Немыслимое путешествие - Блайт Чэй - Страница 28
- Предыдущая
- 28/38
- Следующая
26 апреля. В 11.00 попал в штиль. Вот уж никогда не думал, что я могу обрадоваться штилю. Наверно, это первый и последний случай в моей жизни. Штиль меня ничуть не раздражал.
Решил поработать. Вытащил на палубу все, что нуждалось в сушке: спальные мешки, подушки, брезентовые костюмы, высокие сапоги, свитеры, носки, простыни, гидрокостюм (он еще не просох с того раза, как я спускался
под воду). Убрал в мешок лопнувший бизань. Навел порядок в носовом отсеке, разложил все по-новому. Разбились две банки — с томатным соусом и с бутербродной пастой (что за грязь, что за вонь!). Выбросил их. Обнару-жчл, что протекает банка с черной смородиной. В общем все перебрал и перетасовал. Потом позавтракал: лососина, картофельный салат с майонезом и уксусом, груши и крем. Я ел в кокпите, думая про себя: «А что, не так уж худо проходит мое плавание!» (До чего же память коротка!)
Разделся, полчасика полежал на спине, полчасика — на животе. Было прохладновато, но солнце так манило. Не вредно избавиться от бактерий и подзарядить собственные аккумуляторы. Я прямо чувствовал, как оживает кожа.
Затем снова принялся за работу. Выбросил с дюжину банок сардин, приобретенных еще во время захода в Южную Африку в 1968 году. Отправил за борт заржавленные часы Криса. Хорошие были часы. Надеюсь, Рут не обидится, ведь они совсем вышли из строя. Славно послужили, и я возмещу убыток новыми часами. Три канистры — тоже за борт. (Слышу голос Фрэнка: «Моим водителям всегда не хватает канистр». Прости, Фрэнк, теперь уже поздно.) Выбросил двухнедельные спецпайки, только сладости извлек. А также пакетики с чайной заваркой. У меня чай на исходе; беда, если совсем без него останусь. И наконец, выбросил плавучий якорь. Слышу укоризненные голоса ветеранов и экспертов: «Но как же так… Как же…» Мне лишь однажды довелось, идя на яхте, применить плавучий якорь, и я считаю куда более предпочтительным дрейфовать под голым рангоутом. Эти якори — лишний груз, только место занимают. Жаль потраченных денег.
Перешел в кормовой отсек. Что за аромат! Разбились бутылки с тоником, лопнули четыре банки с пивом — кругом пена. Три галлона жидкости, и откачать их я смогу лишь после того, как разовью ход. Похоже, эта смесь забродила. Как я пройду через таможню с винокуренным заводом!
27 апреля. Весь день барометр падает. Вечером небо медного цвета, все признаки надвигающегося шторма. У меня после поединка с мачтой руки и ноги до сих пор в синяках и мышцы ноют.
Сейчас уже стемнело, а ведь еще до темноты у меня были все основания убрать грот. Убрал бы засветло без помех, и можно до утра ни о чем не беспокоиться. А я все держусь за него. Чего ради? Все равно ночью придется его убирать. Так не лучше ли было загодя сделать это, чем потом копаться в темноте? Так ведь нет, хочется еще несколько часов выиграть, хоть один узел хода (при силе ветра в 7–8 баллов хорошо, если столько выиграешь). Так уж я настроился. Вперед, только вперед. Если сомневаешься, убрать или оставить парус, — пусть лучше остается.
20.30. Убрал грот. Фал отнесло в подветренную сторону, он зацепился за утку, и, так как яхта накренилась, пришлось распутывать его в воде. Потом я карабкался по палубе вверх к наветренному борту!
28 апреля. Ночью в 02.00 ветер стих, и мощные волны бросали «Бритиш стил» во все стороны. Затем снова подул ветер, он достиг 6 баллов, и пошли на всю ночь сильные шквалы с дождем. Каждый раз одно и то же: налетит с севера, переберет все румбы компаса, мало-помалу угомонится, но только наступит штиль, как все начинается сначала.
В 05.45 я прилег, не раздеваясь, а в 08.30 — снова на руль, снова шквалы пошли. В 12.30 как будто установился норд-вест силой 6–7 баллов, я спустился в каюту и позавтракал. Управился с порцией овсянки и живо выскочил на палубу убирать грот.
15.00. Мощнейший шквал — казалось, ему не будет конца. Туча закрыла все небо прямо по курсу. Сменил стаксель № 2 на № 3. Сила ветра — 8–9, порывы до 10 баллов.
На закате небо прояснилось. Нацелив нос яхты на солнце, я взял пеленг, чтобы определить азимут и вычислить поправку компаса. Полученная поправка не согласовывалась с итогом предыдущей проверки. Уверен, что виновато мое переутомление. Где-то в расчетах я ошибся. Расчеты несложные, оттого и ошибиться ничего не стоит. Бог с ним, буду исходить из последней цифры. К тому же надо быть последним тупицей, чтобы проскочить мимо Южной Африки!
Правда, тут ведь вот какая опасность: если вычисления неверны, то как обстоит дело с обсервациями? Мне кажется, все в порядке. Обычно я беру высоту солнца в те дни, когда держится приличная погода, — все-таки какая-то гарантия. И я очень тщательно проверяю полученные данные.
Лег в 19.30 и проснулся в 21.00, ветер уже умерился до 4 баллов. Я знал, что надо подняться и поставить грот. Но до чего же трудно оторваться от койки. Это плавание меня совсем размагнитило. Лежишь и говоришь себе: «Подрейфуй без парусов. Что значат несколько лишних дней?» Но каждый раз внутренний голос возражает: «Это тебе не отпуск. Что скажут Морин и Сэмэнта?»
Медленно одеваясь, сулю себе баночку куриного бульона, или стопку виски, или банку пива — словом, какую-нибудь маленькую премию. Но я редко ее получаю: успеваю забыть к тому времени, когда опять спускаюсь в каюту.
Во время очередного шквала, управляя рулем, я для устойчивости уперся ногой в бизань-мачту. Нога соскользнула, меня швырнуло вперед, и я ударился головой. Ничего страшного, мачта уцелела.
29 апреля. 12.00. Сейчас сила ветра больше 11 баллов. Паруса убраны, румпель вынесен под ветер. Мне не по себе, как бы не было беды.
Еще в 08.00 я убрал грот. В 10.30 барометр показывал 995. Сейчас, в 12.00, он показывает 989 и продолжает падать. Волны обрушиваются прямо на яхту.
Когда я спускал стаксель № 2, перед глазами зароились кружочки — знак усталости. Вчера почти ничего не ел, и сегодня еще ни одного куска в рот не брал. Вот уж никогда не думал дожить до такого, чтобы из-за усталости пропал аппетит. Спустился вниз и не съел — втиснул в себя две плитки шоколада. Надежно зачехлил все паруса, оставил только стаксель.
12.20. Фал стакселя лопнул. Теперь мачты голые. Скорость ветра больше 60 узлов; шкалы не хватает. Волны громадные и все продолжают расти. Крен достигает 50 градусов. Теперь вам ясно, почему я предпочел сталь! Надо, непременно надо поесть.
13.00. Барометр — 987. Господи, укроти этот шторм.
14.00. Барометр — 986. Когда это кончится? Скорость ветра намного превышает 60 узлов, сила — 12 баллов.
Проверил носовой и кормовой отсеки, откачал воду. Ее было совсем мало, в этом прелесть стальной яхты. Проверил и задраил получше водонепроницаемые двери. Не хотелось бы идти с голыми мачтами, а, похоже, придется.
Съел банку фарша и моркови. Теперь лягу и попробую уснуть. Да только какой к черту сон, когда тебя вот так бросает и стоит такой гул? То и дело на яхту обрушивается большая волна — бам-м-м!
Осталось 1210 миль до 30° в.д. (долгота Южной Африки между Дурбаном и Ист-Лондоном, которая обозначала для меня конец очередного этапа). Как дойду туда, даль- ше буду спокоен. Мне бы только этот шторм пережить, и все. Не может быть, чтобы в последующие две недели на мою голову свалился еще один такой. Боюсь, второго не выдержу.
Руки и ноги ноют. Не один этот шторм вымотал кз меня силы, накопилась усталость за весь путь от Горна. Непрестанная борьба за мили в западном направлении, крен, качка, встречные волны, бездействующий автопилот. Все время на ногах, все время менять паруса. Вот что изматывало меня помаленьку, каждый день чуть больше, чем накануне.
Осталось две недели, всего две недели (до 30° в. д.), дальше, даст бог, будет полегче. Скоро этот шторм уйдет в область воспоминаний.
Кончай хныкать и ныть. Ведь смысл всей затеи именно в этом. Не солнце, не погожие дни, а экстремальные условия.
14.15. Сильный шквал с дождем. Отлично. Дождь немного усмирит волны.
- Предыдущая
- 28/38
- Следующая
