Семь легенд мира - Демченко Оксана Б. - Страница 30
- Предыдущая
- 30/120
- Следующая
Боцман говорил на ходу. Открыл дверь каюты, пропустил обоих и прикрыл ее снова, оставаясь на палубе. Погода так и норовит устроить новую пакость, к югу замечены рифы, назревает прилив, воды незнакомые – экипажу хватало забот.
Деяна сидела за столом у иллюминатора и смотрела в ночь, на том самом месте, где впервые Тоэль увидел капитана «Лебедя». И руки ее лежали так же – колодами, безнадежно и устало. Она обернулась к вошедшим, и Тоэлю стало окончательно жутко – женщина, кажется, постарела за недолгое время их отсутствия лет на десять, впалые глаза были мутными и больными. Плечи горбились бессильно, как-то очень по-старчески и обреченно.
– Ками, сядь, – тяжело выдохнула она в спину дернувшемуся пройти во вторую комнату мужчине и добавила совсем тихо: – Бесполезно. Все, что нужно и можно, я уже сделала, прочее решаем не мы. Хотя уже один камень с души, вы оба целы. Ты оказался сильнее нас, это приятно.
– Нет. У Тоэля хорошая реакция, – покачал головой Ками. – Я его камнем по затылку собирался приложить, да сам и получил. Вот: синяк на виске только начинает проступать. Как Фрисс? Что было?
Деяна безнадежно уткнулась лицом в руки. Она долго молчала и слушала тишину в соседней комнате. Потом заговорила.
К полуночи первых суток у берега, когда Ками и Тоэль ушли в разведку, капитан Тайрэ последний раз проверил бриг и якоря, неодобрительно погрозил небу и нырнул в каюту. Его ждали Риф и Джами. Риф – с очередной добычей, мокрый и продрогший, но гордый собой. Крысу он не нашел, но на палубу так кстати выбросило некрупную рыбеху! Джами малыша не расстроила, отбирая изжеванную «дичь», она была слишком занята, сердито потроша неиссякаемые запасы сухой одежды для приходящих с вахты. Неиссякаемые, так казалось вчера. В ночь все изменилось, и отапливаемые помещения наполнились душной влагой сохнущих плащей, брюк, курток. Продрогший Риэл получил горячее вино с медом и изучил труп несчастной рыбки, которая ничем не угрожала запасам муки и круп. Зато подняла настроение капитану. Десятью минутами позже его светлость вернулся из второй комнаты в сухом, благодушный, готовый шутливо трепать короткие уши обожаемого пса. И пить вторую и третью кружки в приятном обществе. Он устроился в мягком кресле, закинул руки за голову, позволяя Рифу вертеться на коленях, сонно слушая сердитое фырканье Джами. Девушку ничуть не устраивали темные отметины лап на светлой рубашке. Капитан же пребывал в приподнятом настроении: все удачно, завтра распогодится, они смогут внимательно…
Риф подпрыгнул под потолок и упал на стол, истошно визжа на высокой ноте. Скользя по гладкому дереву когтями, рванулся к выходу, толкнул девушку, опрокинувшую кружку с вином. Заметался, норовя допрыгнуть до ручки или даже выбить дубовую дверь, все видом подтверждая: беда, большая и страшная беда там, на палубе, и скоро все станет непоправимо! Риэл метнулся к выходу. Джами на миг задумалась и бросилась следом, лишь прихватив со стола пару мешочков. Испуганный неизвестной напастью дождь замер, даже ветер утих ненадолго. Полночь кричала голосом беды, слышным лишь снавям и Рифу…
Первой на палубу выбралась Фрисс, более молодая и принявшая приказ-зов без оглядки. Женщины южных илла с рождения привыкают жить, не поднимая глаз и подчиняясь. Может, старая привычка так некстати сработала и теперь. А может, беда в том, что она уже спала, не сумела проснуться, двигаясь на зов быстро, но слепо.
Риэл в первое мгновение не понял происходящего. Лишь осознал, что женщина не одета для холода осени и, он помнил это всегда, совершенно отвратительно плавает. Скорее уж способна пару минут пробарахтаться в тихой теплой воде. Но вот сейчас двигается к борту, явно готова шагнуть и дальше. Он поймал ее за плечи и попытался удержать, Фрисс вывернулась, как змея. Изогнулась, разворачиваясь к капитану лицом. И ударила его снизу вверх, из-под своей широкой цветной рубахи, метнувшейся вокруг тела, спрятавшей движение рук.
Она никогда не носила оружия на «Лебеде», была едва одета – кто мог ожидать подобного? И она использовала дар, ускоряющий движения, наполняющий их силой. Широкое лезвие вошло под ребра снизу, разрубило почти полностью позвоночник. Вторым движением Фрисс собиралась добить капитана, но Риф уже висел на ее запястье, сминая кости и выбивая оружие.
Словно не сознавая боли, женщина с размаху приложила раздробленной рукой пса головой о борт. Рядом уже двигалась Деяна, но что собиралась делать она – никто так и не узнал. Потому что Джами тоже была рядом. И успела сыпануть обеим в лица двумя горстями содержимое мешочков – жгучий перец, который Риэл почему-то любил добавлять в ром и даже – в небольших количествах – в горячее вино. Теперь, после памятной ночи, добавлять нечего, мешочки почти пусты…
– Я очнулась, едва вдохнув этот пожар, – закончила Деяна. – Погасить его было просто, привести в себя Фрисс – тоже. Но капитана мы от грани смерти так и не можем оттянуть, он без сознания и ушел очень далеко во мрак. Фрисс еще держалась, пока мы лечили, и казалось, всё поправимо. А потом и ей стало совсем плохо. Заперлась в каюте и твердит, что после такого жить нельзя, она недостойна и прочее подобное. Пока выхаживает пса и ждет, что Боги решат в отношении его хозяина. Я безмерно благодарна Джами. Ведь начни я чудить, тут бы мало что уцелело. Сегодня ночью нас привязали и караулили, заготовив остатки перца.
– Что мешает вернуть князя? – Уточнил Ками. – Раз жив – мы с тобой его вытащим.
– Я остановила кровотечение, восполнила потерю крови и зарастила раны. Позвоночник – это серьезно, и там картина не идеальная, но ты можешь поработать, да разве в нем дело? Допустимо и позже восстановить.
– Что тогда?
– Нам с тобой он больше не верит, – виновато вздохнула Деяна. – Я ходила туда, где живой мир перетекает в иной. Звала, и все напрасно. Я впервые столкнулась с невольным злом, наносимым снавями. Оно ужасно. Все связи разрушены, все дороги уничтожены. Туда мне не пробиться, и тебе тоже. Пробовала обратиться к Великому, но после всего, что мы тут наворотили, сил нет совершенно, я буквально погасла. Вырваться из этой сферы, пропитанной нашей болью и отчаянием Фрисс, вообще почти невозможно. Не знаю, как мне удалось тебя расслышать.
– Ты была весьма громкой, – удивился Ками. – И тебе надо набраться сил, чтобы глянуть на лагерь, я ума не приложу, как вернуть сознание его людям.
– Мало что от меня осталось, – совсем тихо шепнула Деяна, так и не подняв головы. – Если вы здесь и живы, уже не все потеряно. Я отдохну немного. Простите.
Она смолкла и обмякла. Тоэль сел рядом, Ками опустился в кресло напротив, бережно обнял руки женщины и стал неспешно отдавать ей свои силы, вливая их по капле, как лекарство для самых слабых, уже не способных глотать. Лой’ти посидел тихонечко у хозяина на плече. Спустился на стол, испуганно и нервно перебирая пальчиками пух хвоста, скользнул на пол. Друзьям не до него теперь, у них трудное дело. Лой прошмыгнул в соседнюю комнату. Внимательно обнюхал руку капитана, потерся мордочкой о ладонь Джами, которая даже нашла силы погладить малыша и сказать ему срывающимся в слезы голосом, какой он замечательный. Он и сам знал, но все равно зажмурился и пискнул от удовольствия. Есть беда, в которой он может помочь хозяину! Только он и может, уж так точнее.
Упчоч – священное животное, и не напрасно горцы верят в него. Если утомленная женщина с могучим даром и даже его новый хозяин, спасший от боли и гибели, не могут попасть в сны умирающего и позвать его, не стоит отчаиваться! Надо лишь найти того, кто может. Горцы бы так и посоветовали: отыскать дорогого капитану и дорожащего им, усадить рядом с больным и позвать Лой’ти. Если тот согласится и сочтет правильным, он и проводит, и присмотрит. Есть обходные тропинки на случай закрытия главных перевалов в горах. Упчоч – это ведь «проводник за хребет жизни». Тот, кто может устроить встречу с духами предков или помочь узнать причину гибели родича. А еще он всегда знает, живы ли дорогие его хозяевам люди.
- Предыдущая
- 30/120
- Следующая
