорошо. Предпочел бы, чтобы ты вожделела ко мне не только в пьяном виде.

– Способность соображать вернулась, а вместе с ней и прежние доводы. Не хочу заниматься сексом.

О Господи! Какая страшная ложь! Я безумно его желала, но из этого вовсе не следовало, что между нами непременно должно что-то произойти.

– Уверен, что смогу убедить свою девушку в необходимости изменить решение, – самонадеянно заявил Уайатт, открывая дверь. Домик ждал нас незапертым: ведь я очень спешила удрать от преследователя, а Уайатт торопился меня догнать.

Примерно через час я наконец обрела право на сон. Последней промелькнула мысль о полной бесполезности водолазки. Что шея? Чтобы сохранить способность владеть собой, придется покупать полный набор доспехов.

Проснулась я среди ночи. Было очень холодно и страшно. Холоду удивляться не приходилось, так как Уайатт повернул регулятор кондиционера наделение «мороз». Видимо, мне снился какой-то сон, потому что проснулась я от звука выстрела и не сразу поняла, где нахожусь.

Наверное, я что-то пробормотала или вздрогнула от испуга. Уайатт тут же сел в постели и абсолютно бодрым голосом спросил:

– Что с тобой?

Вопрос вернул меня к действительности. Я попыталась что-нибудь рассмотреть в темноте, но на фоне более светлого прямоугольника окна сумела различить лишь контуры сильного тела. Протянув руку, дотронулась до него и сразу почувствовала тепло обнаженного живота – как раз над прикрывающей бедра простыней. Прикосновение было неосознанным, импульсивным и отражало инстинктивную потребность в контакте.

– Холодно, – пробормотала я, и Уайатт тут же снова лег, прижал меня к себе и натянул одеяло. Я удобно устроилась, положив голову ему на плечо, а руку на грудь. Тепло и сила успокаивали, а столь реальное присутствие сильного мужчины внушало уверенность. Я вовсе не собиралась спать с Бладсуортом – вы понимаете, о чем речь, – потому что все еще отчаянно пыталась соблюсти принципы. Однако случилось так, что сон сморил меня прямо посреди жаркого спора, а Уайатт явно воспользовался моим бессознательным состоянием. Подозреваю, что тактический ход был тщательно рассчитан: изнурить меня сексом до такой степени, что глаза закрылись сами собой. Но сейчас, в ночной тьме, было безумно приятно лежать в обгятиях этого человека и чувствовать тепло и заботу. Это было то, что я отчаянно хотела получить от него раньше. И сейчас степень собственного счастья почти пугала.

– Что тебе снилось? – спросил Уайатт, легко и ласково меня обнимая. Глубокий голос уютно охрип от сна, а удивительная близость согревала подобно самому теплому и мягкому одеялу.

– Не знаю. Ничего не помню. Почему-то проснулась и никак не могла понять, где нахожусь. Да еще этот холод... Я что-то сказала?

– Нет, просто издала забавный звук, как будто испугалась.

– Мне показалось, что раздался громкий хлопок, но это могло и присниться.

• Предыдущая
• 22/73
• Следующая