Том 15. Сестра милосердная - Чарская Лидия Алексеевна - Страница 12

• Предыдущая
• 12/29
• Следующая

— Опять княжна? Не злите меня, Пестольский. Что скажет Andre, когда услышит, как вы называете меня. И потом, как вы меня узнали?

— О, если бы здесь была не одна, а целая тысяча аналогичных с вами по костюму весенних зорь, то я бы узнал вас из этой тысячи, божественная княжна.

— Какой вы забавный! Какие вы всегда болтаете глупости! Следовало бы вас хорошенько наказать за это — оставить без танцев, но я сегодня так счастлива, что прощаю вас. — Нетти положила на плечо молодого офицера свою изящную маленькую ручку, стянутую узкой белой перчаткой, и закружилась с ним по зале под нежные, мелодичные звуки вальса.

В это время перед Катей очутились сразу два кавалера: один широкоплечий, статный, в наряде русского боярина, настоящий русский молодец, другой, ломающийся и подпрыгивающий, как обезьяна, Пьеро.

— На тур вальса, прелестный мотылек! — пригласил юнкер Дима Николаев, расшаркиваясь перед девочкою в то время, как статный боярин без слов обвил рукою ее талию.

— С тобой, с тобой, Андрюша! — весело вскрикнула девочка, мгновенно узнав по костюму брата.

— Позвольте, а я-то как же? — засуетился Пьеро.

— А с вами потом, — сказала она, уносясь под дивную мелодию на середину залы в крепких объятьях брата.

Потерпев неудачу, Пьеро кинулся к первой попавшейся барышне, одетой французской маркизой в мушках и напудренном парике, и пригласил ее.

Вмиг и третья пара закружилась по зале. За нею четвертая, пятая, шестая…

Старики прошли в соседнюю комнату, где их гостеприимно поджидали раскинутые для карт ломберные столы с развернутыми веером карточными колодами.

Дамы и не танцующие гости поместились за чайным столом в столовой под наблюдением старшей хозяйки дома.

На этот раз чай разносили наемные официанты и Луша. Ира была наверху. Она не спеша укладывала спать близнецов.

Несмотря на все настояния хозяев, молодая девушка категорически отказалась пустить детей в залу.

— Не дело, малыши, совсем не дело, — говорила она порывавшимся вниз детям. — Завтра рано вставать надо, заниматься. С какими же головами вы будете присутствовать на уроках? Да и потом, что интересного — смотреть, как веселятся другие, — убеждала детей Ира. — А мы лучше завтра днем в цирк отправимся. Я афишу читала. Каких там медведей показывают, просто прелесть! И на велосипедах они ездят, и на колесных коньках катаются, совсем как люди. Хотите поехать взглянуть?

— Хотим, хотим! — в один голос отозвались близнецы.

— Вот и прекрасно, поедем, значит, а теперь засыпайте поскорее.

— А вы, Ирина Аркадьевна, пойдете вниз? — приподнимая свою кудрявую головку с подушки, осведомилась Надя.

— Ты слышала, детка, как тетя Нетти просила меня об этом. Но не скрою. Мне гораздо было бы приятнее лечь пораньше спать.

— Разве вы не любите танцевать?

— Люблю. В институте я много и охотно танцевала. Но то общество, которое собралось нынче внизу, мне совсем не знакомо, и я не имею никакой охоты сегодня танцевать.

Ира говорила правду. Ей не хотелось спускаться вниз и заниматься гостями. Но делать было нечего — приходилось идти, чтобы не обидеть Нетти.

Лишь только дети заснули и послышалось их ровное сонное дыхание, она не торопясь отложила в сторону книгу и подошла к крошечному зеркальцу. Она расчесала свои короткие густые волосы, успевшие подрасти за эти два месяца после болезни, и перевязала их лентой (несложная прическа, которую она теперь носила каждый день). Затем взяла со стула приготовленные ею черное скромное платье и черный же шерстяной платок. Платье она проворно накинула на себя. Платком же повязала голову совсем так, как это делают монахини. Затем вынула из ящика комода бархатную маску и надела ее.

Взглянув на себя еще раз в зеркало, Ира осталась вполне довольна своим костюмом. Отразившаяся в стекле строгая черная фигура давала полную иллюзию обительской послушницы. Ира была счастлива, что ей не пришлось заимствовать наряд у Нетти или у княгини и что она сама могла, потратив крошечную сумму, сделать этот костюм.

Взглянув еще раз на крепко спящих детей, она поправила лампаду перед божницей и неслышно вышла из комнаты.

— Ба! Ба! Кого я вижу! Прелестная послушница, разрешите просить вас окунуться в мир житейской суеты, умчать в вихре вальса, — услышала Ира странно знакомый голос.

— Так как я послушница только на сегодняшний вечер и мне не придется возвращаться в мою строгую обитель, то охотно принимаю ваше приглашение, — с низким поклоном ответила Ира, сразу входя в свою новую роль.

Стройный арлекин, звеня бубенчиками, обвил рукою ее талию. Несмотря на полное нежелание танцевать в незнакомом обществе, Иру при первых же звуках немного грустного вальса, который она всегда предпочитала всем остальным танцам, охватила радость. Чудесные звуки музыки ласкали ее. Сами ноги неслись, казалось, под эту красивую нежную мелодию. К тому же, ее кавалер, пестрый арлекин, танцевал прекрасно. И словно сама Ира с каждой секундой делалась все легче, все воздушнее, соразмеряя свои движения.

— Вы танцуете, как богиня! Я ничего лучшего еще не встречал на своем веку… Такая легкость и грация, — восторженно нашептывал ей кавалер.

От этих слов еще веселее стало на душе молодой девушки. Она давно не танцевала, не веселилась. А молодости не присущи угрюмость и суровость. Ира отлично сознавала это и не находила ничего предосудительного в том, что она кружится сейчас по зале с пестрым арлекином, умеющим так прекрасно вальсировать. Но вот он расшаркался перед нею и отвел на место.

— Ты прелестно танцуешь, очаровательная отшельница, — переходя на «ты», произнес кавалер.

Потом он исчез на минуту и возвратился, ведя с одной стороны римского воина, с другой — пастуха.

— Выбирай любого!

Ира протянула руку скромному пастушку, и уже с новым кавалером закружилась по зале.

А тихие, вкрадчивые звуки вальса так и баюкали, так и нежили слух. Они то пели свирелью, то казались рокотом нежного морского прибоя. Ира едва касалась ножками земли.

— Как приятно танцевать с тобою, маска, так ты воздушна и легка! — сказал ей, усаживая ее на место, новый кавалер.

А тут уже ждали ее другие бальные танцоры.

— Смиренная послушница, удостой меня убогого, осчастливь! — послышался знакомый голос за спиною Иры. Она живо обернулась. Русский мужичок в широких шароварах и в поддевке стоял перед нею, неуклюжий, забавный, смешно переминаясь с ноги на ногу, с гармоникой под мышкой, с плетеными лаптями на ногах.

— Ха-ха-ха! — рассмеялась Ира, — князь Леонид, сразу узнала по голосу!

— Какой князь Леонид, просто убогий мужичонка, бобыль Ефремка из села Михайловки, что близ Яблонек, по соседству, значит. Знакомо, чай, село-то тебе, мать? А? — подражая крестьянскому говору, басил старший из братьев Вадберских.

— Господи! Да неужели же вы и почтаря Ефрема знаете? — внезапно обрадовалась знакомому имени Ира.

— А то как же? Он ведь не только к вам в Яблоньки, а и к нам в Лесное почту возил.

Словно родным деревенским воздухом, знакомой милый обстановкой повеяло на Иру. Встали, как по мановению волшебной палочки, перед нею картины недавнего прошлого… Воскресли перед мысленным взором девушки, дорогие далекие образы… И сразу потянуло туда, далеко, в родное гнездо…

"Катя, а Катя, где же она, однако?" — подумла Ира, уже безо всякого удовольствия кружившаяся теперь по зале с рыжим князьком, поминутно, сталкивающимся с другими танцующими парами и наступающим на ноги своей даме.

Сегодня ей удалось только мельком увидеть Катю, когда та прибежала показаться ей за пять минут до начала бала в их «детскую». Теперь же, попав в шумную атмосферу бала и отдавшись так неожиданно нахлынувшей на нее волне непривычной маскарадной суеты и веселья, молодая девушка на миг позабыла о младшей сестре.

• Предыдущая
• 12/29
• Следующая